Но Кася на его подозрительность внимания не обращала. Действительно, Белозерск был одним из самых древних городов России. Шутка ли сказать, на триста лет старше Москвы и ненамного моложе Киева! Правда, в последнее время город значительно омолодили на сотню лет, сославшись на то, что Нестор в «Повести временных лет» опростоволосился и выдал желаемое за действительное. Мол, никакой Синеус, брат Рюрика, городом не правил и самого города на этом месте не было. К тому же старое место расположения города благополучно затопили после превращения речки Шексны в водохранилище, и сторонники омоложения города получили все карты в руки. Тем временем про Белозерск вспомнил воссозданный Ганзейский союз. Все-таки в средние века город был не только центром независимого княжества, но и имел важное стратегическое положение на водном пути «из варяг в греки». Поэтому и располагался в городе крупный торговый двор для купцов Ганзы. Их потомки не только заново включили Белозерск в Ганзейский союз, но и спонсировали международную экспедицию для поисков старого Белозерска. Местные энтузиасты идею экспедиции восприняли с некоторым подозрением. С одной стороны, археологи могли восстановить справедливость и вернуть городу утраченные «годы». Но с другой стороны, могли, наоборот, подтвердить позорный вердикт о 1050-летии города.

Научный люд судил да рядил, а Касю все это интересовало постольку-поскольку. Городок ей понравился, такой тихий и неторопливый ритм жизни мало где встретишь. Дома почти сплошь деревянные, каменными были только церкви, торговые ряды XIX века, несколько особняков в центре да монолитных коробок на окраинах. Но все это придавало городу особый колорит патриархальности, словно шумная и суетная цивилизация остановилась где-то рядом с Белозерском, а в город ее не пустили. И разницы в том: 1050 лет городу или 1150 – никакой Кася не видела.

Впрочем, экспедиция занималась вовсе не определением возраста Белозерска, а просто искала исчезнувший после страшной эпидемии чумы старый город. Самым маститым специалистом экспедиции был, судя по всему, канадец Кристофер Ланг. Он был единственным обитателем лагеря археологов, вызвавшим симпатию Кирилла. У Каси же канадец, наоборот, вызвал ощущение непонятного раздражения. Почему? Внятно ответить она не могла. Смутил ли ее ореол мировой известности археолога? Вряд ли. Касина мама, Екатерина Дмитриевна, в таком случае точно бы развила теорию о том, что археолог Ланг фактом своей реализованности задел старательно запрятанный комплекс дочкиной неполноценности. Так как Кася кроме написания диссертаций на заказ никоим образом свой научный потенциал не раскрыла, а, наоборот, всячески удалялась от цели собственной жизни. Но мамины размышления Кася в расчет не принимала. Она привыкла к тому простому факту, что моменты согласия с собственной родительницей были исключительно редки. Что, впрочем, не мешало матери и дочери быть очень близкими и родными людьми.

Скорее всего, Кристофер Ланг ей просто не понравился, бывает и такое. Уже внешность археолога была достаточно неординарной. Четкие черты лица с умным взглядом зелено-карих глаз, крупным носом и широким ртом, были выразительными и притягивали взгляд. Это живое экспрессивное лицо было по-своему привлекательным, хотя чего-то не хватало. Чувствовалась в нем какая-то невысказанность, сложность и, самое главное, холодность. Впрочем, если учитывать мировую известность археолога, заурядным человеком он явно не был. В отличие от Кристофера Ланга, руководитель экспедиции Сергей Волынский сразу же вызвал у Каси чувство симпатии. Среднего роста, с покрытым густой россыпью веснушек лицом, голубыми глазами, густой копной светло-рыжих волос и мелодичным голосом трубадура он сразу располагал к себе.

Тем временем Волынский приблизился, широко улыбнулся и произнес:

– Привет! Замечательный денек выдался! Куда идешь?

– К Стрельцовым, а ты?

– К Степану Переверзеву, так что нам почти по пути. Если ты не против? – спохватился Волынский.

– Нет, совершенно не против, вместе идти веселее.

– Воспринимаю это как комплимент! – подмигнул Волынский. – Кстати, хотел вас с Кириллом пригласить сегодня в лагерь, на ужин. Крис обещает приготовить какое-то канадское фирменное блюдо. Он все ингредиенты привез и обещает нас побаловать.

– Не знаю, – благоразумно ответила Кася, вспомнив их утреннюю стычку с Кириллом, – я поговорю с ним, но ничего обещать не могу.

Она действительно была не уверена, нужно ли подливать масла в огонь Кирилловой ревности.

– А-а, – понимающе улыбнулся Волынский, – кто-то явно нас недолюбливает! Догадываюсь кто, но ш-ш-ш… – Он шутливо приложил палец в губам и так же легко и весело продолжил: – Но я его понимаю. Таким сокровищем не делятся!

