Свернула на Фонтанку, чтобы сделать разворот через Аничков мост и Невский. Проехали самый центр, здесь было бы классно просто прогуляться, пешком, не спеша, держась за руки.

Но в таком виде на улицах не безопасно не столько мне, сколько Зилю. Я не должна подвергать его опасности, теперь эта мысль прочно засела в моей голове.

Зиль с детским восторгом смотрел по сторонам и ему явно нравилось то, что он видел.

Он стал рассказывать о Госларе, в котором они жили в детстве. Сравнил его с Питером. Его привело в восторг то, что в городе светло, несмотря на поздний час. Рассказал, что любит большие города, и хотел бы жить, например, в Берлине. Неожиданно, он выругался, вырубил радио и отвернулся к окну, скрестив руки на груди.

Я отвлеклась от дороги и уставилась на него.

– Ненавижу! – буркнул под нос.

– Кого? Этого исполнителя?

– Нет. Просто я уже не могу слышать эту песню. Хватит того, что я её пою каждый день!

– Так это ты пел?

– А то ты ее на концерте не слышала?

– М-м-м, – начала я, не зная, что сказать, – по-моему, хорошая песня. Красивая! К тому же это ваша визитная карточка. А поставили её, потому что вы приехали.

Мне показалось, что я выкрутилась из ситуации, но Зиль сидел насупившись и мрачно смотрел на дорогу. Ну вот только наладили отношения и всё насмарку! Опять начинать сначала. Пока я раздумывала, как его ободрить, Зиль начал сам:

– Понимаешь, почти четыре года каждый день одно и то же! И даже не по одному разу. Как бег по кругу: те же песни, те же фразы, жесты, улыбки, позы. Очередность выхода на сцену, перемещения по сцене и прыжки – всё выверено так, чтобы было видно и на галерке и в партере. Кокетливый взгляд, воздушный поцелуй, подмигивание – не дай бог перепутать последовательность! На сцене нас четверо, мы группа. У каждого из нас своя роль, свои задачи, движения и жесты. Но когда я стою в свете софитов, мне кажется, что я один на один с залом… Балкон. Трибуны. Партер. Всё визжит и кричит. Против света все сливаются в одну безликую массу. Только руки. Лес рук. Они тянутся к сцене. Мне кажется, чтобы сдернут меня в толпу и разорвать на части. – Он усмехнулся: – На мерчи…

– Знаешь, а мне понравилось то, что вы делали на сцене, – осторожно начала я, выдержав паузу после его признания. – Не знала, что так можно. Зал был ваш еще до вашего появления и взорвался с первых аккордов. А ты… Твои эмоции были такими настоящими… А еще… Когда твои глаза показали на большом экране, я увидела в них счастье. Это ни с чем нельзя спутать. Ты был счастлив в тот момент. И твое счастье видели более тринадцати тысяч человек. В твоих глазах горели искорки. Нет, костры! В твоих глазах без всяких спецэффектов горели костры… Ты сам был факелом!

– Огонь в глазах, – он усмехнулся, – а ещё дым на сцене. Ты тоже не поняла… Хотя, где тебе. – Он отвернулся.

И что опять не так? Я вроде его похвалила. Можно даже сказать высказала восторг.

Но тут Зиль расслаблено растянулся в кресле и улыбнулся. Так мягко и ласково… А в глазах заплясали костерки.

– Ты права, я был счастлив. Мне не передать, каково это – видеть, что ради тебя пришло столько народу. Это не выступление в каком-нибудь дорогом клубе, когда под тебя пьют пиво и коктейли. Нет! Эти люди пришли, потому что им нравятся мои песни! Они подпевают… Они знают слова моих песен, хотя это чужой для них язык! Они подпевают на моем родном языке! Как передать эти чувства? Французы, поляки, русские, чехи, венгры, финны, голландцы, датчане! Все! Конечно, я счастлив… До мурашек по спине… А еще я купаюсь в их эмоциях, как сегодня. Сегодня мне послали такую волну восторга, драйва. Я стоял как под водопадом! А ещё каждый концерт особенный. Девчонки-фанатки часто выдумывают какие-то сюрпризы, – Зиль восторженно посмотрел на меня. – Однажды напускали воздушные пузыри! Знаешь, такие огромные пузыри из больших обручей и они полетели вверх! Было так красиво! Они еще так переливались в свете прожекторов… Ради этого стоит выходить на сцену. А иногда мне кажется, что они готовы идти за мной как мыши за крысоловом, это пугает и завораживает, я чувствую свою власть над огромной толпой… Извини, я, наверное, просто устал, поэтому раздражаюсь и нервничаю. Я просто забываю, что мы разные, ты просто не знаешь всего.

