Глава 7

Больница Каролинского университета – одна из крупнейших в Европе, здесь работают более пятнадцати тысяч врачей. Чуть в стороне от огромного больничного городка расположено психиатрическое отделение. Если смотреть сверху, строение напоминает ладью викингов, но если приближаться к нему через парк, то оно ничем не отличается от прочих построек. Сейчас никотиново-желтая штукатурка фасада еще была влажной после дождя, ржавая вода бежала по водосточным трубам, из подставки для велосипедов торчало переднее колесо с замочком.

Под шинами автомобиля медленно захрустел гравий, когда Эрик свернул на парковку.

Нелли ждала его, стоя на ступеньках с двумя стаканчиками кофе в руках. Эрик не смог удержаться от улыбки, видя ее довольное лицо и наигранно-ленивый взгляд.

Довольно высокая, стройная, с осветленными, безупречно уложенными волосами, со вкусом подкрашенная.

Эрик довольно много общался с Нелли и ее мужем Мартином и за пределами больницы. Нелли можно было бы и не работать – Мартин был главным владельцем «Датаметрикс Нордик»^[2].

Увидев, как «БМВ» Эрика заворачивает на парковку, Нелли пошла ему навстречу. Подула на один стаканчик с кофе, осторожно отпила из другого, потом поставила оба на крышу машины и открыла заднюю дверцу.

– Не знаю, в чем там дело, но вид у комиссара озабоченный. – Нелли протянула Эрику стаканчик между сиденьями.

– Спасибо.

– Я объяснила, что мы всегда соблюдаем интересы пациента. – Нелли уселась и захлопнула дверцу – О черт… Прости. Есть салфетки? Я пролила кофе… на твое сиденье.

– Оставь.

– Ты сердишься? Конечно, сердишься.

Аромат кофе наполнил салон; Эрик на секунду закрыл глаза.

– Можно узнать, о чем они говорили?

– У меня не так здорово получается ладить с этой чертовой… я хотела сказать – приятной дамой из полиции.

– Есть что-нибудь, что я должен узнать, прежде чем войду? – Эрик открыл дверцу.

– Я сказала ей, что она может подождать в твоем кабинете и порыться в ящиках.

– Спасибо за кофе… за оба стаканчика. – Эрик вылез из машины одновременно с Нелли.

Заперев дверцу, он сунул ключи в карман, провел рукой по волосам и зашагал к клинике.

– Я пошутила насчет ящиков! – крикнула Нелли ему вдогонку.

Эрик поднялся по ступенькам, повернул направо, вставил карточку в считывающее устройство, набрал код и пошел дальше по коридору, к своему кабинету. Он все еще чувствовал вялость. Надо как можно скорее избавиться от последствий снотворного. Из-за таблеток он засыпал слишком глубоко. Принимать их – все равно что напиваться. Его наркотические сны начинали отдавать клаустрофобией. Вчера Эрику приснились две кошмарные сросшиеся вместе собаки, а неделю назад он уснул здесь, в клинике, и ему снилось что-то про секс с Нелли. Сейчас сон уже почти стерся из памяти, но Нелли в нем стояла на коленях и оставила ему холодный стеклянный шарик.

Мысли рассыпались, когда Эрик увидел комиссара; она сидела в его кресле, положив ноги на корзину для бумаг. Одной рукой гостья обнимала свой огромный живот, в другой держала банку кока-колы. Лоб собран морщинами, подбородок опущен на грудь, дышит полуоткрытым ртом.

Полицейский значок и удостоверение лежали на письменном столе Эрика; женщина вяло указала на них и представилась:

– Марго Сильверман… уголовная полиция.

– Эрик Мария Барк, – Эрик пожал ей руку.

– Спасибо, что приехали сразу же. – Она облизала губы. – У нас свидетель в состоянии шока… Все говорят, надо привлечь вас. Мы уже четыре раза пытались допрашивать его, но…

– Я только замечу, что нас в группе пятеро и я сам обычно не участвую в допросах преступников или подозреваемых.

Отражение потолочной лампы скользнуло в светлых глазах Марго. Кудрявые волосы начали выбиваться из толстой косы.

– О’кей, но Бьёрн Керн – не подозреваемый. Он работал в Лондоне и находился в самолете, когда убили его жену. – Марго смяла банку из-под колы, тонкий металл затрещал.

– Это я знаю.

– Он приехал на такси из Арланда и обнаружил ее мертвой, – продолжила Марго. – Мы не знаем точно, что он сделал, но сложа руки не сидел. Протащил убитую жену через весь дом… Неизвестно, где она лежала сначала, мы нашли ее в спальне, уложенной в постель… Бьёрн прибрал в доме, вытер кровь… По его словам – ничего не помнит, но мебель переставлена, окровавленный коврик – в стиральной машине… Бьёрна нашли больше чем в километре от дома, сосед поехал за ним следом, он так и шел в окровавленном костюме и босиком.