Кася промолчала, хотя слово «сокровище» в отношении себя любимой ей очень даже понравилось. Хорошо бы, Кирилл услышал! Потом сама же себя одернула, на сегодня конфликтов было достаточно. Они не так уж часто могли бывать с Кириллом вместе, чтобы она могла с легкостью разбрасываться моментами редкой близости. Пусть случайная встреча с археологами останется только случайной.

Тем временем Волынский так же легко и весело продолжил:

– Ну ничего, как-нибудь в следующий раз. Крис, правда, расстроится.

– Крис?! – удивилась Кася и чистосердечно призналась: – А мне показалось, что он никакой симпатии к нам не испытывает.

– Почему ты так думаешь? – искренне изумился Волынский.

– Сужу по его реакциям… – пожала она плечами.

– Реакции могут обмануть, – философски заметил Волынский. – Крису ваше общество нравится, иначе он бы не стал стараться. Он не слишком открытый человек, – деликатно выразился Волынский.

– Это я уже заметила, – улыбнулась Кася, и, решив перевести разговор на другую тему, спросила. – А ты давно знаком со Степаном Переверзевым?

– Нет, не очень. Мы познакомились незадолго до поездки, когда я приезжал на разведку местности. Ганзейский союз выделил определенную сумму на археологические изыскания, но дал нам все карты в руки относительно места и темы исследований.

– Значит, это ты выбрал Белозерск? – удивилась Кася.

– И я, и Крис, мы уже не первый раз сотрудничаем. Вели раскопки в Новгороде, теперь решили остановиться на Белозерске.

– Почему?

– Что – почему?

– Почему Белозерск? – задала она в свою очередь вопрос, на который с такой легкостью ответила Кириллу утром.

– Очень интересный город и необычная история, – просто ответил Волынский. – Не хочешь со мной к Переверзеву завернуть? Он тебе такое про Белозерск расскажет, заслушаешься!

– Я уже слушала… – хотела она добавить «его россказни», но вовремя остановилась. Не желая обидеть увлекающегося археолога.

– А ты уже знакома со Степаном?

– Видела пару раз, – пожала она плечами.

– Колоритная личность, не правда ли?!

– Специфическая, – подтвердила Кася, предпочитая больше на данную деликатную тему не распространяться.

Они подошли к развилке, и Волынский на прощание попытался еще раз:

– Может, все-таки подумаете и придете сегодня вечером?

– Попробую, но повторяю: ничего не гарантирую.

– Поговори с Кириллом, может, он сменит гнев на милость. В любом случае, мы вас будем ждать, а если не придете, не обидимся. О’кей?

– Хорошо, я попробую, – пообещала Кася…

* * *

По возвращении к палатке Кася рассказала о приглашении Кириллу. Тот, к ее удивлению, согласился. Поразмыслив немного, нашла причину такой уступчивости. Она заключалась в том простом факте, что сегодня очередь готовить была за Кириллом. Вот он и обрадовался: хоть и не любил археологов, но готовить не любил еще больше. Однако выяснилось, что Кирилла привлекла вовсе не возможность увильнуть от занудного занятия.

– Там наверняка их местный дружок ошиваться будет, развлечемся. Опять какую-нибудь байку расскажет, – с надеждой произнес он.

– Ты имеешь в виду Переверзева?

– Его, дорогого, кого же еще!

– С чего это он для тебя стал дорогим? – поразилась Кася.

– А с того, что, может быть, теперь главный приз за самую абсурдную теорию мирового заговора выиграю я! – с торжеством заявил Кирилл.

Кася вспомнила, что раз в год студенческие друзья Кирилла собирались и устраивали нечто вроде конкурса на самую дурацкую теорию мирового заговора. Он рассказывал ей, что на прошлом вечере победителем стал его друг Максим, работавший в крупном цюрихском банке. В одном из баров ему тайком удалось заснять, как просветленный парой кружек пива коллега из соседней страховой компании вдохновенно с помощью математической эквилибристики приводил слова Давос, Уолл-стрит, Цюрих, франк-масоны и т. д. к цифре 666, научно подтверждая библейскую истину, что миром финансов правит сатана. Кириллу же на теоретиков мировых заговоров хронически не везло, и вот с Переверзевым он надеялся, наконец, взять реванш.

