Глава 6. Походу быть

Степан не подвел. Люди нашлись. Не быстро, но стало набираться и у меня войско. Поначалу прибыли люди из Якутска и Илима. Люди – страх один. Обнять и плакать. Сапоги разбитые, одежонка латана-перелатана, сами худые… Но что имеем, с тем и работаем. Постепенно откормились, одел их. Не в шелка, но прилично.

Как на людей стали похожи, начал их с оружием натаскивать, заряжать-разряжать быстро. Бегали они у меня каждый день, тренировались. Не скажу, что далось это легко: в Сибири люди насилия не любят.

Идут сюда за волей, чтобы жить так, как самому правильно покажется. А тут я такой хороший насилие чиню невиданное.

Но я уже ученый был. Каждый свободный миг с ними разговоры разговаривал, рассказывал про сказочную страну Приамурье. Говорил, что страна та – заповедная, еще в старинных сказах о ней написано. И зовется она там страной Беловодье. Амур, скорее, черноводье: темная здесь водица, это я знал. Только нужно было что-то эдакое придумать. Вот и вспомнил я легенду про страну Беловодье и столицу ее, град Китеж.

Слушали неизбалованные средствами массовой дезинформации люди – аж заслушивались. А я с ними рядышком. Рассказываю, что живут там люди сильные и злые. Зовут их даурами. С ними и придется схватиться.

Появились и среди новиков помощники. Особо отличался молодой парнишка из Якутска. Звали его Клим Иванов. Про сказочную страну Беловодье он слушал не особо. Зато оружейное дело шло у него просто замечательно. Да и про дауров каждое слово ловил, другим растолковывал.

Из исторических штудий в своем прошлом-будущем помнил я, что те еще в 1644 году, то есть уже почти пять лет как, принесли присягу на верность маньчжурам. А маньчжуры аж Китай захватили. После попытки сбросить власть маньчжуров те поменяли у дауров всех вождей. Новые же за своих хозяев горой стояли. Власть их была нетяжелая, а прибытка давала изрядно.

Тут еще Поярков своим походом «помог». Мало того, что он, подумав мягким местом, гостей решил захватить в качестве заложников. А гости были от одного из даурских княжеств, которое влегкую могло триста-четыреста воинов выставить, а напрягшись – и до полутысячи. Он, когда его отряд взяли в осаду, опустился до людоедства. Теперь у русских (а по нему обо всех, естественно, судили) слава была та еще.

Потому я и настраивал своих на бой. Потому и объяснял им необходимость тренировок, старался бегать вместе с ними, показывал, как ружье быстро заряжать, как стрелять с ударным механизмом. Постепенно стало что-то выходить. Помогали мои казаки, Клим и тот же Степан, которого я выкупил из кабалы. Теперь цыган стал для меня важным помощником.

Но дел всё равно было невпроворот: мне же еще за солеварнями пригляд был нужен, да и кузня работала по полной. Причина не только в моей какой-то особой добросовестности и порядочности (не сволочь я, надеюсь, полная, но вот на ангела никак не тяну). Тут всё проще.

Содержание двух новых десятков (хотя и не платил я им, как казакам), покупка пороха (того, что нам выдавали, даже близко не хватало), покупка одежды, металла, ружей, топоров, луков – всё это деньги. Хоть я, по здешним понятиям, был человек далеко не бедный, донышко у казны то и дело показывалось. Соль и кузня стали спасением. Деньги шли, но совсем не сами. В кузню я взял уже трех помощников, в том числе Клима Иванова из новиков, но все механические дела были на мне.

С моим десятком тоже было не всё хорошо. Точнее, хорошо, но не для моих планов. Два казака, наведываясь в Якутск, успели найти себе жен и привезли их сюда. Стали жить отдельными домами. Еще один после очередной поездки в Якутск поделился, что присмотрел невесту. События, конечно, замечательные, да и казаки мои числились в людях состоятельных и серьезных, при хорошем месте. Только вот не факт, что женатый человек пойдет в очень рискованный поход.

