– И да, ещё такой незначительный нюанс… – заговорил уже расслаблено Груив, видевший моё смирение, и он был прав – выбора у меня не осталось, а его условие не столь ужасное, как показалось изначально, – …но это на тот случай, если такое всё же произойдёт, для того чтобы вы не волновались по этому поводу. Уж простите за прямоту, но без обсуждения деталей тут не обойтись, хоть это сугубо ваше личное дело… смею предположить, что наверняка с Мааром ван Ремартом у вас была близость.

Я мгновенно вспыхнула от стыда и смущения так, что хотелось провалиться сквозь землю. Проницательный взгляд Фоглата будто раздел и распял, и теперь вольно исследует каждый участок оголённого тела и всё то, что творится у меня сейчас внутри.

– Даже если первенец уже у вас под сердцем, я так же обязуюсь взять его под свою опеку. Но это будет нашей с вами тайной.

Фоглат всё продумал за столь короткий период времени нашего знакомства. Конечно, такие люди не упустят своего, обязательно попытаются урвать самый лакомый кусочек. И что самое прискорбное, у него это по большей части получилось.

Я вспомнила слова Тхары о том, что сам король, может статься так, заинтересуется мной, но похоже, Груива это нисколько не заботило. Ведь если стану женой его сыну Хирсу, этот брак вряд ли можно будет оспорить, и хоть неприятностей у Фоглата прибавится, это он может пережить, потому как выгода для него из всей затеи будет большая. И он готов побороться. Это было заметно по тому, как алчно горели его глаза, опаляя меня всю. Во рту сразу стало сухо, я взяла стакан с водой и сделала глоток, чтобы хоть немного смочить горло.

– Хорошо, мэниер, я вас прекрасно поняла, – я отставила стакан, всем существом желая поскорее отсюда убраться, а точнее, испариться, лишь бы не ощущать въедливый и плотоядный взгляд Груива. Но давать какие-либо конкретные ответы я была не готова, хоть золотая клетка уже плотно захлопывалась. – Мне нужно подумать, надеюсь, вы мне дадите время?

– Конечно, – опершись локтями на стол, чуть наклоняясь, произнёс Фоглат. – До завтрашнего утра, Истана. Завтра за утренней трапезой вы мне дадите свой ответ, хотя, по моему разумению, он обязан быть положительным, – надавил он на последнее слово.

Я быстро облизала губы, вцепившись похолодевшими пальцами в подлокотники, не зная, куда и деться от буравящих голубых глаз Груива.

– В таком случае, позвольте идти?

– Да, – обронил он, отодвигаясь от стола.

Взгляд Груива мгновенно изменился, стал прохладным и отрешённым, как будто только что не случился серьёзный разговор, а я будто стала ему в один миг совершенно не интересной. Такие люди легко переключаются на другое и дают понять, что есть дела куда более важные, и свет клином не сходится на одной лишь мне, даже если я асса́ру. Это неприятно кольнуло, подстёгивая меня поскорее поспешить убраться отсюда. И когда я вышла, было такое ощущение, что меня грубо поимели, не касаясь при этом руками. По мне стекала грязь, липкая и густая, въедаясь в кожу, проникая в кровь – омерзительное чувство.

За дверью меня ждала Рэви, похоже, она никуда и не отлучалась. Я не стала показывать ей своей растерянности, позволила отвести себя обратно в покои. Я не помнила дорогу, погружаясь всё больше в смятение, очнулась, только когда дверь с глухим хлопком закрылась, обдав мою спину сквозняком.

– Вам что-то нужно ещё? – поспешила обеспокоиться Рэви, всё же считывая моё смятение.

– Нет, Рэви, ничего не нужно, ты можешь идти, – отпустила я служанку.

Она чуть склонила голову и направилась к двери, явно немного медля, видно ждала, что я передумаю. Оставшись, наконец, в желанном одиночестве, я прошла к низкому глубокому креслу, что стояло возле горящего камина – его, похоже, разожгли, когда я была на завтраке у Груива – опустилась в уютную глубину, сложив руки на коленях, уставилась в пол. В голове, как и в душе, творилось ненастье. Конечно, предложение ван Фоглата во многом решает мои проблемы, и, наверное, любая другая на моём месте безоговорочно согласилась бы на такие выгодные условия. Жить при дворе, ни в чём не нуждаться, под защитой – самое главное для женщины, не имеющей ничего в наследстве. Но то, что касалось потомства, вводило в глубокое сомнение. Отдать детей неизвестно куда, и неизвестно, что их будет ждать… И по коже прокатился мороз от того, что их будущее может быть только одно – роль наложниц для каких-нибудь господ. Выходит, остаётся молиться о том, чтобы матерь Ильнар не послала мне дочерей, но от этой мысли мне разом подурнело, а внутри что-то надломилось от неправильности своего невольного желания. Фоглат обязуется принять ребёнка и от исга́ра. Хотя я надеюсь, что это обошло всё же меня стороной, но как бы я ни верила в чудо, а дни лунной крови не приходили до сих пор, что меня заставило тут же забеспокоиться ещё сильнее. С новым напором нахлынула паника, не оставляя мне выбора. Всё то, что мне предложил хозяин твердыни Энрейд, было для меня спасением, таким освобождением и одновременно безысходностью, что голова кругом пошла от отчаянных метаний. Меня бросало то в жар, то в холод.