Чтобы он опять не впал в меланхолию, я предложила:

– Давай договоримся, что сегодня ночью не существует мегазвезды и солиста группы JungeDrachen Зильбе Раммельсберга. Зато есть просто Зиль, который может побыть самим собой, да? – Он с готовностью кивнул. – Тогда я предлагаю тебе на сегодня стать простым туристом, который приехал в мой город на одну ночь, а я буду твоей путеводной нитью. Сейчас заезжаем ко мне домой, переодеваемся, пересаживаемся на мотоцикл и едем кататься по городу. Оставим мотоцикл поближе к Неве и пойдем смотреть разведение мостов, обычно начинают с Дворцового и идут пешком до следующих мостов, на сколько сил хватит. А там уже и утро!

– И весь план?.. – протянул он с недовольной гримасой.

Ну вот опять! Только что он был классным мальчишкой, восхищавшимся Питером, и готовым на авантюры. И опять ничего не нравится. Что не так? Почему? К чему эти хмурые складки на лбу? Чёрт! Вот ведь вляпалась! Мне что всю ночь терпеть его брюзжание? А если я не выдержу и прибью эту зануду, мне много дадут за убийство в состоянии аффекта?

– В чем дело? Тебе что-то не нравится? – как можно мягче спросила я. – Или ты чего-то боишься?

– Да нет. Всё нормально, – произнёс он неопределенно.

– Зиль, с тобой ничего не случится. Ну или можем вернуться обратно.

– Нет возвращаться мы не будем, – решительно сказал Зиль. – И идея твоя мне нравится. Просто, пойми, я все время с охраной, поэтому сейчас мне не совсем… комфортно что ли… Да еще в чужой стране. Про Россию столько всяких баек у нас ходит.

– Мафия, водка и медведи на улицах? – рассмеялась я.

– Да. А что не так? – в голосе сомнение.

Я притормозила и закричала, указывая на небо:

– Ой, смотри! Смотри! Вон, видишь, драконы полетели! Скорее смотри!

– Где? – Зиль прилип к лобовому стеклу. – У вас драконы могут свободно летать? Не вижу!

– Чёрт, я тоже… Не верь всему, что говорят.

Парень смущённо улыбнулся и спросил, переводя тему:

– Ты давно водишь машину?

– Второй год.

– Сама купила?

– Купила сама. А вот деньги на покупку родители подарили на 20-летие, когда узнали, что моя работа связана с постоянными разъездами, в том числе и за город. Инициатором был папа, он у меня очень заботливый. Правда мы сейчас живем в разных городах и даже странах – они с мамой эмигрировали, но я их очень люблю.

Зиль неопределенно кивнул.

– У тебя есть парень?

– В данный момент любимого нет.

– Есть не любимый?

– Можно и так сказать. – Я вкратце рассказала ему про Мишу.

– Такой не считается.

– Какой такой?

– Никакой. Он тебя не задевает, поэтому ты можешь влюбиться в другого, а про него забудешь.

– А я и влюблялась. И романы крутила. И расставалась с изодранной душой. А потом опять: «Завтра встретимся», – я попыталась изобразить каменное лицо Михаила. – А у тебя кто-то есть?

– Надеюсь, ты имеешь в виду девушку? – спросил он с внутренним напряжением и тут же перескочил с темы. – Как это с разодранной душой?

– Это когда человек настолько тебя к себе привязывает, что ты не просто его любишь, а буквально врастаешь в него. В какой-то момент я даже поняла, что он меня не любит, а наслаждается моей зависимостью от него, но ничего не могла с собой поделать. А ему нужно было поклонение, эмоциональное подчинение. Знаешь, я опустилась до того, что он мог мне позвонить после неудачного соблазнения какой-нибудь новой пассии и вызвать к себе. И я бросала все и ехала. На другой конец города, в другой город. Это продолжалось два года. Потом пелена спала с глаз. Мне стало легко и свободно. А до этого я пыталась вырваться и как только пыталась, рвала себе душу.