– Разумеется, я пойду к нему, – сказал Эрик, – но прямо скажу, что форсировать допрос – ошибка.

– Он должен заговорить сейчас, – упрямо сказала Марго и снова хрустнула банкой.

– Понимаю вашу фрустрацию, однако он может погрузиться в психоз, если вы станете слишком давить на него… Дайте ему время, и он начнет давать показания.

– Вы помогали полиции, так ведь?

– Много раз.

– Но сейчас… речь идет о втором случае в серии убийств.

– В серии, – повторил Эрик.

Лицо Марго посерело, тонкая подводка на веках казалась ярче в свете лампы.

– Мы выслеживаем серийного убийцу.

– Я все понимаю, но пациент должен…

– Этот убийца сейчас в активной фазе и не успокоится сам по себе, – перебила она. – А Бьёрн Керн – это просто катастрофа. Сначала он бродил по дому и уничтожил все улики на месте преступления до того, как приехала полиция… а теперь из него невозможно слова вытянуть и узнать, как все выглядело вначале.

Марго спустила ноги на пол, прошептала, что пора уже браться за работу, и села, выпрямив спину и сопя.

– Давить на него сейчас – значит рисковать, что он закроется окончательно. – Эрик отпер березовый шкаф и достал чехол из искусственной кожи, для камеры.

Марго поднялась, поставила наконец банку на стол, взяла свой значок и, переваливаясь, пошла к двери.

– Естественно, я понимаю, что ему чертовски тяжело думать о случившемся, но он обязан собраться…

– Да, только это больше, чем тяжело… он может оказаться просто не в состоянии думать об этом прямо сейчас. То, что вы описываете, называется критический стрессовый синдром и…

– Это все слова. – Щеки Марго вспыхнули от раздражения.

– Психическая травма может спровоцировать острую блокаду…

– Почему? Не верю.

– Как вам, может быть, известно, гиппокамп распределяет в памяти пространственное и временное… а после этого переправляет информацию в префронтальную кору головного мозга, – терпеливо объяснил Эрик и указал на свой лоб. – Но при сильном возбуждении, шоке все меняется… Когда миндалевидное тело идентифицирует что-то как опасность, активируются и автономная нервная система, и то, что называется стрессовой осью…

– Ладно, ладно, я поняла. В мозгах происходит до фига всего.

– Важно то, что из-за столь интенсивного стресса воспоминания располагаются не как обычно, а под воздействием аффекта… они как осколки льда, заморожены каждое в себе… изолированно.

– Понимаю. Вы говорите, он старается изо всех сил. – Марго положила руку на живот. – Но Бьёрн мог заметить что-то, что послужило бы нам подсказкой и помогло бы остановить маньяка. Успокойте его и сделайте так, чтобы он заговорил.

– Это я сделаю, но не могу сказать, сколько времени это займет. Я работал в Уганде с людьми, травмированными войной… это люди, чья жизнь дала трещину от края до края. Тут надо работать – внушить пациенту, что он в безопасности, пробовать сон, беседы, упражнения, лекарства…

– Но не гипноз? – Марго невольно улыбнулась.

– Если нет завышенных ожиданий к результатам, то… Иногда гипноз может очень помочь пациенту структурировать воспоминания, и тот сможет их воспроизвести.

– Сейчас я склонна думать – пусть хоть лошадь его лягнет в голову, если от этого будет польза.

– За этим – в другое отделение, – сухо сказал Эрик.

– Прошу прощения. Я, когда беременная, становлюсь вспыльчивой. – Эрик услышал в голосе Марго примирительные нотки. – Но я должна найти параллели с первым убийством, мне нужен почерк, чтобы обрисовать убийцу, а у меня нет ни единой зацепки.

Они подошли к палате. Двое полицейских в форме ждали у двери.

– Я понимаю ваше нетерпение, – сказал Эрик. – Но задумайтесь: этот человек совсем недавно нашел свою жену убитой.

Глава 8

Эрик проследовал за Марго в одну из палат, где стояли два кресла и диван, низкий белый столик, пара стульев, кулер с пластиковыми стаканчиками и корзина для бумаг.

На полу под подоконником валялся разбитый цветочный горшок; виниловый коврик затоптан, испачкан землей.

Воздух был спертым от нервозности и запаха пота. Мужчина стоял в дальнем углу, словно хотел спрятаться.

Увидев Эрика и Марго, он, волоча ноги и проехав спиной по стене, переместился к дивану. Бледное лицо, затравленный взгляд, красные воспаленные глаза. Голубая рубашка промокла под мышками и выбилась из брюк.

– Здравствуйте, Бьёрн, – начала Марго. – Это Эрик, он здесь врач.

Мужчина недоверчиво взглянул на Эрика и снова забился в угол.

– Здравствуйте, – сказал Эрик.

