Едва бросив рюкзак на верхнюю кровать, я, резко развернувшись на пятках в сторону столбиками застывших в дверях эльфара с чоки, окинула их с ног до головы заинтересованным взглядом и с некоторой долей подозрения в голосе спросила:
– Вы же говорили, что будете поступать в Академию. Как вас сюда-то занесло?
Эльфарыш молча скосил на меня свои большие, выразительные глаза, не сходя с места забрасывая огромную сумку на нижнюю кровать напротив моей. А чоки миролюбиво сообщил, аккуратно делая пару шагов вперед и ставя небольшой рюкзак на верхнюю койку:
– Мы тут слегка подумали. И пришли к выводу, что эта школа на Захпуре предпочтительнее. Более разностороннее образование. А котируется едва ли не выше Академии.
Эльфар тем временем, молча усевшись на кровать, вольготно откинулся на ней, оперевшись спиной о стену и приняв положение полулежа, вытянул ноги вперед, скрестив их. Затем, закинув руку за голову, чуть раздраженно, чуть насмешливо уточнил:
– А ты нам что, не рада?
– Да нет, рада, – честно ответила я. И, секунду помолчав, добавила, серьезно глядя на обоих: – Так-то одной страшновато как-то на новом месте.
– Ну, вот и мы так подумали, – радостно скалясь, сообщил мне чоки, начиная распаковывать свои вещи.
Насмешливо фыркнув, я уже было собиралась что-то ответить, но не успела, поскольку от двери раздалось задумчивое, сказанное приятным баритоном:
– А вы все знакомы, как я понимаю. Только я здесь на новенького.
Это подал голос наш белобрысый сосед, застрявший на пороге из-за наших разборок.
– Не переживай. Мы не кусаемся, – лениво сообщил эльфар, чуть скосив на того глаза.
– Вот разве что она может, – оптимистично добавил чоки, ткнув в мою сторону указательным пальцем.
– Да ладно, – возмущенно отозвалась я. – Это когда это я кого-то кусала?!
Вопрос сочли риторическим, так как его проигнорировали.
Белоснежные брови грасса чуть приподнялись и, пару раз хлопнув белесыми ресницами, он в задумчивости сообщил: «А-а… ага», – ставя приличных размеров сумку с вещами на нижнюю, под моей, койку.
– Врут, заразы, – искренне поведала я своему соседу по ярусу, чуть опустив голову и кротко глядя тому в глаза.
– Да-да.
– Конечно-конечно, – хором сообщили ему мои одноклассники, не скрывая ехидства.
Белобрысый задумчиво хмыкнул, начиная раскладывать свои вещи по местам.
Должна заметить, что он был самым старшим из нас. То есть вовремя закончившим школу и даже год отслужившим в армии.
В общем, двадцатилетний дед, по нашим меркам.
На мой взгляд, не сильно симпатичный. Белесый, с чуть красноватой кожей и блеклыми, голубого цвета глазами, смотрящими на всех слегка мутноватым взглядом.
Нет, черты его лица были довольно приятными. Курносый нос, почти идеальный овал лица. Губы, правда, на мой вкус, были тонковаты и чересчур ярковаты.
Но это уже была вкусовщина, что называется.
А так, рост выше среднего. Мускулист, подтянут. Ноги, опять же, слегка кривоваты, но все дело в моем круге общения и привычке, как говорится.
Пока сосед по койке разбирался с вещами, я переключила свое внимание с него на наше новое обиталище и осмотрела кубрик.
Кубрик как кубрик, собственно говоря.
Свет, льющийся из зеленоватых стен и белого потолка. Светло-коричневый пол, также слегка подсвеченный. Сигнальная лампа над дверью. Кровати, по сути являющиеся спасательными капсулами. Встроенные в их блок шкафы, смарт-система, биотуалет и выдвижной журнальный столик.
Тот, кто тяжелее, располагался снизу, что было вполне разумно, если предположить, что кому-то придется падать.
Более легкий из соседей, занимал, соответственно, верхнюю кровать.
