Глава 4. Чёрные колдуны

Начались первые холода, а вместе с ними началась и занятия в школе. У нас довольно большое село. Когда-то это был небольшой город, но после катастрофы население сильно уменьшилось, и теперь мы едва годимся на хорошее село. Тем не менее, у нас много детей, для которых с осени по весну работает школа. В школе три учителя, они ведут огромную программу занятий длиной в целых пять классов.

Айсфинг по возрасту полагалось ходить в школу. Мама ещё до начала занятий отвела её в школу, учитель дал княжне пробные задания. И тут выяснилось, что Айсфинг прекрасно считала в уме, но не умела записывать наши цифры. Она очень четко и чисто говорила, но не знала ни одной нашей буквы. Я думал, что она попадет в четвертый класс, а попала она вместо этого в первый. Мы оказались в разных классах, я шёл в четвертый.

Для меня это был пятый год обучения, один год я зимой проболел и не смог сдать переходные экзамены. Я был не единственным второгодником в нашей школе. Некоторые школяры учились уже восьмой, а то и девятый год. На второй год у нас оставляли безжалостно, помещик требовал, чтобы в следующий класс переводили только тех, кто этого достоин, а из школы выгоняли в восемнадцать лет. Некоторые наши односельчане так и остались с одно – двухклассным образованием.

На четвёртый день после неудачного штурма мы с мамой и княжной отправились в город. Ехали мы не одни, мы отправились с обозом, который посылал князю помещик. Обоз вёз первую часть ежегодной дани и доклад о нападении объединённых вражеских сил. До сих пор наши односельчане между сёлами не ездили, а тех, кто сопровождали обоз, считали самоубийцами. На эту работу помещик назначал тех, кто провинился. Необходимость покинуть село привела маму в ужас, который старательно подогревали все соседки. Мама еле заставила себя собраться и сесть в телегу.

Через два дня, переночевав в дружественном селе, мы благополучно прибыли в город. Мы расстались с обозом после прохождения городской стены и сразу отправились к менялам. С обменом золота проблем не возникло, наши менялы приняли «небесное» золото без возражений. С камнями всё получилось намного сложнее.

Мы везли на продажу три камня: два красненьких и один беленький. Айсфинг говорила, что красненькие дороже, так как могут использоваться в боевой магии, а беленький может только замедлять или лечить. Поскольку в нашем мире никто волшебными камнями не торговал и магазинов таких не было, мама решила сперва разведать обстановку.

Поначалу мама отправилась к дальним родственникам и договорилась о ночлеге. Потом мы пошли в квартал, где торговали разными лекарствами и амулетами. Торговцы предлагали различные «очень действенные» амулеты для счастья и здоровья на основе разных трав или печени птиц, но про Камни Силы не слышали. В конце концов нам посоветовали сходить к одному из княжеских колдунов.

До этой идеи мы прекрасно додумались и сами, но попадать в поле зрения княжеских людей мама не планировала, поскольку при этом возникал закономерный вопрос: «А где вы взяли этот камень?». Отвечать на него нам совершенно не хотелось.

До вечера этого дня мы успели только продать курточку Айсфинг (ту самую, шитую золотом). Курточка ушла за совершенно дикие деньги в первой же роскошной лавке. Купец, приобрётший её, выглядел очень довольным. Похоже, он считал, что купил вещь очень дёшево. На вырученные от продажи курточки деньги мама накупила княжне одежды. Те вещи, в которых наша гостья ходила до сих пор, никуда не годились. Как правило, это были сильно ушитые старые мамины вещи, или обноски соседских детей.

Вечер пролетел в разговорах – маме было, что рассказать родне, так что встали мы на следующий день очень поздно.

Поутру мы пошли к одному из княжеских колдунов. Про него говорили, что он обычный человек и специализируется на целительстве и предсказаниях. Это позволяло надеяться на то, что он не самый свирепый из племени магов и что он не сразу подвесит нас над очагом в поисках ответов на вопрос о происхождении камня. Родня строго – настрого не рекомендовала нам приближаться к колдунам, в имени которых есть слово «чёрный» – говорили, что это чудовища, которые живут по несколько сотен лет, и что никакой жалости в них нет.

