Неожиданно мне пришла в голову мысль, а точнее – воспоминание. Когда-то в студенческие годы мы жгли здесь костры, гуляя до полуночи с бо́льшим размахом, чем нынешняя рафинированная молодежь. То была для многих летняя практика, но я уже тогда работала по полной программе. Нам доставалось от начальства за ночные выходки. Были предложения вообще закрыть вход на пляж со стороны отделения. Так впоследствии и сделали. Основной мотивацией было то, что мы оставляем мусор на пляже, что портит не только вид, но и экологию побережья, о чем особенно сетуют местные биологи. Вряд ли мы оставляли много мусора в те годы. У нас его просто не было. Но мы стали тщательнее маскировать следы своего пребывания на пляже, и весь оставшийся хлам от вечеринки сбрасывали в щель в скале, которая тянулась вдоль берегового уступа на узком пляже вдоль фьорда второй по счету щели. Все это было около десяти лет назад, но я все еще помнила место этого тайного захоронения. Обычно мы собирали мусор, заталкивали его вдоль щели, а сверху присыпали мелкими камнями. Щель та была достаточно глубокой и представляла собой брешь между склоном и почти отдельно стоящим выступом, поэтому мусор охотно проваливался вглубь, никогда не заполняя рытвину доверху.

Это место было где-то здесь, неподалеку. Надо было пройти вдоль пляжа по направлению к отвесной береговой скале, где закруглялся узкий врез каньона. Я побрела по заданному направлению, прихрамывая на больную ногу. Резь в колене усиливалась. Хоть бы уж найти этот самый уступ и запрятать быстрее тот сверток. Сюда могли прийти с проверкой береговые службы! Даже в темноте я узнала то место – уступ с узкой щелью!

Я остановилась у крутого скального склона, сверху поросшего мелким колючим кустарником. Сухие ветки валялись на пляже у подножия склона. Было видно, что это место давно уже утратило свою былую популярность. Только я одна стою в раздумье о днях былых! Со стоном боли я привстала на большой камень, тот самый, что служил нам ступенью к расщелине, и осторожно провела рукой в надежде обнаружить щель. Там действительно оказалось пространство. Я пошевелила кистью, пытаясь определить, насколько оно велико. Рука до дна не доставала. «Пакет поместится!» – решила я. Осталось его притащить, поднять и затолкать! Для того чтобы убедиться, что сверток войдет в карман полностью, я просунула в расщелину сухую ветвь, свисавшую вниз с кустарника на склоне. По моим подсчетам, выемка была чуть меньше метра в глубину, если не считать, что на дне мог быть рыхлый грунт, который еще был в состоянии просесть под грузом. «Стоит попробовать!» – решила я и только тогда спустилась с валуна.

Ухватив пакет, я подтащила его к уступу и заволокла сначала на стоящий рядом камень, а потом на борт расщелины. Край свертка был немного порван, и оттуда торчал кусок толстой оберточной бумаги.

«Может, посмотреть, что там внутри, если уже наметилась брешь?» – подумала я, но надвигающаяся ночь, отекшая нога и начавшийся дождик подстегнули мою решимость поскорей запрятать находку и поспешить в обратный путь. Я столкнула пакет в скальное пространство, услышав, как скрипнул пластик обшивки при трении о стенки вместилища. «Вошел полностью!» – обрадовалась я.

Пришлось еще несколько раз спускаться и подниматься на ступень перед уступом, таская камни для закрытия бреши. Наконец плотный слой береговых осколков лег сверху на прорезь в скале. В довершение работы я расправила и раскидала ветви кустарников, которые беспорядочно раскинулись вдоль склона. «Теперь пусть ищут! – подумала я не без злорадства, – даже я сама спустя месяц-другой не найду!» Пыль и мелкая осыпь с горы замуруют остатки расщелины!

Я присела на камень, пытаясь определить, не оставила ли невзначай что-то из личных вещей. Потом я свернула сумку вдвое, заткнув ее за пояс брюк, пощупала промокшую повязку на колене, встала с камня и в темноте побрела назад, в сторону основного пляжа. Дождь усилился. Я чувствовала, как промокла на спине футболка. Волосы слиплись, и я даже не пыталась их расчесать: они были полны песка и застрявшего мелкого щебня. Я лишь пригладила их немного и откинула со лба назад. Я смотрела под ноги, стараясь не навернуться в темноте на булыжник и не пропустить случайно выроненную из сумки вещь.

