6

Через пять минут мы вытолкали из двора моего дома Хонду. Я уселась за руль, Зиль сел за мной и мы понеслись по ночному городу.

Как же здорово было мчаться по городу не на машине, а на байке. Да еще когда за твоей спиной сидит, обхватив тебя за талию и прижимаясь всем телом, не простой седок, а сам Зильбе Раммельсберг! Эх, сколько бы фанаток сейчас хотели бы оказаться на моем месте!

Я усмехнулась: они бы хотели, а я оказалась! Кому рассказать – не поверят.

Мы проехали по Гороховой к Адмиралтейству, подъехали к памятнику Петру I. Времени до разводки мостов оставалось всего ничего. На мотоцикле удалось протиснуться на Миллионную и припарковать Хонду. Надеюсь, за пару часов её не сопрут.

Зиль был в восторге.

– Мотоцикл тоже родители подарили?

– Мотоцикл вообще не мой. Двоюродный брат оставил на сохранение. Вот храню, как умею, – усмехнулась я.

– А брат где? Тоже эмигрировал?

– Он сейчас работает и живет во Владивостоке, – по лицу Зиля я поняла, что он не знает где это.

– Это восток России, на Тихом океане.

– Ого, далеко.

Мне показалось, что он всё равно не знает где это. Да неважно. Сейчас я буду его учить географии Питера и быстро.

Побежали мимо корпусов Эрмитажа и Атлантов. Обязательно нужно сделать фоточку и загадать желание. Нет фотоаппарата – есть телефон. Сделала фоточку, чтобы туда вместе с Зилем попала Александрийская колона, Исаакий и кусок Атланта.

Дворцовая площадь – фоточки с видом на колону, на Эрмитаж, на арку Главного штаба.

Зиль в футболке с логотипом дракона и в солнцезащитных очках ни чем не отличался от тысячи туристов.

Протиснулись через толпу в садике у Зимнего дворца и влились в толпу, с восторгом ожидающую разведения Дворцового моста. Гул как в «Ледовом». Сегодня прекрасная погода. Нет ни ветра, ни дождя, ни туч. Прекрасная белая ночь как у Пушкина.

Зазвучала музыка, кажется гимн города. Но Зилю и тысячам иностранных туристов это неважно. Все, не отрываясь, смотрели на разведение моста.

Фоточка разведенного моста. Фоточка Зиля на фоне разведенного моста. Людей много, поэтому мост получается где-то у него на голове.

От Дворцового по набережной пошли к Троицкому мосту – его разводят следующим. Пошли как парочка. Зиль обнял меня за плечи, я его за талию.

По пути рассказала все, что знала про Петропавловскую крепость и дворцы вдоль набережной. Зильбе восхищается архитектурой Питера.

Развели Троицкий мост. Фоточка с улыбочкой и рожками V на фоне разведенного Троицкого моста.

С набережной свернули на Марсово поле. Подвела к вечному огню, что-то рассказала про российско-советскую традицию. Зиль закивал. Он знал эту традицию, у них тоже такое было. Ах, ну да, он же из Восточной Германии.

На Миллионную за мотоциклом мы возвращались по-прежнему в обнимку. Зиль одной рукой обнимал меня, в другой руке – кожаная куртка, закинутая за плечо.

Возле круглосуточного магазина нам преградили путь пятеро парней в кожаных куртках с банками пива в руках.

Оценили меня. Потом Зиля. И обратились с вполне гопницким вопросом:

– Ма-ла-дой чи-ла-век, закурить не найдется?

Мы остановились. Зиль напрягся, я это почувствовала. Он понял, что прямо сейчас ребята выбрали его в качестве развлечения, но лицо удержал. Обратился ко мне, четко выговаривая слова по-немецки:

– Was wollen sie?¹⁰

Я объяснила, что пока просят закурить.

Зиль достал зажигалку, какой-то пластиковый Bic, и протянул обратившемуся парню.