К Степану Переверзеву, дальнему соседу Стрельцовых, Кася, конечно, особой симпатии не испытывала. Но с точки зрения самой идиотской теории мирового заговора он был просто кладезем информации. Называл себя Степан гордо краеведом и защитником белозерской истории. Но на Касин взгляд, особенной глубиной исторических познаний не блистал, а, скорее всего, был обыкновенным проходимцем, успешно использующим доверчивость ученого люда. Иначе как объяснить, что высосанные из пальца и притянутые за уши теории Переверзева находили отклик? Его послушать, так Белозерск был почти центром мировой цивилизации, родиной древних ариев, которые и основали город. Что на самом деле город гораздо древнее и просто удачно скрывает свой настоящий возраст, дабы не привлекать нечестивые души черных магов, способных использовать уникальную энергетику города в своих неблаговидных целях. При этом Степан нагло жонглировал эпохами, помещая в основатели города то Моисея, то Будду, совершенно беззастенчиво выливая на головы доверчивых слушателей сборную солянку, в которой мирно уживались библейские пророки, египетские фараоны, персидские цари, вавилонские деспоты, халдейские маги и античные философы.

Но и этого Переверзеву было мало. Плюс ко всей этой галиматье краевед вполне серьезно называл себя волхвом Святогором и при каждом удобном случае нудно распространялся о возрождении подлинной славянской веры. Правда, на былинного героя Степан-Святогор даже отдаленно похож не был. Если уж и смахивал на мифологическое существо, то скорее на тролля: коренастый, коротконогий, с круглой головой и бычьей шеей, с низким лбом, кустистыми бровями, нависающими над глубоко сидящими маленькими черными глазками. А троллю Касе симпатизировать было трудно.

Вечером это мифологическое существо сидело напротив Каси и нагло буравило девушку своими черными глазками:

– Вот вы все с сомнением ко всему, что я рассказываю, относитесь? – обижался тролль-краевед. – Думаете, только в столицах знающие люди существуют? И забываете при этом, что народная память и мудрость сильнее и глубже книжной! И не в библиотеках она на полках пылится, а из самой земли бьет неиссякаемым источником, зиждется на незыблемых устоях старины глубокой… – с легким завыванием продолжал Степан. По всей видимости, на данный момент самому себе он напоминал былинного сказителя.

От всего этого у Каси буквально свело челюсти. Она поняла, что больше не выдержит и расхохочется в лицо волхву-троллю Святогору, торопливо встала и отошла, оставив Кирилла и нескольких изрядно подвыпивших археологов слушать белиберду. Тем более что Степан медленно, но верно подбирался к одной из своих самых излюбленных тем: заговору Запада против России. Кирилл надеялся, что на этот раз Переверзев выдаст нечто более оригинальное и собственной глупостью, наконец, обеспечит Кириллу победу в ежегодном поединке.

Волынский, помогавший Крису в подготовке ужина, заметил отошедшую от костра Касю и поспешил к ней.

– Скучаешь?

– Не совсем, – честно ответила Кася, – просто не хочу портить удовольствие другим.

– Удовольствие… – с пониманием усмехнулся Волынский. – Понимаю! Степа у нас нечто вроде эксперта, хотя ты, судя по всему, особого уважения к нему не испытываешь.

– Не испытываю, – хмыкнула Кася, вложив в ответ максимум иронии, на который была способна. – А ты, получается, испытываешь? Любовью к этому краеведу-губителю пылаешь!

– Краеведу-губителю, скажешь тоже! А Степе, вообще-то, подходит, – расхохотался Волынский, да так весело и громко, как умеют смеяться только добродушные люди. Кася не выдержала и улыбнулась в ответ, ее желчное настроение как рукой сняло.

– Ну, до этого я еще не докатился! Хотя, кто его знает, он же у нас колдун, может и приворожить! – И пояснил: – Смеюсь, потому что вспомнил, как он нам свое волхвование показывал – его бы на телевидение! Каждый юмористический канал по нашему Святогору горькими слезами плачет…

Кася растерялась:

– А мне показалось, что вы все его бред сивой кобылы всерьез воспринимаете!

– Если честно, то Степан – человек с завихрениями, большая часть его открытий гроша ломаного не стоит, но некоторые выводы по-настоящему интересны. Кроме того, лучше его окрестности Белозерска никто не знает, а именно это нам, по большому счету, и нужно.

– Для поисков городища?

– Не только и не столько. Степан и сам себе не представляет, чем обладает. Если бы знал, то бросил бы всю эту чушь… – туманно ответил Волынский и тут же, словно спохватившись, добавил: – Конечно, для поисков городища, а для чего же еще?!

Касе это показалось немного странным, но задумываться она не стала, тем более что обещанный ужин был, наконец, готов. Крис оказался настоящим кудесником. Телятина, залитая удивительно ароматным соусом, и молодая картошка, приправленная разными травами, просто таяли во рту. За ними последовал какой-то особый, приправленный ромом и покрытый взбитыми сливками, торт. Кася только удивлялась, каким образом Крис ухитрился приготовить это в походных условиях. Она уплетала все за обе щеки и уже не обращала особого внимания на очередную белиберду, которую нес изрядно опьяневший волхв Святогор. Было видно, что он уже изрядно действовал на нервы всем членам экспедиции, особенно Кристоферу, затеявшему этот ужин. Бедный канадец наверняка надеялся поговорить с Кириллом и Касей. Они и Волынский были единственными в компании, с кем он мог нормально общаться по-английски. Русский археолог понимал плохо, а Святогора было решительно не заткнуть.