Неизвестно, сколько я так просидела, пока огонь не стал остывать, а без него в покоях становилось ощутимо прохладнее, да и снегопад прекратился, и мороз явно окреп за стенами, давил. Я бросила в топку заготовленные поленья, поднялась, бессмысленно прошлась по комнате, понимая, что находиться в четырёх стенах невыносимо, но и показываться лишний раз на глаза прислуге не хотелось, впрочем, как и встречаться с домочадцами, да хоть даже с упомянутым Хирсом Фоглатом. Особенно с ним. Я пыталась даже представить, как он выглядит, и почему-то думалось, что он – копия отца. Интересно, сколько у Фоглата наследников и есть ли жена? Я ведь совсем не знаю об этом роде ничего, и за завтраком не поинтересовалась, а стоило бы, да так растерялась, что обо всём позабыла.

До самого обеда я так и пробыла в мучительных раздумьях, не находя в себе никакого единого решения, казалось, наоборот, меня будто тянули в разные стороны сомнения, разрывая на части, и усилие объединить всё только усугубляло моё самочувствие. Ко всему я то и дело возвращалась мыслями к Маару, всё ещё не веря в то, что он оставил меня, и злясь беспричинно. И даже обед, который мне принесла Рэви, не вытянул меня из скверного состояния, хоть я и проглотила его весь, удивляясь своему разыгравшемуся аппетиту, который я списала на взбудораженные нервы. И когда служанка собралась уходить, я остановила её, прежде чем пожалела о том, но отступать уже некуда, хотелось хоть что-то разузнать о семействе Фоглат.

– Скажи, Рэви, а Хирс Фоглат сейчас в замке?

Служанка, казалось, побелела немного, но тут же ответила:

– Да, госпожа, Хирс Фоглат и госпожа Дира Фоглат здесь, в Энрейде, молодой господин… как раз спустился в библиотеку…

Рэви отвела разом потускневшие глаза и как-то горько пождала губы, и по этому её жесту можно было понять одно – она тайно влюблена в господина.

А у меня даже ладони закололо от волнения, когда Рэви упоминала старшего сына Груива и, видимо, дочь.

– А вы что-то хотели? – сложив пустые тарелки на поднос, спросила Рэви, и обычно нежный голос её прозвучал бесцветно.

– Нет-нет, ничего, – как можно убедительней заверила я её.

На этот раз Рэви поспешила удалиться, быстро подняла поднос и вышла, больше не обронив ни слова, а я смотрела ей вслед и не понимала, почему Груив, раз его старший сын в Энрейде, отложил наше знакомство. Молодой господин посещает библиотеку, это уже немного утешает. Немного.

Погода давила, отяжеляя голову и всё тело, да и за окном значительно потемнело от набухших низких туч, что нависли над землями Энрейда неподвижными глыбами. Я взяла плед и вернулась в кресло, сев удобно и укрывшись, некоторое время наблюдала за тягуче плескавшимся пламенем, и не заметила, как провалилась в сон, устав верно от собственных ненастных раздумий. Неизвестно, сколько времени я проспала, но разбудили меня посторонние тихие шаги и движение воздуха. Наверное, Рэви уже принесла ужин. Я разлепила веки, пошевелилась, сбрасывая сонливость. Уже порядком стемнело, и угли почти прогорели, погружая меня в глубокий полумрак. Каково же было моё удивление, когда сквозь расползающуюся муть сна я различила мужской силуэт. Мгновенно подобралась вся, сбрасывая густое марево. Мужчина стоял в трёх шагах от меня. Он вошёл почти неслышно, и я, конечно, не разобрала бы, даже если бы и не спала, глухой звук распахнувшейся двери, что колыхнул тёплый воздух.

Я приподнялась, убирая с себя скомкавшийся во сне плед. Надо же было уснуть прямо сидя?

– Добрый вечер, – бархатный чистый голос пролился по покоям и тут же растворился в полупустых углах комнаты.