Колдун жил в очень миленьком домике, совсем не похожем на крепость, и производил впечатление доброго дедушки. Он довольно быстро принял нас и с улыбкой выслушал сбивчивые мамины объяснения. Мама с непривычки перепутала половину того, чему учила её говорить с Айсфинг, но цену назвала правильно – полная кружка золота.

Услышав цену, колдун было рассердился. Из-под облика благообразного доброго дедушки с белой бородой проглянул безжалостный, жёсткий человек, привыкший повелевать – именно такой, какими изображала магов молва. Однако, получив в руки белый камешек, колдун смягчился. Покрутив его в руках так и этак, он неожиданно быстро согласился на указанную цену.

Деньги нам отсчитывал домоправитель, сухой и мрачный, гораздо больше похожий на злого колдуна, чем его хозяин. Всем своим видом он демонстрировал неодобрение этой сделки, но сказать что-либо против хозяина так и не рискнул.

Мы вышли на улицу, не в силах поверить в произошедшее. Айсфинг ликовала и поддразнивала меня моими «жалкими запасами золота». Радость длилась недолго. Не успели мы дойти до рынка и прицениться к коровам, как Айсфинг присела на корточки и сжала голову руками. На лице у неё отразилась сильная боль. У нас с мамой тоже закружились головы, кое-кто из торговцев схватился за сердце.

– Что он делает? Кто его учил? Так же нельзя! – шептала княжна. Из глаз у неё текли слезы.

Мы с мамой удивленно уставились на маленькую госпожу.

– Возвращаемся! – скомандовала Айсфинг, пробиваясь к выходу с рынка, – Я этого неуча отшлёпаю!

– А что он такое делает? – удивилась мама, хватая девчонку за рукав с явным намерением никуда не пускать, особенно шлёпать взрослых колдунов.

– Магия – это как плотина с водой, из неё надо выпускать тоненькую струйку и туда, куда надо. А он сразу убрал все стены у плотины, – снизошла до объяснений княжна. Она даже не заметила маминой попытки её удержать, так и тащила за собой.

Но никакого урока магии в этот день получилось. Земля вздрогнула и ударила нас по ногам. Все, кто был на рынке, повалились на землю. Над дальней частью города – там, где жил колдун, – начал расти столб дыма. Послышались тревожные крики. Кто-то кричал о том, что разрастается пожар, кто-то кричал, что разрушено много домов.

– Допрыгался, – процедила княжна, поднимаясь с мостовой.

Толпа хлынула с рынка – кто домой, кто смотреть пожар, а кто спасать свои дома. Мы немного посовещались и решили сходить посмотреть на место происшествия – Айсфинг сказала, что это может помочь понять, что произошло.

Пока мы пробирались сквозь толпу, прошло довольно много времени. Из замка успела примчаться конная стража. Она оцепила весь квартал и никого не пускала внутрь. Тушить пожар эта стража даже не пыталась, высокие и мрачные воины в доспехах следили только за тем, чтобы никто ничего не стащил. Горящие дома тушили обычные городовые, и прибыли они намного позже замковой стражи.

Нам, как и всем остальным зрителям, оставалось наблюдать за происходящим из-за оцепления. Посмотреть было на что: квартал с живописными домиками превратился в руины, посередине квартала – там, где был дом колдуна, – дымилась огромная воронка, как будто какой-то великан стукнул по земле кулаком. По мере того, как рушились выгоревшие дома, становилось всё лучше видно, чем занимается замковая стража. Эти люди не пытались спасать дома или тушить пожары, наоборот, они старательно разрушали все, что плохо держалось. Случайно уцелевшие жители квартала – те, которые во время взрыва находились в других местах, – только охали, глядя на то, как силачи специальными шестами обрушивали очередную стенку.

А ещё воины что-то искали. Распоряжался неизвестный нам колдун. Весь закутанный в черное, с капюшоном, надвинутым на самые глаза, он даже на значительном расстоянии производил впечатление угрозы. Воины, которые подходили к нему с докладом, отлетали выполнять поручения так резво, что сразу становилось ясно, кто тут держит первенство по строгостям.

– Архиндильно Чёрный, – нёсся по толпе испуганный шёпот. Очевидно, в городе хорошо знали этого колдуна, и совсем не по фейерверкам на праздниках.

