7

Что ты, на хрен, такое делаешь?!

Озеров сидел в машине возле своего дома и никак не мог прийти в себя. Он устало провел ладонями по лицу, и несколько дождевых капель с мокрых волос упали ему на нос.

Профессору было жаль эту девушку. Он не хотел, чтобы она расстраивалась. Мысль о том, что Алексеева считает себя отвергнутой, была ему невыносима, поэтому он решил, что напишет в последний раз ей в приложении. Черкнет пару предложений, в которых объяснит, почему не явился, извинится перед ней, а затем закончит переписку на вежливой ноте и больше там не появится.

«Всего лишь успокою ее». Непозволительно, чтобы молодая, привлекательная особа думала, что она уродлива.

«Не смог прийти, аврал на работе. Прости, что причинил тебе неудобства и заставил ждать», – набрал он сообщение и задумался.

Ему хотелось пообщаться с ней еще. И вот это уже было откровенной глупостью и риском. Из-за интрижки со студенткой Озеров мог лишиться работы.

Он отложил телефон и помассировал пальцами виски. Профессор прекрасно понимал, что если Алексеева не сделает то, что задумала, с ним, то попытается сделать это с кем-то другим и непременно влипнет в неприятности.

«Готов загладить вину любым способом», – быстро набрал он и, не давая себе времени для размышлений, отправил.

Придурок. Что ты делаешь, а?

Ведь взрослый мужчина. Отец. Уважаемый преподаватель. А башню снесло, как сопливому старшекласснику!

Матвей отложил телефон, тяжело выдохнул и закрыл лицо руками.

Плохо. Это очень плохо. Неправильно. Ужасно…

Мужчина не понимал, что такое он творит, а главное – зачем. И почему не смог удержаться и набросился на девчонку там, у подъезда? У него слишком долго не было секса, но это не повод заводить интрижку с юной студенткой. Это шло против всех правил.

А дело было в том, что Ольга не походила ни на одну из женщин, с которыми он прежде имел дело. Невинная, нежная, трогательная и ранимая. Первое впечатление могло оказаться обманчивым, ведь стоило вспомнить хотя бы то, ради чего она согласилась на свидание с ним – ради случайного секса! Но Алексеева не была раскованной.

Более того, он вряд ли мог представить ее голой, в непристойной позе на выцветших простынях в какой-нибудь дешевой гостинице. Таких девушек не трахают без обязательств, о них заботятся, водят в рестораны и знакомят с родителями. Озеров просто хотел переспать, не спрашивая незнакомку о погоде, музыке и прочих глупостях. Переспать и забыть.

А теперь он влип. И, похоже, полностью.

Ему было незачем проявлять интерес к этой девушке, но Матвей никак не мог перестать думать о ней. Он сорвался, не выдержал. Он брал ее и целовал. И, возможно, сильно обидел.

Мужчина вспомнил ее краснеющие щеки и смущенный взгляд. Девушка вела себя открыто и наивно. Вспомнил, как тонкие, длинные пальцы нервно теребили салфетку. Воображение тут же нарисовало картину, в которой эти пальчики робко касались его тела.

А как она хрипло простонала, когда он сжал ее ягодицы… Вспомнив короткий сдавленный выдох, профессор не мог больше не думать о том, громко ли кончает его студентка, лаская себя в тишине пустой квартиры. И в его брюках снова чуть не задымилось.

В этот момент дисплей смартфона вспыхнул ярким светом.

OlyaBadGirl: Понятно, почему тебе нужен секс без обязательств.

Матвей Павлович закусил губу.

Ему не стоило отвечать ей. Правильнее было бы попросить прощения и прервать переписку под благовидным предлогом. Или выйти из приложения и потеряться навсегда. Но тут он вспомнил исходивший от нее запах сладостей. Девушка пахла карамельками и воздушным зефиром. И на вкус была такой же – сладкой.

YourBest: Да, работа отнимает все время.

У Озерова действительно не было времени. Мысль о постоянных отношениях приводила его в неистовый ужас. Это ведь не просто встречи ради удовольствия, а проблемы, ответственность и прочие ненужные заморочки. А еще у него была маленькая дочь, и мужчина не собирался приводить в ее жизнь чужую тетю и тем самым еще сильнее травмировать психику ребенка.

OlyaBadGirl: Ты не говорил мне, где работаешь.

Озеров выругался. А вот и проблемы.

Он крепко сжал зубы и зажмурился. Не нужно было отвечать ей, теперь все запутается еще сильнее. Как потом выкручиваться? Нужно просто извиниться и выйти из чата. Но… Мужчина занес палец над нужным значком и замер.