Вскоре я оказалась у каменистого мыса, клином уходящего в море. Прибой не оставил сухой бреши на пляже, и мне пришлось идти по воде. Края моих коротких брюк намокли, да и сама я, шагающая под дождем, имела жалкий вид. «Хоть бы никого не встретить по дороге! – молила я провидение. – Может, удастся проскочить незамеченной!» Так я подошла к спуску и, увидев перед собой лестницу, пришла в ужас. Колено нестерпимо ныло, повязка сползла и промокла, нога еле двигалась. Дождь намочил шаткие наклонные ступени. Часть из них исчезала в зарослях растительности, а те, что были видны на поверхности склона, зловеще поблескивали под дождем!

Там, наверху, вдоль шоссе, тусклый свет фонарей падал на дорогу и освещал часть берегового склона. Можно было различать предметы, но тень от скального уступа почти полностью скрывала подъем на гору и скрытые в кустах перила. Я ухватилась за нижний шаткий столбик у края лестницы и здоровой ногой наступила на первую ржавую ступень, наполовину скрытую под грунтом. Поверхность немного прогнулась, но выдержала мой вес в рывке наверх. Я затолкала сумку глубже внутрь брюк, боясь, что она может вывалиться где-нибудь на склоне. Если бы это случилось, я бы ни за что не смогла ее поднять, а там были документы и ключи от машины. Это был бы полный провал!

Я продолжала нащупывать мокрые покатые ступени, хватаясь за них руками, оценивая их прочность и наклон. Потом я поворачивалась в сторону, ища перила, с усилием подтаскивая себя чуть в сторону и чуть наверх. Вся эта хлипкая конструкция то и дело швыряла меня из стороны в сторону. Я с усилием и несвойственной мне быстротой перехватывала скрипучие опоры перил. Каждый шаг отзывался леденящим ужасом, перехватывая мое и без того неровное дыхание. Я лезла вверх, как пьяная обезьяна: одно неверное движение – и нет такой! В голове была только одна мысль: «Уж хоть бы выдержал этот старый ржавый трап!». Наконец я заметила, что перила стали чуть светлее, а ступени заметнее торчали из земли. Свет придорожных фонарей возвестил о конце подъема. Показалась бровка склона, а с ней и желанная горизонталь асфальтового покрытия.

Я сделала последний рывок и очутилась на обочине шоссе, ведущего в Южное отделение моего института, в реальность которого я уже перестала верить, как, впрочем, в тот момент в любую реальность! Мне опять повезло: возможно, из-за плохой погоды и позднего времени на дороге было мало машин. Никто не обращал внимания на припаркованного на обочине старого уродца, который терпеливо ждал свою незадачливую пассажирку – скажем так, чтобы не оскорблять звания «водитель». Я вышла на грунтовую часть дороги и насколько могла быстро зашагала к своему внедорожнику. Мимо промчалась машина, осветив меня на миг фарами, и свернула на основное шоссе. Я собиралась проделать тот же путь, поскольку не была уверена, что дотяну до отделения без остановки на заправку.

На углу при повороте была небольшая автозаправочная станция и здание автосервиса. Наши сотрудники из отделения иногда чинили мелкие поломки. Место было известное, и цены «не кусались». «Может, смогу пополнить бак немного, если других машин не будет», – подумала я.

Уже приблизившись к плешивой площадке, где стоял мой Land Rover, я, точно очнувшись от шока, вдруг бросилась к дверям машины. Дрожащими руками я достала из сумки ключи и, распахнув спасительную дверцу, нырнула в кабину. Не веря в успех, я повернула ключ и, вздрогнув, сдвинулась с места. Так я ехала какое-то время, наслаждаясь мыслью, что жива и двигаюсь вперед. При повороте на шоссе я все же заехала на автозаправочную станцию и остановилась у крайнего автомата. Других машин на станции не было. Я порылась в сумке и с сожалением обнаружила, что карту оставила дома в другой сумке, а несколько мелких купюр были чудовищно смяты и мокры от дождя и морской воды, через которую я пробиралась у мыса. Увы, они не лезли в слот! Я могла пойти на станцию и оплатить покупку бензина там, но весь мой вид вызывал подозрение, к тому же на штанине расплылось темное пятно, поэтому я не рискнула зайти внутрь стекляшки.