Тот взял зажигалку, закурил. Держа зажигалку зажженной, парень спросил у меня:

– Немец?

Я кивнула, не отстраняясь от Зиля.

– И чё ж вам с нашими парнями не спится?

– А я и не сплю, я ему достопримечательности нашего города показываю. Жители Петербурга любят гостей города.

– Нас ты тоже будешь любить? – он как-то мерзко улыбнулся, и я увидела, что к нам за спину зашли двое. – Мы из Ростова тоже гости города.

«Блин, мы влипли» – подумала я, прокручивая в голове, что я смогу расцарапать лицо двум впереди, заднего – каблуком в стопу. Это трое, еще двух мне не перекрыть. Зиль, небось, впадет в истерику и его придется уносить на руках.

В это время парень погасил зажигалку и спросил меня:

– Ну, что пойдешь сама?

– Was will er? Was er sagt?¹¹ – спросил Зиль нервно.

– У, фашист недобитый, – «ростовский» зажал зажигалку в кулак, а кулак поднёс к носу Зиля. Зиль выше и парню пришлось тянуть руку вверх.

В это время меня схватили за плечи сзади и потянули от Зиля. Я присела, выворачиваясь из захвата, и с силой наступила заднему каблуком на ногу. Он охнул и выпустил меня. Второй задний то же самое попытался проделать с Зилем. Но я уже выпрыгнула из окружения и попыталась увести Зиля.

Что произошло, я не поняла. Успела увидеть, что Зиль как-то странно махнул своей курткой, не снимая её с плеча, делая при этом оборот вокруг себя и проводя ей по гостям города. На миг мне показалось, что он провел по ним когтистым крылом…

Тут же он схватил меня за руку, и мы побежали к мотоциклу.

– Ключи! – крикнул Зиль, я бросила.

Он в несколько прыжков добежал до Хонды и завел её.

Нахлобучивая шлемы, мы рванули в сторону Марсова поля. Оглянувшись, я заметила, что «гости» все ещё лежали на тротуаре. И только тот, которому я наступила на ногу, сидел с обалдевшим видом.

Получили! Патриоты, блин!

Я прижалась к спине Зиля. Мне тепло, уютно. И … надежно. Надежно?

Похлопывая по правой или левой руке, я показывала, куда поворачивать. Зиль нёсся, обгоняя ветер, хорошо хоть из-за его спины я не видела спидометра. Мне показалось, что ведёт он неуверенно. Ощущения меня не подвели. При пересечении Невского возле Аничкова моста, Зиль неправильно сбросил скорость. Мотоцикл подскочил, как упрямый жеребец, затем резко встал на переднее колесо. Зиль сумел завалить мотоцикл, и мы проехались боком практически до библиотеки имени Маяковского.

Поднялись. Посмотрели друг на друга, попробовали конечности – вроде бы все целое. Оба, прихрамывая на правую ногу, подняли мотоцикл и дотолкали его к бордюру.

Я села и осмотрела свои поломанные ногти, видимо так вцепилась при падении в Зиля, что поломала весь маникюр. Осмотрела порванную на боку куртку и кожаные штаны. Мой мозг постепенно переварил кошмар, который мы пережили, и у меня начался отходняк, я закрыла лицо ладонями и заревела громко и противно.

– Ты чего? – ласково произнес Зиль. – Ты плачешь что ли?

– У меня первый раз такое: хулиганы напали, от хулиганов ушли, в аварию попали, куртку порвала, штаны порвала, ногти сломала, завтра синяки будут.

– В аварии выжили, – Зиль опустился на корточки, прижал меня к себе и стал целовать в лицо. – Не надо. Все уже закончилось. Этот кошмар завтра забудется, ногти новые отрастут. Лучше прежних.