Я встала с кресла, повесила плед на спинку, внимательней оглядела бесшумно вошедшего в покои мужчину. Не мужчину, а юношу высокого и стройного. Скользнула взглядом по сапогам из чёрной кожи, по узким бёдрам, облегаемым плотной тканью штанов, и выше по не такой широкой, как у Маара, но довольно крепкой груди, по которой струился синий шёлк рубашки.

Ярко-голубые, будто подсвеченные стылой белизной, глаза юноши под светлыми бровями были отнюдь не под стать голосу – угрожающе ужалили холодом и сощурились в недоверии тут же, отчего зрачки превратились в чёрные бусины, въелись в меня хищно. Этот полный лоска и взбалмошности взгляд явно не нёс какой-то доброжелательности, таил в себе определённую скрытую опасность. Стало вдруг тесно от того, что я перед ним не совсем в должном виде, ко всему немного раздосадовало, что младший Фоглат вошёл без стука, что сразу насторожило и вынудило напрячься. Пусть это его дом, но я – гостья, и вежливо было бы предупредить о приходе. Я сдержала себя, чтобы не коснуться и не пригладить ладонью волны чуть растрёпанных от сна волос.

– Добрый вечер, Хирс Фоглат, – с запоздание поприветствовала я, не скрывая своего лёгкого, но всё же недоумения в голосе.

Отметила про себя, какое поразительное сходство было у сына с отцом. Это стало ещё явственней, когда тонкие губы на тщательно выбритом лице искривились в подобие улыбки.

– Решил перед ужином познакомиться с вами. Отец рассказал мне о своих планах. Думаю, и вам так же любопытно взглянуть на меня, – вибрировал с лёгкой заинтересованностью его голос повсюду, окружая меня кольцом.

– Вы правы, – согласилась я, – мне тоже любопытно с вами познакомиться, только ответа я ещё пока никакого не давала. Да и время вы выбрали не самое подходящее.

Хирс едва уловимо хмыкнул, не отрывая от меня пристального взгляда, от которого сразу сделалось неуютно и тесно. Он сделал шаг ко мне, а я вытянулась, невольно сжимая кулаки. Мне неизвестно, о чём он думает, с какими побуждениями явился ко мне, и надо признать, неприятно было его вторжение. Хоть это и его дом.

– Не врут те слухи, что ходят вокруг вас, – его взгляд заинтересованно скользнул вниз по моей шее, плавно опускаясь ниже, и слишком красноречиво застыл на груди.

Хирс сделал ещё один шаг, сокращая всё больше расстояние, а моё дыхание заметно участилось в ожидании неприятного разговора.

– И что же за слухи? – спросила больше механически, мне уже известно с уст Ремарта, кем считают дочерей Ильнар.

– Асса́ру наделены особой красотой.

Хирс возвысился передо мной ледяной статуей. Скудные всполохи огня освещали его светлые тусклые волосы, зачёсанные на правую сторону, резкие скулы, чуть впалые щёки, твёрдый, пусть ещё и не лишённый юношеской мягкости подбородок и широкую шею.

– А ещё надменностью и бессердечностью. Признаться, это особо меня завело.

Я приподняла брови. От брошенных им в мою сторону дерзких слов внутри всплеснуло негодование, оно закипело и забурлило. Хотелось его оттолкнуть немедленно, грудь и голова налились жаром, даже дышать нечем стало. И, наверное, мне стоило это сделать, потому что в следующий миг Хирс Фоглат качнулся вперёд, схватил пятернёй моё горло и дёрнул меня на себя с такой силой, что я, потеряв равновесие, ткнулась о его худощавое, но не лишённое мужской силы тело. Я дёрнулась, пытаясь немедленно вырваться.

– Что вы делаете?! Пустите, – вцепилась в его руку ногтями.

Хирс резко склонился, впиваясь в мои губы жадно и жёстко, перекрывая мне и без того скудное дыхание. Меня кипятком обдало от возмущения и гнева. Я вновь попыталась извернуться, но Хирс вцепился в мои волосы, загребая в кулак, дёрнул вниз, так что голова моя запрокинулась, и он смог полностью завладеть моим ртом, прокусывая губы и проталкивая свой горячий влажный язык внутрь, больно, до проступившей влаги на глазах дёргая волосы. Я попыталась закричать, ощущая его жёсткий язык во рту, но получилось только глухое зажатое в горле рычание. Мои попытки вырваться только всё усугубили, он, не освобождая мой рот, выпустил моё горло и спустил ладонь на грудь, больно и бесцеремонно смял. А потом резко оторвал от меня свои губы, грубо швырнул меня обратно в кресло с такой силой, что оно чуть сдвинулось назад, со скрипом проскрежетав по полу, а у меня потемнело в глазах, и вспыхнула болью от удара спина.