Кроме того, при входе в кубрик, в небольшой нише, имелась раковина и стояло по паре вешалок с обеих сторон. Далее шли кровати. За которыми располагались по паре письменных столов с креслами. Потом шел банный блок. С парой туалетов и душевых кабин. А также прачечный комплекс, включающий в себя стирку, сушку, глажку, химчистку. Имелись и фены, и автопарикмахер.
Окна отсутствовали. Так что в кубрике царило некое безвременье.
Ко всему прочему, на звездолетах каждая кровать снабжена шторкой, дабы можно было уединиться, если психологически это было необходимо. Здесь же они отсутствовали. То есть уединения не предусматривалось. Пора было привыкать жить скопом.
Я чуть вздохнула и тоже начала разбирать вещи, стараясь не обращать внимания на любопытный взгляд грасса, чуть насмешливый прищур эльфара и слегка сочувственно-смущенный вид чоки.
***
Парой месяцев ранее…
– Знаешь, Роб, я тут долго думал.
Чоки поднял на эльфара глаза, ожидая продолжения.
– Я не буду поступать в Академию. Пойду в частную… – Эльфар тяжело вздохнул, избегая вопросительного взгляда друга.
– Из-за Рафики, – внимательно рассматривая спину своего собеседника, утвердительно отозвался чоки.
Эльфар отвернулся от Океана, серьезно глядя на Роба.
– Да. Ей там совсем трудно будет одной, – холодно произнес он.
Чоки посмотрел в потемневшие глаза друга и осторожно уточнил:
– Почему ты за нее переживаешь? Она тебе вроде и не нравится. И раздражен ты часто из-за нее. Но при этом дружишь. И даже отказываешься ради нее от Академии? – Салатового цвета глаза смотрели выжидательно.
Эльфар тяжело вздохнул, вновь поворачиваясь к воде.
– Она моя родня, – наконец чуть охрипшим голосом, еле слышно, с трудом выдавил он из себя.
Брови чоки удивленно приподнялись.
Он молчал, боясь спугнуть желание друга поделиться скрываемым и ожидая продолжения.
Помолчав минут пять, так, что Робу уже начало казаться, что разговора по душам уже и не будет, эльфар сухо произнес:
– Ее отец – мой двоюродный дядя. Его отец счел связь своего сына с катанианкой позором. И уничтожил ее и ее семью. Мой дядя, спасая, не знаю как, но каким-то образом свою уцелевшую дочь, убил своего отца. Но и сам погиб. Мой род разделился. Кто-то согласен с моим двоюродным дедом. Кто-то считает, что ребенка надо было отнять у матери, лишь только она родилась, и воспитать здесь. Кто-то считает, что уничтожать надо было не весь род, а лишь любовницу моего дяди, его пассию с их выродком. Или наоборот, оставить ребенка как есть. Она же не виновата в этой маргинальной связи. А некоторые считают, что зачистку той семьи надо было начинать с убийства дяди как паршивой овцы в благородном семействе, опустившемся до этой противоестественной связи.
– А они в курсе, что плод этой маргинальной связи здесь? – хмуро уточнил чоки.
Эльфар отрицательно покачал головой.
– Нет. И не должны знать, – мрачно и резко ответил он.
– А с чего ты решил?.. – аккуратно начал задавать вопрос Роб. Его голос звучал негромко и рассудительно.
Азариэль приложил ладонь к сердцу.
– Екнуло что-то внутри при первой же встрече. Голос крови, если хочешь. Почувствовал свою. А потом, втайне, сделал генетический тест с полным раскладом. Все и подтвердилось, – еще более хмуро сообщил ему эльфар.
– И молчал, – с тихой укоризной попенял ему чоки.
– Был в шоке, – отрезал Азариэль. – И, тяжело вздохнув, чуть мягче добавил: – Да и до сих пор в шоке. И от родни это скрыть надо. И зло берет. И бросить ее не могу. Так что… – Он прерывисто вздохнул.