– Я не сумасшедший.

– Разумеется, нет. Но после того, что вам пришлось перенести, вы нуждаетесь в лечении, – по-деловому пояснил Эрик.

– Вы не знаете, что мне пришлось перенести, – сказал мужчина и что-то неразборчиво зашептал.

– Я знаю, что вам не вводили транквилизаторов, – спокойно констатировал Эрик. – Но хочу, чтобы вы знали: такая возможность существует…

– На хрена мне глотать гору таблеток? – перебил Бьёрн. – Они помогут? Все будет хорошо?

– Нет, но…

– Тогда я смогу увидеть Санну? – закричал Бьёрн. – Окажется, что всего этого не было?

– Случившееся нельзя изменить, – серьезно сказал Эрик. – Но изменится ваше отношение к происшествию, независимо от ваших действий…

– Я даже не понимаю, о чем вы говорите.

– Я просто пытаюсь объяснить: то, что вы чувствуете, – часть тяжелого психического процесса, и вы можете принять мою помощь, пока этот процесс идет.

Бьёрн мельком взглянул ему в глаза и заковылял вдоль стены, прижавшись к ней спиной.

Марго поставила диктофон на столик, быстро проговорила дату, время и перечислила присутствующих.

– Это пятый допрос Бьёра Керна, – закончила она вводную часть, после чего повернулась к мужчине – тот ковырял спинку дивана. – Бьёрн, расскажите, пожалуйста, своими словами…

– О чем? – быстро спросил Керн. – О чем?

– О том, как вы приехали домой.

– Зачем? – прошептал он.

– Я хочу знать, что случилось и что вы видели, – коротко пояснила Марго.

– Ну что же, я просто приехал домой, это не запрещено.

Бьёрн зажал уши, он прерывисто дышал. Эрик заметил, что костяшки обеих рук у него окровавлены.

– Что вы видели? – утомленно повторила Марго.

– Зачем вы об этом спрашиваете? Понятия не имею, зачем вы спрашиваете. Черт… – Бьёрн замотал головой и с силой потер губы и глаза.

– Поймите: здесь, в этой комнате, вы в безопасности, – сказал Эрик. – Вы не верите, что бояться нечего, но это так.

Керн поковырял ногтем стык обоев, оторвал узкую полоску.

– По-моему, – сказал он, не глядя ни на Марго, ни на Эрика, – я должен все повторить сначала, именно сейчас… Заново приехать домой, войти в дверь, и тогда все образуется.

– Что значит «образуется»? – спросил Эрик; ему удалось поймать взгляд Бьёрна.

– Я знаю, это звучит непонятно, но это так, вам просто невдомек. – Бьёрн отчаянно взмахнул рукой, словно прося гостей помолчать. – Вот я вошел, перешагнул порог, позвал Санну… Она знает, что я привез подарок, я всегда привожу пакет из «Дьюти фри»… я снимаю ботинки, иду… – Он был в отчаянии. – Земля на полу, – прошептал он.

– На полу была земля? – спросила Марго.

– Заткнись! – Бьёрн завопил так, что сорвал голос. Шагнув по засыпанному землей полу, он схватил второй цветочный горшок и швырнул его в стену. Пластмассовый горшок громко треснул, земля посыпалась на пол за диваном.

– О че-орт, – выдохнул Бьёрн. Он оперся о стену обеими руками, голова поникла, нитка слюны потянулась к полу.

– Бьёрн?

– Черт, черт. Так нельзя, – проговорил Керн с рыданиями в голосе.

– Бьёрн, – медленно начал Эрик. – Марго хочет узнать больше о том, что произошло. Это ее работа. Моя работа – помочь вам. Я здесь ради вас… я привык иметь дело с людьми, которым трудно, которые понесли тяжелую потерю, переживают страшную боль… через такую боль никому не надо бы проходить, но с ней сталкиваются многие из нас.

Керн не отвечал. Он просто тихо плакал. Темные глаза покраснели от напряжения и блестели от слез.

– Хотите стоять? – спокойно спросил Эрик. – Не сядете в кресло?

– Без разницы.

– Мне тоже все равно…

– Ладно, – прошептал Бьёрн и повернулся к нему.

– Я видел материалы дела и знаю, что вы ответили, но моя работа – приходить на помощь… я могу дать вам успокоительное. Ужасные воспоминания не исчезнут, но паника внутри утихнет.

Керн помолчал, потом прошептал:

– Вы можете помочь мне?

– Я помогу вам сделать первый шаг к… тому, чтобы пережить самое черное время, – спокойно пояснил Эрик.

– Меня начинает трясти, когда я думаю о пороге дома… ведь я, наверное, переступил не тот порог, неправильный порог.

– Понимаю.

Бьёрн осторожно потрогал свои губы, словно они саднили.

– Хотите, чтобы я сел? – Он осторожно взглянул на Эрика.