Он взял мои руки в свои, поднёс к губам и коснулся ими кончиков пальцев, каждого ноготка. Губы мягкие и тёплые. Дыханье тёплое. Я стала успокаиваться. Вдруг он до боли сжал кисти, уткнулся головой мне в колени, свернулась так, что выступили острые позвонки на шее, намереваясь прорвать кожу. Отвлеченная острыми позвонками я не сразу поняла, что он содрогается от рыданий. Инстинктивно склонилась над ним, обхватила, накрывая собой. Так мы просидели несколько минут, приходя в себя.

Одновременно выпрямились и уселись на бордюр бок о бок, и ещё несколько минут сидели в тишине. Я окончательно успокоилась и почувствовала, как прошла его дрожь.

– Я хочу извиниться, – тихо и очень неуверенно прервал Зиль наше молчание. – Я обманул тебя.

– Ты о чем?

– Я не умею водить мотоцикл. У меня даже прав нет. Мы с Купом только недавно стали брать уроки по вождению байков.

Мы взглянули друг на друга и засмеялись.

– Тогда с тебя оплата ремонта. Это ж Хонда – она дорогая.

Сверху начало накрапывать. Мы одновременно уставились на небо. Еще недавно чистое, теперь оно было затянуто чёрными тучами.

– Надо где-то спрятаться.

Мы поспешно подняли Хонду и потолкали к ближайшей подворотне.

Тяжелые капли – кляксами разбивались об асфальт. Их становилось больше и вскоре они превратились в струи, которые текли по нам и под нами. Мы докатили Хонду до подворотни. К тому моменту, когда мы оказались под укрытием, я была мокрой насквозь. Зиль тоже вымок.

Я скинула куртку. Он наоборот застегнулся. Капли стекали у него по лицу, по волосам и куртке. Волосы повисли черно-белыми сосульками. Он нахохлился и передергивал плечами, как будто согреваясь. Я, наверняка, выглядела не лучше. Мы переглянулись и рассмеялись. Несколько минут хохотали и не могли остановиться. Также внезапно перестали смеяться и замерли друг перед другом.

Секунда и мы обхватили друг друга, обнялись, прижались. Подбородок Зиля уперся в мою макушку. Я расстегнула молнию на его куртке и уткнулась носом ему в грудь. Мне показалось, что мы стали ближе после этих происшествий, роднее… Между нами возникло единение.

– Почему ты такая маленькая? – спросил удивленно. – Мне казалось, ты выше.

– Потому что сейчас я стою без каблуков: каблуки на сапогах пали смертью храбрых один в битве с гостями города, второй при аварии.

– Значит и здесь я должен, – констатировал Зильбе.

– За это не должен. Сапогам давно было пора на свалку, а так хотя бы погибли героически, – уверила я парня, стараясь не думать о том, что сапожки были новые, дорогие и удобные.

– Хоть что-то… – буркнул хмуро. – До твоего дома еще далеко?

Я ответила нечто неопределенное и тут губ что-то коснулось. Аккуратно и осторожно, словно спрашивая разрешения. Дотронулось и чуть задержалось. Он меня поцеловал… – осенило уставшую головушку. Мой язык слегка лизнул его в ответ. Он всосал мою нижнюю губку и тихонечко прикусил ее. Пришлось проделать то же самое с его верхней губой. По зубам прошелся требовательный язык, встретился с моим…

Каждый его поцелуй проливался на меня невозможной нежностью, разливался по телу удивительной теплотой. Мы просто целовались, пробуя друг друга на вкус. Его ладони обхватили мою голову, мои – покоились на его пояснице. Никаких лишних движений. Иногда он отрывался, чтобы посмотреть в мои глаза, смахнуть с лица прилипшие пряди или чуть потереться носом о нос, а потом опять припадал к губам, не в силах оторваться.

Сколько мы так простояли, я не знаю, но услышала, что шум дождя уменьшился.

– Пошли, попробуем прорваться через муссон, – усмехнулась я.

Выкатили Хонду на дорогу. На мою попытку завестись мотоцикл отозвался с первого раза. Ура!

Через десять минут мы были в моей квартире.

Мегазвезда германской поп-музыки была отправлена в ванну греться и мыться.