Постояв так в раздумьях, я решила продолжить путь на оставшемся в баке бензине. Водитель ведь сказал, что должно хватить, если не ездить в город. Мимо меня от здания автосервиса отъехала какая-то машина. Мне показалось, что водитель чуть замедлил ход, выезжая на дорогу. Это подстегнуло мою решимость тотчас же выехать отсюда и погнать из последних сил в отделение! Я села за руль и выехала на дорогу с другой стороны автозаправки. Въехав на шоссе, я гнала, ни о чем не думая, и очень скоро оказалась на площади у ворот и проходной на территорию отделения Института.

Было уже поздно. Дежурный вышел из будки и, узнав меня и машину, открыл ворота. Я подрулила к административному корпусу, отдала ключ от машины вахтеру и понеслась через газоны и клумбы к своему коттеджу. Я была дома, чтобы это ни значило! Какой-то странный хрип вырвался у меня изнутри. Я грохнулась на стул и вытянула ногу. Из-под повязки просачивалась струйка желтовато-розовой клейкой жидкости. Я достала с полки аптечку и пошла с ней в душевую. Это была маленькая задняя комнатка, облицованная кафелем, с мойкой, туалетом и зашторенным уголком с душем. Вода из шланга часто текла прохладная, если вообще была в доступе. В этот раз был небольшой чуть теплый напор, но я была рада и этому!

Я осторожно размотала повязку и с тошнотворным чувством взглянула на рану: голубовато-багровый ореол расплылся на распухшем колене. Кусок оторванной кожи приклеился к ссадине, и из-под него сочилась кровянистая жижа. Я смочила тампон «перекисью» и осторожно протерла участок вокруг раны, громко всхлипнув от боли. Наложила повязку, закрепила пластырем и сверху обмотала эластичным бинтом. Просунула ногу в целлофановый пакет для мусора, закрепила сверху резинкой и только тогда полезла в душ. Помывшись, я закуталась в полотенце, натянула фланелевую робу, скинула с ноги пакет, побросала туда промокшую грязную одежду и закинула его в угол под кровать в надежде завтра же постирать в прачечной.

Без сил я легла в незастеленную постель, накрывшись легким шерстяным пледом, хотела поставить на плиту чайник, но уже не могла встать. Я сделала несколько глотков воды из бутыли на столике, запив таблетку аспирина, и закрыла глаза. По лицу текла морская вода, застрявшая в пазухах носа. Я наклонила голову, сливая струи на пол. Мысленно я все еще продолжала грести среди штормовых волн, пока не погрузилась в короткий тревожный сон. Среди ночи я проснулась и приняла еще лекарства. Боль не на шутку разыгралась. Я старалась не стонать слишком громко, чтобы не дать повода соседям принять меня за нормальную женщину. Увы, таковой я никогда не была! Я решила утром пойти в медпункт, если только он будет открыт. Боль в ноге вызывала у меня опасение. Возможно, придется вызвать такси, съездить в город и записаться на прием к хирургу. Этого мне не хватало перед самым рейсом! Шеф будет в шоке: «Опять у вас разлом!»

Так, превозмогая боль, я дождалась утра. Забрезжил жиденький рассвет, и ветер все еще задувал. «Скорее всего, сегодня мы не выйдем в море», – подумала я, обнадеживая себя поездкой к доктору. «С острой болью примут без очереди. В травматологию – прямой дорогой! Короче – доигралась! Надо бы что-то придумать, отвечая на вопрос, откуда такая травма!»

Я пыталась представить, при каких обстоятельствах могла бы я заполучить себе рваную рану. Скажу, что не заметила щербатую ступеньку тротуара в темноте и поскользнулась под дождем, упав на придорожный камень. Тут можно упомянуть неудачную парковку при въезде в город в поисках студентов. Объяснение, конечно, рассчитано на людей доверчивых, с какими я вообще редко имею дело, но выбора у меня не было. Плохо, если мне придется задержаться на берегу на несколько дней: рейс и так сократили, а работы на разломе могут вообще отменить. Придется выйти в море независимо от предписания врача. Если кость не повреждена, то процедура в клинике не должна занять много времени. Мечта о полноценных сейсмических исследованиях на участке разлома и отработке запланированного полигона разбивалась о реальность – простую нехватку времени, да еще и возможную задержку рейса из-за штормовой погоды и моей больной ноги! Я вдруг со всей реальностью ощутила масштаб моего вчерашнего приключения. Для меня оно еще не закончилось: я все еще плыла в штормящем море. Только сейчас я осознала, что мной было проделано что-то, что не имело отношения ни к научной задаче, ни к предстоящему рейсу. Поиск студентов обернулся для меня весьма опасной авантюрой, весь размах которой я пока не до конца осознала, но едкий страх уже пробирался под кожу, а может, меня просто знобило и жар шел от воспаленного колена.