Роб посмотрел на поникшие плечи друга и спокойно произнес:
– Я с тобой. – И, видя, что эльфар совсем было сделал попытку возразить, твердо ответил: – И не спорь. – А затем миролюбиво добавил: – Расклад-то тяжелый. Так что вдвоем будет легче, а то мало ли что…
Эльфар промолчал, лишь бросил на друга короткий, благодарный взгляд.
Над серой гладью Океана заходило ярко-красное Солнце, отправляясь на покой.
***
– Агост, – тем временем представился представитель Грассы, обращаясь к парням через мою голову, «обитающую» в шкафу с вещами.
– Роб, – тут же откликнулся чоки.
– Азариэль, – после секундного молчания отозвался эльфар.
– Рафика, – дружелюбно сообщила я своему соседу, не прекращая своей деятельности в обозначенном выше шкафу и не глядя на него.
А дальше начались, что называется, трудовые будни.
Нам провели экскурсию по кластеру. Я мысленно еще раз оценила способности к логистике у этих ребят: это же надо так суметь развести потоки, пропустив через горнила экзаменов тучу самых разных созданий. Да так, что я ни разу не пересеклась со своими приятелями. Нет, однозначно, это был высший пилотаж!
Надо сказать, что первую неделю в училище наблюдались только мы да кое-какое начальство. Собственно, учеба начиналась лишь через неделю. Тогда же должны были прибыть и преподаватели. Пока же нас гоняли по физике.
Кроссы, спарринги, стрельба, плавание и т. п. милые, разгружающие психику вещи. С ежедневным контролем нашего хлипкого здоровья у автодоктора. Его гуманоидный типаж, и не в одном экземпляре, должен был явиться на свое рабочее место также через неделю.
А пока что мы носились, прыгали, метали ножи – в свое удовольствие. Заодно и учились взаимодействовать друг с другом.
Вообще, к своей персоне я ощущала более пристальное внимание, чем ко всем остальным, бегающим со мной строем.
Нет, никто не придирался. Но преподаватель почему-то всегда был рядом. И на своем загривке я почти постоянно ощущала как его острый, словно укол стальной иглы, взгляд, так и легкое движение «зрачка» камер наблюдения.
Создавалось впечатление, что здешние начальники просто не могли поверить в то, что на их головы обрушилось невозможное и безмерное счастье в виде моей скромной персоны. И все еще надеялись на то, что произошла какая-то ошибка. Сбой системы. И что вот сейчас, на очередном рубеже, они все дружно ее обнаружат, ну или хотя бы разом проснутся. И тогда моя хрупкая фигурка, наконец-то, растает как страшный сон. Испарится, так сказать, словно дым от костра.
Но я-то твердо знала, что эта, столь вожделенная радость им не грозит.
По крайней мере, я уж постараюсь сделать так, чтобы эти шесть лет они провели в моем замечательном обществе.
***
– Ну, и кто доложит Самому о сем досадном недоразумении, попавшем в наше, доселе славное, учебное заведение? – саркастически произнес замначальника училища по учебной работе, хмуро глядя в экран монитора, на котором высвечивалась наша тихая компания, душевно режущаяся в карты.
Ответом ему была тишина, топором висящая в просторном кабинете.
Не получив ответа от коллег, его хозяин резко встал из-за стола и подошел к окну, нервно сцепив руки за спиной.
Надо сказать, что озвученный им вопрос был вовсе не праздный. Ибо начальник училища (он же его владелец) женщин на военной службе не терпел. От слова «совсем». Да и так-то, в обычной жизни, их не жаловал. Нет, воспользоваться их услугами, это да. Но иметь с ними дело… Только в случае крайней необходимости. А уж вступать в отношения… Это увольте. Если уж что и понадобится, так для этого есть услуги эскорта.
Кроме того, нрав он имел крутой, обладал отличной памятью, был крайне жесток и очень изобретателен в плане наказаний.
Одним словом, его боялись. Правда, и любили.
Поскольку, был он смел, справедлив и искренне звался «батей» в военных кругах.