– Такое бывает. – Он рассеянно смотрел в окно, а мы уже проезжали Аничков мост, я специально сбавила скорость.

– Аничков мост. Украшен скульптурами «Укротители коней», скульптор Клодт. – Я повернула на противоположную сторону Фонтанки и поехала к дому. – Зиль, ты так и не ответил про девушку. Как она реагирует на твои разъезды? Сильно ревнует?

– У меня нет девушки, – сказал он серьёзно.

– Да ладно! – я засмеялась. – Не поверю, чтобы у Зиля Раммельсберга не было подружки!

– Это правда. Ты когда рассказывала о своем друге, как про меня говорила. Я встречался с девушкой, и вроде бы все было хорошо. А потом в какой-то момент между нами возникла пропасть. Ты сейчас про себя рассказывала и я понял, что у нас не было хорошо. Но тогда я этого не понимал. Она могла мне позвонить среди ночи и позвать к себе. Я приезжал, а она не открывала, говорила, что спит. Или пригласит прогуляться, а придёт с подругами. Сейчас я понимаю, что это всё было глупо, по-детски, но тогда меня это разрывало.

– Что ты сделал? Ты же как-то решил этот вопрос? С трудом представляю Зиля Раммеля, который мчится с концерта в Германию по зову девушки, – я улыбнулась, сделав умильную физиономию.

– Написал эсэмэску, что все это было ошибкой.

– Отправил?

– Не помню. Наверное, нет. А может и да. Это было два года назад…

– И что она?

– Не знаю. Я больше ей не звонил. И вообще старался о ней не думать. Мне некогда. Записи… Съемки… Выступления… Туры… Кажется, она приходила домой к маме… Мама сказала, что не поняла зачем она приходила.

– Знаешь, а я тоже очень занята. У меня учёба, работа, иногда помогаю Марине, как сегодня, а еще нужно с подружками пообщаться и позаниматься, чем-то для души. Поэтому я совсем не страдаю из-за отсутствия постоянного парня. Хотя иногда хочется прийти домой, и чтобы тебе были рады. А потом напоминаю себе, что свободной быть намного лучше!

– Я тоже мечтаю о свободе, – он задумчиво улыбнулся. – Хочу быть вольной птицей и ни от кого не зависеть.

За разговором мы подъехали к моему дому. Я остановилась у бордюрчика.

– Вот – мой дом родной. Пойдём.

Зиль сидел, сжавшись в комочек. Потом оглядел дом, набережную, и, не увидев никого, вышел из машины.

– Давай же! Как на сцену, – улыбнулась я. – Только здесь не будет фанаток и софитов.

Я открыла дверь электронным ключом, и мы вошли в парадную. Дом старый, но парадную отремонтировали, поэтому мне не стыдно было приводить сюда иностранцев. Чистый лифт OTIS поднял нас на шестой этаж.

Зиль с интересом все оглядывал: и лестницу, и лифт и площадку перед квартирой, пока я открывала дверь.

Было очень забавно наблюдать, как он исследовал новую территорию. Сначала жался в дверях, как будто прислушиваясь и принюхиваясь, даже носом потянул по-собачьи. Только после этого он медленно перешёл в гостиную – самую первую комнату от прихожей. Принюхался там. Огляделся и присел на краешек дивана, сложив ручки на коленях. Я подглядывала за ним из коридора, параллельно разыскивая в шкафу-купе одежду для прогулки на мотоцикле. Потом Зиль робко встал и подошёл к окну, любуясь великолепным видом на Фонтанку и питерские крыши в легких сумерках белой ночи. Затем вышел на балкон и оттуда вернулся неожиданно счастливым.

– Хочешь чай или кофе?

– Можно сок?

– Какой-то был в холодильнике. Холодный подойдёт?

– Подойдёт. Где я могу переодеться?

– Где хочешь. Можно тут, можно в спальне. Вся квартира в твоем распоряжении. Я в ванну. Приму душ и переоблачусь для прогулки! Сок налей сам, пожалуйста. Он в холодильнике. Холодильник на кухне. Располагайся, в общем!

– Знаешь, что мне понравилось у тебя дома? – произнес он мне вдогонку.