Через час поисков стража наконец нашла то, что искала. Колдуну поднесли какой-то предмет на обломке доски (руками воины старались его не касаться). Архиндильно бесстрашно взял предмет рукой, затянутой в черную перчатку, и поднял в воздух, разглядывая на свету.

– Ой-ой-ёшеньки, – выдохнула Айсфинг. Я мог её понять. В поднятой руке колдун держал наш камешек.

Обнаружив искомое, колдун быстро покинул пожарище. Ему подали карету. Часть стражи двинулась сопровождать карету, остальные получили приказ снять оцепление и помочь пожарным. Только теперь погорельцы смогли пройти к своим домам. Поднялся вой.

Мы быстренько отступили. На пути к дому мама, задыхаясь от спешки, наставляла нас с княжной:

– Значит так, мы никакого камешка не продавали, и даже не слышали про него. Мы приехали купить корову и одежду. А чтобы на рынке никто нас не признал… оденем тебя девочкой! И из дома ни ногой, пока караван обратно не пойдёт!

Идея одеваться девочкой мне совсем не понравилась, но мама была неумолима. Как только мы пришли домой, новые наряды Айсфинг были немедленно пущены в дело. Княжна здорово повеселилась, разглядывая меня в обновках и предлагая разные бантики.

Мамина правота подтвердилась ещё до того, как мне подобрали последний бантик. У дверей дома с грохотом остановился отряд всадников. Они искали женщину с мальчиком и девочкой, приезжих. Наши родственники, приученные к разным поворотам городской жизни, сразу принялись врать, что были такие, да утром съехали. Они не так уж и сильно врали – мы были не единственными их постояльцами, в этом районе города комнаты сдавали почти все. Утром несколько семей действительно уехали.

Воины ответом не удовлетворились и принялись осматривать дом. Все четыре семьи постояльцев были им представлены, мы тоже вышли. На наше счастье, дети были у всех семей. Раздевать нас воины не стали и ускакали ни с чем.

После ухода стражи мама тяжело опустилась на ларь, служивший нам кроватью, и не могла встать следующие полчаса.

Следующий день мы отсиживались дома. Мы с Айсфинг играли в шашки, мама болтала с родственниками. Выиграть у княжны в шашки оказалось почти невозможно.

Новости с улицы приходили самые пугающие. По словам наших родственников, княжеская стража с ног сбилась, разыскивая женщину с двумя детьми, которая приходила к погибшему колдуну. С собою стража водила неких людей, которые якобы видели эту женщину на рынке.

– Как они узнали? – удивился я.

– Скорее всего, прошли по рынку, по рядам колдунов, и спросили, не видел ли кто что подозрительное, – предположила мама, – поэтому я тебя вчера и переодела в девочку.

– Из города, возможно, придётся бежать, даже если придётся бежать в ночь, – весело заявила Айсфинг, расставляя шашки.

Но в этот день стража до нас не добралась, а на следующий мы уже уезжали с караваном. Меня усадили в телегу и на всякий случай прикрыли сеном до пояса. Мама с Айсфинг шли рядом.

Мы уже предвкушали приятную прогулку до дома, но у городских ворот все наши планы рухнули. Ворота были закрыты, а по стене метались заметно испуганные стражники. Мужики перед воротами передавали друг другу новость о том, что под стенами города стоит неведомая армия и никого не выпускает. Я хотел спросить о том, как эта армия попала сюда ночью, но этот вопрос возник не только у меня. Сразу несколько человек задали его, и ответ всех испугал.

– Они пришли сюда ночью, их привёл сильный колдун, – бросил пробегающий мимо солдат, – стойте в сторонке и будьте готовы возвращаться туда, где ночевали.

Когда молчание затянулось, Айсфинг попыталась успокоить извозчиков. В воздухе прозвучал её тоненький голосок:

– Ничего в этом особенного нет, достаточно иметь шатёр из ткани попрочнее и поддерживать в нём свет всю ночь, купцы часто так делают, когда расстояние между сёлами больше одного перехода.