Вот только собравшиеся в большом, обставленным тяжелой, старинной мебелью кабинете, возведя очи к расписному потолку, были абсолютно уверены в том, что милосердие – это последнее, о чем вспомнит полковник относительно доложившего ему о проникновении особи женского пола в его училище.
Поэтому и докладывать прибывающему из отпуска хозяину училища о факте моего появления в его пенатах никто не хотел.
А сообщить было надо.
– Хм, может, попросим это сделать инженера? Он прибывает из отпуска на день раньше, – поиграв пальцами сложенных перед собой ладоней, предложил собравшимся зам по безопасности. И, увидев оживление на лицах товарищей, напомнил: – Он старше его. Был бортинженером у него, а потом и на станции которой он командовал. Знал еще его мать. Был техником у нее на звездолете. Глядишь, тот и не прикончит старшего товарища. – И после секундной паузы задумчиво добавил, продолжая перебирать коротенькими, толстыми пальцами: – Сразу.
– Хорошая мысль, – полуобернувшись в его сторону, откликнулся замначальника по учебной части. И тут же ехидно добавил: – Осталось сообщить эту новость инженеру и уговорить его встретить ею шефа.
В комнате вновь повисла гнетущая тишина, нарушил которую заместитель по летной работе, радостно предложивший:
– А мы ему и не будем сообщать. Сам увидит. У него же по расписанию первая лекция в этой группе. Пусть читает. А уж потом… – Он сделал широкий жест рукой, демонстрирующий, что вот потом-то ему все и объяснят. – А с утра сюрприз будет.
На том и порешили.
***
За пару дней до начала учебного года к нам на татами пришел начальник безопасности училища. И, понаблюдав за нашей работой с тенью минут пять, предложил мне спарринг. А вернее просто ткнул в мою сторону пухлым пальцем и объявил хриплым басом, словно дров нарубил:
– Ты. В спарринг со мной. Встала. Работа только на физике.
Что ж, отказываться от такого предложения я не стала.
Не знаю, в чем был прикол его горячего желания поспарринговаться со мной? То ли хотел проверить, не убьет ли меня сразу первый же более опытный, нежели первокурсники, партнер? То ли сам, лично, решил это сделать, дабы я в этом учебном заведении больше не отсвечивала? Трудно сказать. Чужие мозги, как известно, потемки, пока не вскроешь черепную коробку. Но так далеко мои планы не простирались. Тем более что простой добычей данный тип не являлся.
Кряжистый, с мощной, квадратной фигурой. Загорелый. Брутальный. Он крепко стоял на мускулистых, чуть коротковатых ногах и был довольно длиннорук. При этом был на полкорпуса выше меня. Я смотрела на его толстые, короткие, поросшие каштановыми волосами пальцы и понимала, что стоять против дварфа – то еще удовольствие. Этот вид от природы обладал недюжинной силой, а этот наверняка был еще и стремителен, словно пуля. А уж вырваться из захвата этих ручек было и вовсе практически невыполнимой задачей. Короче, не пофилонишь. Придется работать.
Честно говоря, все свое искусство в массы я не гнала, работая против соперника только по необходимому для победы варианту. Поскольку смысла выпендриваться не видела – это раз. И вообще, предпочитала сначала присмотреться к обстановке, не афишируя себя, – это два.
А тут пришлось чуток поработать. И прежде всего мозгами. Работать мозгами вообще полезно, чтобы другим не пришлось потом соскребать их с пола из-за твоего недомыслия.
Короткий поклон и стремительный бросок дварфа вперед. Очень стремительный, должна заметить. На грани возможностей глаза его отследить. Чуть покачивает корпусом. Опять же на грани возможности это заметить.
Ну, ясно, готовится не дать уйти в сторону. Назад тоже не уйдешь. Там стена. Выйти на середину зала возможности мне он не предоставил. Да и ладно… Я быстрее. И боковать не собираюсь. Поэтому ухожу вниз, к самому дорогому для мужика… Уловила его еле заметное, но все же инстинктивное движение.
Нет. Зажать себя ногами я ему не дам.
О проекте
О подписке