С диким блеском похоти во взгляде Хирс возвысился надо мной, давя надменным взглядом. Крылья носа трепетали от того, как шумно он втягивал воздух. В горле у меня невыносимо пересохло, и все мышцы свело от напряжения и неприятия. Он навис надо мной, опираясь руками на подлокотники по обе стороны от меня, так что мне пришлось вжаться в спинку кресла.

– Не прикидывайтесь недотрогой. Считаю некоторой несправедливостью со стороны отца подсовывать мне шлюху стражей. Куда вас уже успели взять, асса́ру? В ваш маленький соблазнительный ротик или в узкую щель? Сколько их было? Двое, трое или весь отряд лойонов?

Каждое слетавшее с его влажных губ слово жестоко полосовало сердце, выворачивая нутро наизнанку, до ломоты в висках, до жгучих слёз. Ведь он меня совсем не знает. Но я только поджала губы, смотря на него исподлобья зло и яростно.

– Мне достанется жена опытная шлюха, которую, видимо, уже обрюхатили, – его губы брезгливо скривились. – Но я готов простить отцу, ваша невинная красота очаровала меня. После… – его голос понизился и стал приглушённым и шипящим, – …после я не слезу с вас. Попробую всю, везде. Хочу предупредить, что приложу к этому все усилия. Буду трахать безостановочно. С такими, как вы, Истана, нужно ведь именно так?

Потемневшие глаза, лицо, искажённое похотью, вызывали во мне омерзение и одновременно оцепенение. Сквозь шум крови и грохот сердца я расслышала шаги за дверью. Хирс закатил глаза и с неохотой отлепил руки от подлокотников, выпрямился, раздражённо зачесал пятернёй упавший на скулу чуб.

– Приведите себя в порядок и спускайтесь к ужину, – бросил он мне уже небрежно, когда Рэви открыла створку, да так и выронила графин с водой, увидев младшего Фоглата в покоях.

Хрустальная посуда вдребезги разбилась у её ног на сотни искрящихся осколков, разлетаясь вместе с брызгами по полу.

– Неуклюжая растяпа! – зло выпалил Хирс, произнося каждый слог со скрежетом зубов, развернулся на каблуках к служанке, пригвоздив девушку к полу разъярённым взором. – У тебя такие же кривые руки, как и язык.

Девушка мгновенно вспыхнула, верно от жгучего стыда, опустила растерянно и со страхом ресницы.

Больше не посмотрев в мою сторону, Фоглат направился к выходу. Осколки под его сапогами противно хрустнули. Рэви отшатнулась, пропуская юношу, вжимаясь в створку всем телом, пригнув голову, теперь сделалась вся, как мел, белая. Только теперь меня прострелила насквозь догадка, что бедняжка терпит от молодого хозяина.

Он ушёл, и я смогла вдохнуть, накрыв пальцами горящие, искусанные Хирсом губы.

Рэви бросилась убирать с пола осколки, а я так и осталась сидеть в кресле, осмысливая всё то, что сейчас произошло. Было велено спускаться к столу, но сейчас я была не в состоянии. Это был крах. Ком дурноты подступил к горлу, а в груди жар, я в полной мере ощутила себя загнанной в ловушку, из которой выхода уже не будет, замок замкнулся.

Бросила взгляд на дорожный мешок. Кажется, побег стал для меня единственным выходом. И будь что будет. Рэви поспешила зажечь свечи и растопить камин, за это время я успела сменить платье на более тяжёлое, из парчи сливового цвета, на этот раз с широким поясом и рукавами – оно было самым нарядным из всех, что имелись у меня в запасе – не думала, что когда-либо его надену, таская везде за собой. Заметно помрачневшая Рэви расчесала мне волосы, на этот раз уложив их в высокую причёску, скрутив на затылке и выпустив несколько прядей для украшения – всё, что можно было успеть ещё сделать. А я в это время выстраивала в голове план побега. Поначалу это казалось немыслимым, ведь за стенами стынь, да и к тому же ночь. Главное, выбраться из замка, а там, может быть, получится пристроиться к какому-нибудь обозу и выехать за пределы Энрейда. И уже не важно, куда, главное, подальше от этого семейства и места.

Когда я спускалась по ступеням, старалась выровнять дыхание и не думать о Хирсе, о том, что мне придётся сидеть с ним за одним столом и делать вид, что ничего не произошло, что меня не лапали эти наглые пальцы, и его губы не вжимались в мои, кусая и терзая. Я с новой силой почувствовала себя игрушкой, которую попросту передают из рук в руки и пользуются себе в утеху. Пора это прекращать.