Пока он отмокал, я заказала пиццу, постелила на диване в гостиной, а его вещи отправила в стирку.

Через полчаса, когда Зиль покинул ванну и переместился на кухню, его дожидался ароматный чай и пицца, которую по случаю ночного заказа привезли быстро. Теперь он сидел передо мной в черном кимоно с огромным драконом на спине, вышитым вручную. Чуть раскосые глаза, черные мокрые волосы, закрученные в кичку наверх, тонкий, гибкий и… очень красивый. Вылитый бисёнен, герой аниме!

Зиль тоже разглядывал меня с блуждающей улыбкой на губах.

– Чай, – я прервала любование и пододвинула к нему чашку.

Он кивнул, и капельки сорвались с кончиков волос, упали на тонкий шелк, оставляя темные пятнышки.

– У тебя сигареты есть? – спросил он тихо, словно таясь от старших.

– Есть, – так же тихо отозвалась я.

– Неси.

– Алкоголь захватить? – хитро прищурилась я.

– У тебя есть? – удивленно.

– А как же!

– Неси!

– Пойдём, выберешь.

Мы рванули к минибару в гостиной. Зиль ахнул, увидев несколько рядов бутылок разных форм и размеров.

– Так выглядит бар непьющего человека, – засмеялся он.

– Я не говорила, что не пью. Это ты святая икона для миллионов подростков: не курю, не пью, наркотики не употребляю, сексом не занимаюсь, – съязвила я.

– Наркотики я и, правда, не употребляю, потому что они мне не понравились, а вот табак и спиртное – иногда позволяю, – он произнёс это с таким видом, как будто давал интервью на телевидении.

Я захохотала.

– Ой, у тебя есть ром! – восхитился Зиль и вцепился в бутылку с бородатым пиратом.

– Да, вот уже полгода стоит. Девчонки притащили на Новый год, а пить не стали.

– Можно? Я люблю ром.

– Вау, ты пьешь белый ром?! Он крепкий. Девчонки уверяли, что привезли с Карибских островов.

– После всего, что с нами сегодня случилось, очень хочется выпить рому и покурить.

– Говорят, что белый ром нужно чем-нибудь разбавлять. У меня есть ликеры. Вот, например, неплохой и крепкий, – я показала на бутылку с красным эстонским ликером, на наклейке которого был изображен бойкий петушок.

– О, давай! – подхватил обе бутылки и прошествовал на кухню.

– Тебе что-нибудь понадобится для приготовления божественного пойла?

– Фужеры! Будем делать слоеный коктейль… Если я только помню, как он делается…

– Так ты ни разу этого не делал?

– Зато много раз видел!

Я выставила на стол фужеры. Зиль ловко наполовину наполнил их ромом. Затем взял эстонский ликер и также решительно плюхнул в первый фужер, заполняя до краев. От резкого вливания слоёв не получилось, но Зиля это не смутило, и он принялся наполнять второй фужер. Я посмотрела на розовую жидкость в фужере и вспомнила, что ликер более 40%.

– Зиль, – робко сказала. – Я такое не пью! Давай ты первый!

– Я для кого делал?

– Ну, пожалуйста! ‒ сложила ладони вместе и умоляюще посмотрела.

Он надул губы, но взял фужер, чуть-чуть взболтал и одним махом опрокинул в рот! У меня аж дыхание перехватило! У него тоже. Глаза вылезли из орбит, рот раскрылся, хватая воздух. Я сунула ему под нос кусочек пиццы:

– Нюхай! А то весь кайф пропустишь!

Зиль сделал глубокий вдох и откинулся на спинку стула с блаженным видом.

– Хорошо-то как! – он потянулся. – Мир такой прекрасный вокруг. Попробуй, – он указал на мой фужер.

Я, чтобы не портить момент, отхлебнула большой глоток. Пищевод обожгло, из глаз брызнули слёзы, воздух кончился. Теперь он сунул мне под нос кусочек пиццы. Сделала глубокий вдох и почувствовала, как тепло разливается по телу, принося расслабление.