– Спасибо за чудесный ужин, Крис! – обратилась Кася к Крису.

– На самом деле замечательно! – спохватился Кирилл.

Крис расцвел и стал рассказывать подробности приготовления сегодняшнего ужина. Похоже, к кулинарному искусству он относился с не меньшим интересом, чем к своей науке. Потом разговор плавно перетек к раскопкам. По словам Криса, в своих поисках они почти не продвинулись, и он совершенно не понимал, в чем смысл этой экспедиции. По всей видимости, он чувствовал, что попал в ловушку. Волынский пригласил его, пообещав очень интересный материал. Но пока, на его взгляд, никакого, даже самого вшивенького открытия не наблюдалось. Слушая Криса, Кася задала себе вопрос: на самом ли деле инициатором этого вечера был канадец? Скорее всего, идея принадлежала Волынскому. Он, видя, что мировая знаменитость откровенно мается от скуки, решил развлечь Ланга, вот и пригласил Касю с Кириллом.

– Что, ваш канадец не желает меня слушать? Да хрен с ним, пусть не слушает, да только хочу я вам сказать, что не случайно он в Белозерск прибыл! – раздался тем временем торжествующий голос Переверзева. – Это для отвода глаз Ганзейский союз поиск старого города спонсирует…

Кирилл встрепенулся и поспешил к костру, торопливо настраивая свой мобильник на ночную съемку. Похоже, наконец-то, тролль-краевед дозрел до теории мирового заговора.

– Это вам кажется, что немцев оченно история их торговых домов интересует. Да плевали они на историю эту с высокой башни! – многозначительно произнес волхв-самоучка. – На самом деле ищут они, как лишить Россию мирового открытия.

– Неужели? Это очень интересно! – произнес Кирилл, подбадривая Святогора.

Тот, выдержав для пущего эффекта длинную паузу, начал:

– Чтобы удержать свое центральное место в мире, Запад ни перед чем не остановится. Только и слышно: западная цивилизация то, западная цивилизация это. То права человека, то либерализм, то капитализм, всех пытались и пытаются к ногтю прижать, но не тут-то было! Россия, наконец, голову поднимает и свою истинную культуру защищать начинает, ибо корни и сердце всей мировой цивилизации находятся именно в наших землях. А то скандинавов к истокам нашего государства приписать пытаются! А ведь все совсем наоборот! Вот носятся они, как дурень с писаной торбой, с рыцарями Круглого стола короля Артура.

Этого Кася никак не ожидала. А у Кирилла глаза даже засветились в темноте от удовольствия.

– А на самом-то деле Персеваля знаете как звали?

Аудитория молчала.

– Переслав, и был он русским богатырем, родом с Белого Озера…

Кася согнулась пополам от разрывавшего ее дикого смеха и отползла от костра. Краевед-губитель на этот раз превзошел самого себя! Факт для Переверзева был что дышло, куда повернул, туда и вышло. Но мешать Кириллу записывать свое драгоценное видео она не могла. Поэтому оставила Переверзева спокойно перевирать все романы рыцарского цикла, а бедного Персеваля крутиться со скоростью света в его легендарной гробнице.

– И Ганзейский союз отправил вас вовсе не открыть правду, а сокрыть от мира эту истину… Ибо главное сокровище всего христианского мира спрятано в этих землях. И могу вам всем сказать, что ваше появление здесь пробудит силы этой святыни, да только к добру ли они будут обращены или к злу – это покажет время. – Тролль Святогор тем временем напыщенно завершил свою тираду и икнул.

– Все, хватит, Степан! – неожиданно прервал его Волынский. – Тебе пора.

– Куда это мне пора? – возмутился Степан, сделал попытку подняться и тут же, закачавшись, шлепнулся на землю.

– Вот видишь, – успокоительно произнес Волынский, – придется тебя домой тащить…

– Я не пьян! – попытался возразить Переверзев.

– Трезв как стеклышко, – тихонечко произнесла Кася и переглянулась с Кириллом.

Тот, сияющий словно полная луна, сердечно прощался со всеми участниками вечера. Драгоценное видео с Переверзевым для будущего конкурса на роль главного дебила надежно покоилось в тщательно застегнутом кармане ветровки.

– Антон, Валера, – обратился Волынский к двум самым молодым участникам экспедиции, – займитесь Степаном. Отведите его домой.