Я взглянула на часы, было 6:30 утра. Может, вызвать скорую? Нога распухла от колена до стопы и почти не сгибалась. Все же решила подождать, пока откроется медпункт на территории отделения. Это был небольшой офис в одном из корпусов, где сидела молодая девица-медсестра и флиртовала с молодыми сотрудниками и студентами. «Может, хоть сделает укол и сменит повязку», – понадеялась я. Вряд ли она сумеет профессионально обработать рану. Придется ехать в город, а это – втык от шефа за мою бесшабашность!

Я лежала на постели с горячей головой и сухими губами. Потом я все же встала, кое-как оделась и, не узнав себя в зеркале, вышла из коттеджа. Я еле доплелась до медпункта, который, как и предполагалось, был закрыт. Тогда я побрела в центральный корпус в надежде встретить шефа и узнать о дальнейших планах. Там тоже было пустынно. Я немного посидела на скамейке у столовой, не желая возвращаться в коттедж. Возможно, кто-нибудь пойдет на завтрак, и я смогу узнать последние новости. Мимо скамейки бодро прошагал студент. Увидев меня, он резко остановился.

– Вас вчера весь вечер искал Вадим Борисович! – сообщил мне парень сходу. – И Андрей Георгиевич тоже! Не могли дозвониться, а кто-то сказал, что видел вас у проходной на машине, а еще что вы уехали в город и не вернулись!

Тогда я встала со скамьи и заковыляла по направлению к коттеджу, где жил шеф. Я постучала в дверь, он тут же открыл, весьма удивленный моим ранним визитом.

– Наконец-то! Куда вы вчера запропали? Водитель сказал, что вы взяли машину и помчались в город на ночь глядя! Что за прихоть, в самом деле?

– Я поехала искать студентов – по вашей просьбе!

– Но все студенты были на местах, по крайней мере вечером! А вот вас мы долго ждали! У вас что, была встреча?

– Нет, я просто упала на стоянке в дождь и разбила колено. Сейчас ужасно разболелось!

– Я так и знал, что вас нельзя выпускать из ворот! Сильно покалечились?

– Да, ссадина глубокая, а медпункт закрыт. Не знаю, может быть, есть смысл съездить в город в травматологический пункт?

– С вами инфаркт можно схватить! Конечно, поезжайте! Постойте, я сейчас позвоню Андрею, чтобы он вас отвез! Сегодня все равно в море не выйдем. Я связался с капитаном. Он говорит, что к вечеру, если море успокоится, то пароход придет в бухту, а завтра до обеда, может, выйдем в море.

Шеф набрал номер Андрея: «Андрей, привет, тут такие дела… сможешь подойти ко мне прямо сейчас? Отлично, жду!»

– Не знаю, – обратился он ко мне, – там, наверно, платная услуга. Деньги-то есть? А то могу одолжить. Потом, после рейса отдашь!

– Да, есть немного на всякий случай.

– Тогда иди, собирайся, паспорт возьми! Андрей подъедет к тебе на машине.

«Вдвоем с Андреем! – подумала я. – Вечно он в окружении!» Я зашла в свой коттедж, взяла документы и деньги, подкрасилась. Вид у меня был ужасный.

В дверь постучали. На пороге стоял Андрей. Он взглянул на меня в изумлении.

– Что тебя понесло в город в такую погоду, да еще на такой рухляди? Там вообще все на ходу отваливается!

– Я искала студентов!

– Правда? А я решил, что это они искали тебя! Ладно, садись, поехали! Что с ногой?

– Упала!

– Где там можно было упасть? Кувырок за стойкой бара? Они ведь дальше не ездят!

– Возле бордюра на стоянке.

– Там есть бордю-ю-юр?! Какой сюрприз! Вот, право, не знал! Город хорошеет на глазах!

– Был дождь, я не заметила этой ступеньки.

– Слушай, ну, ври шефу, ему за это платят. Когда уже за пятьдесят, то все равно! Он привык. Но я-то за что страдаю?

Я хотела сказать: «За блондинку!» Вообще мы с ним всегда слегка «на ножах»: кто глубже всадит.