Княжне никто не ответил, но её слова никого не успокоили. Всем было известно, что стало с купеческим караваном, из которого якобы происходила Айсфинг, а эти воины ночью не просто спали в шатрах, они ещё и шли…

Послышались резкие крики: «В сторону! В сторону!». Мимо нас, размахивая плётками, проскакали княжеская стража. Она сопровождала виденного нами ранее сурового колдуна. Тот едва удостоил взглядом наши телеги, спешился и начал подниматься на стены. Вскоре мы услышали его голос. Удивительно, говорил он вроде бы как негромко, но каждое слово было слышно далеко вокруг. Похоже, голос был усилен магией.

– Как смеешь ты, Ансельмо Чёрный, осаждать город нашего князя, верного слуги великого князя, когда его нет дома? – сказал «наш» колдун, поднявшись на надвратную башню.

Ответов его противника мы не слышали, поэтому приходилось догадываться.

– В этом городе нет ничего такого особенного, что могло бы тебя заинтересовать, и выдавать мне тебе нечего, зря ты сюда гнал свою армию, – была вторая реплика Архиндильно Чёрного.

Похоже, с той стороны колдуна жестоко осмеяли, даже с нашего места было видно, как напряглась его фигура.

– Нет здесь никаких огромных источников магии, – пытался упорствовать колдун.

На этот раз речь его противника длилась очень долго. В конце этой речи колдун нашего князя согласился:

– Хорошо, три дня.

На этом переговоры закончились. Спустившись со стен, колдун проскакал мимо нас так стремительно, что всем стало ясно, какая ярость его распирает.

Некоторое время спустя стражники объявили, что город в осаде и что нам следует вернуться на места постоя. Правители договорились, что Архиндильно Чёрный – «наш» колдун – не позже, чем через три дня предоставит колдуну великого князя, Ансельмо Чёрному, какой-то огромный источник магии, а до этого никто не сможет покинуть город или войти в него.

Мужики начали ворчать, что у них закончились деньги, и что никто их задаром в постоялые дворы не пустит. На это стражники любезно предложили обращаться со всеми вопросами в княжескую резиденцию и пригрозили плётками. Караван развернулся и растёкся по городу. Мы вернулись к родственникам.

К концу дня хозяева принесли новости. Продовольствие на рынке подорожало в десять раз, а княжеская стража начала глубокие обыски: теперь они не просто ходили по домам и искали женщину с двумя детьми, а полностью выгоняли людей из домов, обыскивали дома и жильцов. Проверенные районы отделялись от остальных цепочкой солдат. На наше счастье, начали они с дальнего района.

– Здесь, в городе, половина народа живет от продаж награбленного – того, что одно село отбирает у другого во время набегов, или от других дел, с которых не платят налоги князю. Если проверять все дома, то у многих возникнут протесты. Уже начались нападения на солдат, а к третьему дню город вообще взорвётся. Похоже, этот паук за стеной только этого и дожидается, чтобы придти и самому взять всё, что надо, – так закончил хозяин дома свой рассказ.

Мы с Айсфинг переглянулись.

– Если стражники до нас доберутся, нам останется только удирать через стену. И лучше ждать третьего дня, когда всем будет не до нас, – зашептала княжна.

– А на стену и со стены мы как взлетим?

– Я стену вблизи хорошо рассмотрела, там между камнями такие щели, что мы по ним как по ступеням ходить сможем. Мы с тобой и по более сложным зацепкам на вдесятеро большую высоту карабкались, – заверила меня княжна.

– Может, просто отдашь им камни?

– Да что ты, ты их нравы видел? Они нас с тобой выпотрошат и над костром повесят, чтобы узнать, где побольше таких камней взять. Что, рассказывать им об облаке? Не поверят.

– Вы что там шепчетесь? – прикрикнула мама.

Мы замолчали. План побега через стену маме вряд ли понравился бы.

На следующий день оказалось, что княжеская стража под управлением Чёрного – это не самая большая опасность. Слова «белый камень – источник магии» и «женщина с мальчиком и девочкой» растеклись по всему городу. Недалеко от нас на постоялом дворе ночью убили женщину и двух детей. Вся вина женщины заключалась в том, что у неё на пальце был перстень с большим светлым полудрагоценным камнем. В городе Чёрный был не единственным колдуном. Мало того, кроме колдунов, желавших изучить редкий источник магии, город был переполнен личностями другого рода. Эти были готовы на любые действия, чтобы получить от колдуна за стеной вознаграждение за ценный предмет.