Перед глазами всплыли воспоминания о том, как он коснулся тела девушки между ее ног. Она была возбужденной, влажной и безумно горячей. Но, несмотря на это, перепугалась чуть ли не до смерти. Разве можно оставить ее в такой опасности? Вдруг завтра глупышка свяжется с каким-нибудь извращенцем? Нужно убедиться, что Алексеева не наделает глупостей. Только и всего.

YourBest: У меня небольшой бизнес.

Он почти не врал. Совсем недавно это было правдой, и Матвей надеялся, что вскоре сможет начать новое дело с нуля.

YourBest: А ты не говорила, зачем тебе все это нужно.

Пока она печатала, профессор вышел из машины, щелкнул «сигналкой» и направился к подъезду.

OlyaBadGirl: Потому что мне не нужны отношения.

Мужчина прочитал, спрятал телефон в карман и вошел в лифт. Пока кабина поднималась, Озеров почти не дышал. У него ком в горле стоял от растерянности. Впервые с ним происходило нечто такое, чего он не в силах был контролировать.

– Папа! – Вера бросилась ему на шею, едва он переступил порог.

Прижав дочку к груди, Матвей испугался: вдруг она услышит, как сильно бьется его сердце, и что-то заподозрит? Но Верочка ловко спрыгнула на пол и метнулась в кухню:

– Идем скорее! Я приготовила тебе ужин!

Мужчина расплылся в улыбке. Пусть дочкины кулинарные эксперименты были довольно скромными и не всегда удавались, но ничего лучшего, чем ужин в ее компании, в его жизни пока не существовало.

– Спасибо, Марина Валерьевна, – сказал он появившейся в прихожей пожилой женщине.

– За что, сынок? – улыбнулась та, надевая плащ.

– За то, что посидели с Верой, – снимая обувь, ответил Озеров.

Женщина печально вздохнула и похлопала его по плечу.

– Мне совсем не трудно.

– Да, – кивнул мужчина. – Спасибо.

Он снял мокрую куртку и повесил на плечики.

– Я уже говорила… – Женщина покосилась на кухню и понизила голос. – Но скажу еще раз. Тебе нельзя быть все время одному, Матвей. Ты молодой и…

– Марина Валерьевна, – Озеров бросил взгляд в сторону кухни и перешел на шепот, – мы это с вами уже обсудили. Вере не нужна новая мать, у нее есть вы. Этого вполне достаточно.

– Я говорю о тебе, Матвей. – Женщина взяла его за локоть. – Мне больно видеть твой безжизненный взгляд, понимаешь? Так нельзя. Нужно жить дальше.

– У меня все хорошо, – сухо выдавил мужчина. – Прошу вас, не переживайте. Все нормально. Честно.

– Пока, бабуля! – Девочка выпорхнула из кухни и поцеловала Марину Валерьевну в щеку.

– Пока, моя девочка. До завтра. – Она погладила ее по голове, взяла с крючка зонт и вышла на лестничную клетку.

– Всего доброго, – попрощался Озеров и закрыл за ней дверь.

– Скорее! – Дочка потянула его на кухню.

Профессор проследовал за ней, вымыл руки и сел за стол.

– Что у нас сегодня? – Он закатал рукава рубашки.

При виде довольно улыбающейся дочери у него защемило сердце.

– Зеленая фасоль на пару!

– Ты же ее не любишь?

Дочка неуклюже вывалила на тарелку фасоль:

– Да, поэтому ее ешь ты, папочка.

– Логично.

– А еще котлетки! – радостно сообщила Вера, накладывая каждому по две штуки со сковородки.

– Сама приготовила? – Брови Озерова взметнулись вверх.

– Ба помогала.

– Вы с ней молодцы. – Он подвинул к себе тарелку и поднял взгляд на дочку. – Спасибо, котенок.

8

Впервые за последние годы Озеров чуть не проспал. Из-за этого ему пришлось отказаться от утренней пробежки. Привыкшие к нагрузке мышцы протестующе заныли, но деваться было некуда: ему бы в университет на пары успеть, тут не до спорта.

Мечтая о пробуждающей кружке кофе, Матвей принял душ и быстро оделся. Будить дочку не пришлось: та уже встала, собрала рюкзак, надела форму и колготки и возилась с тонким плащиком в коридоре.

– Тебе помочь? – Профессор присел возле нее на корточки.

– Лучше я тебе. – Верочка потянулась и пригладила маленькой ладошкой его еще влажные после душа волосы. Оглядела его мудрым взглядом маленькой женщины и кивнула: – Теперь лучше. Ты сегодня какой-то странный, папа.