Параллельно приходилось постоянно поддерживать контакты с моим будущим начальником – Хабаровым. Увидев моих новобранцев, он возжелал тоже подготовить себе войско. Набрал десятка три покрученников и стал их научать, как мог.

Со скрипом, с матом и мыслями «а не послать ли всё это», но дела шли. За несколько месяцев мы собрали на двоих почти сотню вполне боевитых бойцов. В последнее время я решился на чудовищный расход пороха – самого дефицитного товара из всех, что у меня были. Решил я наших бойцов поучить стрелять залпами или, как тогда говорили, плутонгами.

Смысл в том, чтобы разбить отряд на несколько групп, выстроить в линии. Как только первая линия выстрелила, она отходит назад, а палит вторая, за ней – третья. Тем временем первая успевает зарядить ружье. Получался такой живой пулемет.

Не то чтобы сибирские люди этого приема не знали, но не любили, это точно. Но в Сибири иностранцев было немало. Кого-то ссылали за проступки, кого-то за дерзость. А кого-то и направляли в Сибирь служить. Многие из них поднялись. Становились детьми боярскими, казачьими головами. Они и передавали европейские приемы залповой стрельбы сибирякам. Правда, больше стрельцам и солдатам.

Вот и я решил, что нам это не помешает. Вспомнил всё, что сам знал про залповую стрельбу. И свой отряд, и отряд Хабарова я потом какое-то время тренировал перестраиваться. Это было то еще развлечение. Мужики слушались без охоты, без понимания. Я бегал, орал, уговаривал, но в конце концов сдался. Казаки не солдаты. Шагистика – это не их стихия.

Но что-то делать было надо. Отказываться от мощи залпового огня, когда нам будут противостоять сильные противники, не хотелось. Тогда я сильно упростил задачу. Отобрал самых метких, не заморачиваясь, мои они или Хабарова, казаки или покрученники. Набралось их человек сорок. Добавил к ним еще немного тех, кто стрелял прилично. Вышла примерно половина.

Таким образом, я разделил их на первые и вторые номера. Первые стреляют, вторые заряжают и подают им ружья. Так получалось гораздо лучше. Скорость немного меньше, чем при стрельбе плутонгами, но намного выше, чем если бы они заряжали сами. А плотность огня выходила вполне приличная.

Когда я убедился, что заряжают они относительно быстро, а при заряжании и передаче оружия не наскакивают друг на друга, решил устроить учения со стрельбой. Народу это понравилось гораздо больше. Всё-таки войнушка – наше всё. Чтобы не вся волость сбежалась смотреть на стрельбы, пришлось уединиться версты на три в лес. Но и дотуда человек пятнадцать зрителей добежали. В основном дети, конечно. Взрослые делами заняты.

Не с первого раза, но стало получаться. Тем более что с порохом Хабаров помогал. Как он его доставал мимо воеводы, я не спрашивал. Оно мне зачем? Есть – отлично. Тем более что порох этот он мне совсем не дарил, а вполне даже продавал. Конечно, не по рыночным ценам, но за деньги или за ремонт того же оружия. По бартеру.

Словом, войско у нас выходило вполне даже. Подучились в строю пиками работать. Думал про штыки, но штык не пошел. С копьями получалось у моих новиков получше. Только людей не хватало. Мне и так кормить эту прорву народу вылетало в копеечку; уж не знаю, как справлялся Хабаров. Но отряд становился всё сильнее. Топором орудовать любой сибиряк и без всякого учения умел, да и стреляли люди метко: как-никак, а охота здесь – едва ли не главный поставщик пищи.

Немного удивляло, что якутский воевода, запретивший Хабарову поход на новые земли, оказавшиеся совсем не гостеприимными (хотя где они в Сибири гостеприимные), никак на нашу активность не реагировал. Всё же наличие своего войска даже в те годы совсем не поощрялось. Но вскоре выяснилось: Василий Пушкин преставился. Не ошибся Хабаров.