– Хорошо? – переспросил Зиль. И утвердительно: – Хорошо! Жизнь вообще прекрасна!

– По сигаретке для закрепления эффекта?

– Конечно!

– Пойдём на балкон. Не люблю, когда в квартире пахнет куревом.

Мы вышли на балкон и закурили.

– У вас всегда так светло ночью? – Зиль сделал затяжку и оглядел город.

– Только летом. С конца мая и до конца июля. В августе уже наступают тёмные ночи. Так что ты попал в сезон белых ночей.

Не успели мы выкурить по сигарете, как с неба опять хлынул поток воды, будто ждал нашего появления.

Зиль притянул меня к себе, поставил впереди. Раскинул руки и запел на немецком:

Das Fenster öffnet sich nicht mehr

Hier drin ist's voll von dir – und leer

Und vor mir geht die letzte Kerze aus

Ich warte schon ne Ewigkeit

Endlich ist es jetzt soweit

Da draußen ziehn die schwarzen Wolken auf¹²

Алкоголь да с сигареткой на пустой желудок мгновенно подействовали на мою головушку. Я тоже раскинула руки, перед глазами все расплывалось и качалось – полное ощущение полёта. На нас обрушился ветер с ливнем. Чем не полёт через муссонный дождь?!

Ich muss durch den Monsun

Hinter die Welt

…

Denke ich daran

Irgendwann laufen wir zusammen

Durch den Monsun

Dann wird alles gut¹³

Голова от «полёта» закружилась и я повернулась к Зилю, обняла и прижалась, уткнувшись лицом ему в грудь. Он пел, его голос был не сильным и не звонким, но при этом глубоким, как будто он извлекал звук всем телом. Песня разносилась над Фонтанкой, звучала громче дождя, резонировала с водой и отражалась от домов. Его тело стало горячим.

Ein halber Mond versinkt vor mir

War der eben noch bei dir?

…

Am Abgrund entlang

Und wenn ich nichtmehr kann

Denke ich daran

Irgendwann laufen wir zusammen

Weil uns einfach nichts mehr halten kann

Durch den Monsun

Hey…Hey…¹⁴

Раскат грома. Я зажмурилась и еще крепче прижалась к Зилю.

Ich kämpf mich durch die Mächte

Hinter dieser Tür

Werde sie besiegen und dann

Führ'n sie mich zu dir

Dann wird alles gut

Dann wird alles gut

Wird alles gut

Alles gut…¹⁵

Когда я подняла голову и взглянула в его глаза, в них полыхали костры, а зрачок из круглого стал вертикальным, как у кота. Его распростертые руки казались крыльями. Волна его силы прошла сквозь меня и покатилась над Питером, по Фонтанке, многократно отражаясь от воды, стекая в Неву и дальше, дальше – в Финский залив.

Ich muss durch den Monsun

Hinter die Welt

Ans Ende der Zeit

Bis kein Regen mehr fällt

…

Weil uns einfach nichts mehr halten kann

Durch den Monsun

Dann wird alles gut

Dann wird alles gut

Alles gut…¹⁶

Я смотрела на него как зачарованная. Он наклонился и обнял меня.

– Alles gut! – прошептал он мне в макушку, подхватил на руки и занёс в комнату. Его зрачки круглые, а глаза темно-медовые.

– Что это было?

– Песня «Муссон». Мы тебе её уже сегодня пели.

– Да, я помню – на английском языке. Но там слова другие и поэтому смысл меняется. И… и почему бежать, преодолевая муссон?

– Ну, да. Лететь было бы правильней. Но это же для людей. Поэтому бежать.

– Ага, ‒ сказала я, ‒ понятно…

Пока мне было понятно только одно, что, если сегодня, прослушав хит в исполнении группы, я умилялась его эксклюзивностью, то после пения Зиля, эксклюзивность я прочувствовала на себе, и город прочувствовал. Наверняка будут последствия, знать бы какие…