– Что? – от любопытства я развернулась.

– Окна занавешивать не надо и можно спокойно на балкон выйти!

– В смысле не занавешивать? – хотела уже сказать, что занавешивать приходится из-за белых ночей, но он меня опередил.

– Можно не бояться, что папарацци заберутся, – пояснил он терпеливо.

– А-а, – понятливо протянула я. Хотя мне не было понятно, уточнять я не стала.

Поспешила закрыться в ванной. Включила теплую воду и забралась под душ. И сразу ощутила усталость. Напомнили натруженные за день каблуками ноги и спина. Как продержаться еще несколько часов пешей прогулки? Контрастный душ, конечно, поправил картину и вдохнул сил. Но в голове поплыли картинки мягкой кроватки… А может послать Зиля к черту и лечь спать? Или сперва трахнуть его? О нет! Купа бы с удовольствием, а этого не за что. Куп… Эх, Куп! А этот всё-таки какой-то неправильный, ведет себя как… идиот. Куп смелее, активнее, интереснее во всех отношениях. А этот… как девица на выданье. Теплые струи веселым потоком смывали усталость…

Выбралась из ванной. В зеркале отразилась свежая румяная физиономия. Совсем другое дело! Высушила волосы, сделала макияж.

Волосы в высокий хвост, на тельце короткий кожаный топ и кожаные бриджи на низкой талии. Отлично! Для завершения образа вдела в пупок серебряную висюльку с блестящими камушками, а на шею повесила цепочку с кулончиком-капелькой. Надеюсь, ему понравится.

Несмотря на все мои сборы, я надеялась, что Зиль уснул на диване в гостиной. Но мои ожидания опять не сбылись. Когда я заглянула в гостиную, Зиль сидел на стуле одетый и расчесанный.

– Вау! – воскликнул он. – Круто!

– Что? – не поняла я.

– Ты – девушка-байкер! Супер! – он поднял большие пальцы рук вверх и улыбнулся во весь рот.

– Да, я такая! – засмеялась я в ответ и повела бедром.

– Ты, правда, байкер?

– Не то, чтобы… Но иногда катаюсь на мотобайке брата, поэтому прикупила соответствующий прикид.

– У тебя такой пресс! – не прекращал восхищаться мной Зиль, вгоняя меня в краску.

– Наверное, из-за того, что я несколько лет танцами занимаюсь. Особенно люблю восточный танец живота, – я засмеялась и сделала восьмерку бёдрами, а потом волну телом как Шакира и тихо пропела:

– Lucky you were born that far away so —

So we could both make fun of distance.

Lucky that I love a foreign land for

The lucky fact of your existence…

– Baby I would climb the Andes solely.

To count the freckles on your body, – неожиданно подхватил Зиль, улыбаясь, и принялся в такт хлопать ладошами. Вместе мы продолжили песню:

– Never could imagine there were only

Too many ways to love somebody.

Lo ro lo le lo le.

Lo ro lo le lo le.

Can't you see…

I’mat your feet

Whenever, wherever,

We'll learn to be together,

I'll be there and you'll be near!⁹

Я пела и выписывала фигуры танца живота, поворачиваясь вокруг себя. Зиль весело хохотал, отбивая ритм ладонями. От веселья Зиль растаял: с него спала маска отстраненного и надменного бога сцены. Я увидела перед собой простого и ранимого мальчишку. Открытый и наивный взгляд, пухлые губы, длинные ресницы.

Оказавшись к Зилю спиной, сделала трясочку бёдрами и, как положено в танце, кокетливо обернулась на зрителя.

Веселье кончилось. Он сидел на стуле нахохлившись, как ворона под дождём, взгляд отвёл, лицо окаменевшее.

Чёрт! Что опять не так? Да какая мне разница! Я не нанималась его развлекать! Обещала быть его путеводной звездой, вот и проведу по городу. Скореё бы уж сдать его назад Купу!

– Вот тебе защита, – я кинула к его ногам байкерскую одежду брата, которую удалось найти в шкафу. – Надень, пожалуйста, эту куртку вместо своей. Могу еще дать штаны и ботинки, но, боюсь, они тебе будут малы. Брат у меня не такой высокий. Шлем тоже брата, – кинула в него шлемом, который он ловко поймал.