– Ладно, – сдался Андрей, – можешь не говорить. Тебе же хуже! Чистосердечное признание – вообще не твой удел! Все равно потом узнаю… из местной прессы!

Мы выехали на основное шоссе, и он погнал к ближайшей клинике. Пришлось постоять в очереди в регистратуру. Нас набралось человек 5–6. Одного укусила оса куда-то в область глаза. Бедняга натянул на голову капюшон.

Мы уселись с Андреем в приемной в ожидании вызова. Андрей начал дергаться и предложил пройти без очереди, как в случае с острой болью. Я поколебалась.

– Вся ты в этом! Понахальнее надо быть, понаглее! – Он встал и заглянул в кабинет доктора. Вышла медсестра, и он о чем-то поговорил с ней вполголоса. Женщина кивнула. Я облокотилась на спинку стула и чуть прикрыла глаза. Меня мутило. Андрей подошел ко мне и тронул за плечо:

– Потерпи, сейчас вызовут!

В это самое время мимо нас проходил доктор, он только что вышел из процедурного кабинета и направлялся к себе в приемную. На нем был хирургический халат голубого цвета, лицо чуть прикрыто спущенной вниз повязкой. Увидев меня, он резко остановился и спросил: «Что у вас?»

– Разбила колено. Острая боль!

– Когда случилось?

– Вчера вечером.

– И вы до сих пор ждали? Почему скорую не вызвали?

– Я здесь в командировке, решила подождать до утра.

– Подождать! – ядовито воскликнул доктор. – Тогда и еще подождите минуту. Сейчас отпущу пациента и вызову вас!

Он показался мне грубым, и я слегка струсила. Он скрылся в кабинете. Я почти не разглядела его лица, но он мне понравился, как это часто бывает со страху. У него были зеленовато-карие глаза с легким прищуром и чуть сведенные у переносья брови. Это мой тип мужской привлекательности, и это мой собственный облик в полутемном зеркальном отражении в прихожей. Мы с ним были чем-то похожи, а это всегда интригует! Присущий людям нарциссизм притягивает подобное. Прошло совсем немного времени, из кабинета вышел парень с забинтованной рукой. Вместе с ним в коридоре показалась медсестра и сделала мне знак войти.

– Удачи тебе, не трусь! – кинул мне вслед Андрей.

Я вошла в кабинет. Доктор сидел за столом и что-то писал.

– Итак, колено. Плохое место для травмы! Раздевайтесь.

– Что, совсем?

– Снимите обувь и освободите бедро.

– А можно юбку просто подогнуть?

– Можно.

Медсестра размотала мою промокшую повязку, и когда отдирала пластырь от раны, я слегка взвыла. Доктор закончил писать и подсел ко мне, изучая картину моего увечья.

– И вы тянули до утра! Колотая рана! – мрачновато произнес он. – Где вы так себя не пощадили?

– Упала на стоянке машин в городе в дождь и рассекла колено о бордюр.

– Плохой вам попался бордюр! – заключил доктор и что-то быстро сказал медсестре.

– Было темно. Я спешила, там были еще камни у дороги. Пошла кровь, я заклеила пластырем. Дома обработала «перекисью». Ночью разболелось. С утра – к вам!

– Предположим, – сказал доктор и дал какие-то указания медсестре. Мне сделали рентген.

– Кость, слава Богу, цела! А рану зашьем! – продолжил он. Мне сделали укол и наложили шов на сгибе колена. Тугая повязка завершила дело.

– Можете одеваться, – сказал доктор, закончив процедуру.

Я встала с места и только сейчас обнаружила, что нахожусь в операционной: кусок реальности выпал из сознания. Потом была еще какая-то писанина в его приемной, заполнение карты, вопросы по ходу. В заключение доктор выписал мне рецепт антибиотиков и болеутоляющих лекарств и назначил день для перевязки.

– Мы завтра уходим в море, – сообщила я.

– В море? А там у вас будет судовой врач?

– Я точно не знаю, обычно в больших рейсах бывает фельдшер, но этот будет короткий.

– Тогда вам лучше отложить экспедицию. Это серьезная травма. Могут быть осложнения.

– Но мне нужно пойти в этот рейс!

– Вы рискуете! Я работал со спортсменами и насмотрелся на халатное отношение к травмам!

– Я не могу отказаться от этого рейса! Это мой шанс завершить диссертацию!