Еще бы. Мужчина до трех ночи ворочался в постели, обдумывая произошедшее. Ненавидел себя, ругал, затем снова вспоминал Алексееву, возбуждался и ненавидел себя еще больше.

– Не выспался, – пояснил Матвей Павлович.

Утром ситуация показалась ему совсем не такой, какой виделась накануне. Нужно объясниться со студенткой и замять маленькое происшествие, пока все не разрослось в грандиозный скандал.

Он высадил дочку возле лицея и долго наблюдал, как она идет к крыльцу учебного заведения со своим огромным розовым рюкзаком. Девочка то и дело оглядывалась, чтобы помахать ему, и Озеров послушно вскидывал руку, отвечая ей. Он все больше и больше склонялся к мысли, что эти приключения со свиданиями были ему ни к чему.

В университет Озеров прибыл за десять минут до начала лекции. Привычно забежал в деканат, чтобы поприветствовать коллег и взять кое-какие бумаги. Секретарша Людочка встретила его широкой улыбкой, профессор ответил ей лишь сдержанным кивком. Он прекрасно понимал, что стоит только дать шанс, и девица быстро сядет ему на шею.

– Доброе утро! – раздался визгливый голосок от двери.

Это была Татьяна Михайловна, а с ней все обстояло гораздо сложнее. Как бы ни хотелось мужчине не сталкиваться с разбитной разведенкой в сетчатых чулках, это всякий раз оказывалось практически невозможным. Вот и сейчас она завалилась в деканат со своим барахлом, точно в школьную учительскую. И даже презрительное фырканье Людочки никак не подействовало.

– Доброе утро, Татьяна Михайловна, – не оборачиваясь, поприветствовал коллегу Матвей Павлович. – Людмила, мне еще бланк ведомости, пожалуйста.

– Конечно, – сжав зубы, покосилась на вошедшую Людочка.

– Ну и ливень вчера был! – щебетала, разбрасывая по кабинету свои вещи, Татьяна Михайловна. – Как назло, задержалась на кафедре, а все уже уехали. Даже попросить, чтобы меня подвезли до дома, было некого.

Людочка молчала, поэтому Озеров тихо протянул:

– Я тоже попал под ливень и промок.

Пожалуй, этого должно быть достаточно для поддержания светской беседы.

– Матвей, ты будешь кофе? – Теперь коллега стояла совсем рядом, и ему пришлось повернуться.

Татьяна Михайловна была стройной брюнеткой с помятым лицом. Вероятно, она и Озеров были ровесниками. Но женщина выглядела старше своих лет. Жизнь оставила отпечаток на ее внешности: темные круги под глазами, много мелких морщин, глубокие заломы возле обильно накрашенного рта и вечно слипшиеся ресницы. Наверное, преподавательница бухучета злоупотребляла алкоголем на ночь, но Озеров не желал знать, верны ли его догадки. Он в некоторой степени брезговал – коллега казалась ему назойливой неряхой.

– Не успею, наверное, – сухо ответил он.

– Брось! – Она бесцеремонно хлопнула его по плечу. – Подождут тебя твои студенты.

– Тогда черный.

Обильно накрашенные губы растянулись в улыбке:

– С сахаром? С молоком?

– Без.

Людмила все еще копалась в бумагах. Матвей Павлович взглянул на часы. Надо бы поторопиться.

– Держи. – Коллега протянула чашечку кофе.

– Благодарю, Татьяна Михайловна.

– Брось, какая я тебе Михайловна? – Брюнетка нагло прижалась к нему бедром. – Просто Таня. Мы с тобой еще молодые, не пристало нам по-стариковски друг друга звать, да?

Озеров натянул улыбку и кашлянул. Сделал глоток кофе и неприятно поморщился – сладкий.

– Я же вроде просил горький.

Коллега отмахнулась:

– Я все равно немного положила. Разве кто-то пьет совсем без сахара?

Озеров тяжело вздохнул и заметил, как Людочка метнула в женщину недовольный взгляд.

– Как не хочется идти работать! Я никогда не привыкну к этим лоботрясам! – отхлебывая кофе, воскликнула Татьяна Михайловна. – Как можно быть такими тупыми? Они двух слов связать не могут. Как ты их терпишь, Матвей?

– Среди них попадаются нормальные ребята, – сдержанно ответил мужчина.

– Малолетние нахалы! – скривилась коллега.

Наконец Людочка нашла нужный бланк и протянула ему.

– Спасибо. – Озеров взял ведомость и поставил чашку на столик у стены. – Спасибо за кофе, но мне пора.

– Задержись на минуту, хоть поболтаем! – хихикнула Татьяна Михайловна.