Как-то уже под вечер заглянул он ко мне на «важный разговор». Такие «важные разговоры» были у нас регулярно. Не знаю, то ли моя активность его подкупила, то ли слава кузнеца, без которого в походе грустно, но он усиленно делал меня соучастником всех своих планов. Вот и обсуждали мы будущий поход, считали, хватит ли денег, думали, где взять недостающие.

Но в этот раз разговор был иной.

– Тут вот какое дело. Письмо мне прислал добрый человек из столицы.

– Что за письмо?

– Важное. Едет к нам новый воевода. Зовут его Дмитрий Андреевич, по фамилии – Францбеков. Прежде он при молодом царевиче служил. А теперь к нам назначили. Он из немцев, но в нашу веру крещен. Проезжать через Илим будет. Письмо опередило его, дай бог, на седмицу. Думаю, нам его в Илиме и надобно перехватить.

– Нам?

– А ты как думал, Кузнец? Я один перед ним отдуваться буду? Нет уж, вместе кашу заварили – вместе и хлебать будем.

– Твоя же каша, Ярко.

– Нет, друг милый. Теперь уже наша. Иль не так?

– Так… – подумав, согласился я.

– А коли так, назначай вместо себя старшого, и давай завтра в Илим выдвигаться. Возьми с собой пару человек, завтра на тракте и встретимся. Говорить я сам буду. Вот если где заминка, там и ты поможешь.

– Договорились. Попробую.

На том и распрощались. А следующий рассвет встречал нас уже на Илимском тракте. Ехали быстро, благо заводные лошади были. Хорошо, что я еще в той жизни научился с этим транспортным средством управляться, иначе отбил бы себе на первых порах чувствительную часть тела. А так ничего. Добрались с божьей помощью.

Был у Хабарова дом в Илиме. Там и остановились. В принципе, мог бы по старой памяти завалиться в дом к моей шаманке, Ленке. Мог бы и к осевшему в Илимском остроге земляку Алешке, с которым шли с Тобольска. Но подумал, что лучше вместе. Да и мало ли что там у них. Воеводы пока не было. Он ожидался на следующий день.

Ночью никак не мог заснуть. Всё лежал и думал о завтрашнем разговоре. Фигура Дмитрия Францбекова меня никогда особенно не интересовала. В знаменитом «портфеле Миллера», сохранившемся остатке воеводского архива Восточной Сибири, было о нём не очень много. Были доносы, жалобы, приказы. Но это про всех было. Наверное, если бы искал, то нашел бы что-то интересное. Но не искал.

Из того, что я знал и слышал, мне представлялся сухой и чопорный немец, почему-то в темном костюме. Что-то типа лютеранского пастора. Тут надо железную логику выстраивать, бить на выгоду, на то, что все риски на себя возьмем. Эх, блин с медом! А если откажет, что делать? Хабаров не пойдет. Одному переться? Самому становиться Хабаровым? Даже если все его люди со мной пойдут, будет не больше пары сотен.

И как идти? Струги нужны, пушки нужны, запас пороха. Где всё это брать? Это вам не «быть или не быть», всё серьезно. Взрослый мальчик, и игры у него взрослые. Или послать это всё по известному адресу? Убить меня должны на Амуре. А я взял да и не пошел. Думаю, что мой старик за такую измену его «лыжне» меня точно домой не отпустит. Ну, можно и здесь устроиться. Или нет? Не найдя ответа на все эти проклятые вопросы, я плюнул и заснул.

Утром чуть свет собрались и отправились к проезжей башне, откуда ожидался приезд нового воеводы. Я ожидал чего угодно: пышного боярского выезда или невзрачной немецкой колымаги, но только не того, что увидел.

В ворота стремительно ворвался отряд всадников человек в пятнадцать, одетых в дорожные кафтаны, с непривычными саблями на поясе. Промелькнув мимо стражи и нашего небольшого отряда, всадники промчались в сторону детинца. Следом за ними, спустя минут двадцать, показались гораздо более неторопливые конные, пешцы, обоз. Их я уже решился спросить про воеводу.

– Так проехали уже Дмитрий Андреевич. В детинце их ищите.