Вечером, несмотря на дороговизну звонков в Европу, мы с мамой долго болтали, обсуждая события последних трёх дней. И покупку компьютера, разумеется. Я объясняла маме все преимущества интернета, и что по Скайпу мы будем видеть друг друга и даже вместе пить чай, если поставим компьютеры на кухне.

Потом я описывала наш творческий коллектив, комика Одзима, примадонну Моеми Фуджи, симпатичных парней-танцоров, всех, кроме кумира и поджигателя Нагао-сан, обладающего сверхмощным пульсирующим душевным каналом.

Глава 9

На тротуаре, прямо у выхода из отеля, прыгала на одной ножке девочка лет пяти. Я спросила:

– Почему ты прыгаешь так рано, дорогуша?

Та испуганно отшатнулась от странной леди, белой, как фантом, и с криками «Ока-а-а-сан!^[34]» убежала прочь. Ну да, дети научены родителями и школой, что если кто-то из взрослых обращается к ним на улице, то это потенциальный преступник, педофил^[35], серийный убийца или просто плохой человек.

Ну и пусть! Пусть я буду плохим человеком… Проходя мимо кафе, где за столиком под деревом сидел господин в куртке цвета флага ООН и в шоколадной кепке, я мимоходом нацелила палец на его бутерброды и доверчиво поинтересовалась:

– Что, вкусные?

Господин чуть не выронил бутерброд и остолбенел. Я нарушала установки японской ассоциации «На своих двоих», вторгаясь в частную жизнь пешеходов и отдыхающих.

Смеясь и оглядываясь, пришёл ли «ооновец» в себя, я налетела на трёх девушек в бирюзовом, персиковом и янтарном. Та, что была в бирюзовом, принялась ловить в воздухе свой улетающий IPhone. Но он упал на тротуар и лежал целёхонек. Во-о качество! Мои так сразу распадаются на аккумулятор, сим-карту и привязанный к крышке брелок с Золотым храмом Киото.

Девушки сели на корточки, окружив IPhone и проверяя функционирование приложений. Я виновато подсела в их кружок, но они обозрели меня стеклянным взглядом. Пролепетав: «Простите, я не нарочно!», я, как плохой человек, спаслась бегством. Токийские девушки – это не мои доброжелательные и многотерпеливые студентки из Тохоку. Токийским девушкам палец в рот не клади… Особенно если ты натуральная блондинка из чужой страны.

Мотая сумкой, я скорым шагом подошла к входу в сквер у Токийской башни. Несмотря на инцидент, мне было удивительно хорошо. Дама в кофточке из лилового шифона шла навстречу, сосредоточенно копаясь в сумке «Louis Vuitton». Опять игривое настроение дёргало меня за язык, и я остерегла её:

– Дама, а вы знаете, что в Париже у вас сейчас вырвали бы сумку? Сосредоточьтесь!

Дама подняла на меня глаза, полные ужаса, но через мгновенье видела лишь мою спину. Ну и что? На одну больше… От меня ведь и так шарахаются, как от привидения.

Утренний ветерок, несущий откуда-то ванильный запах бельгийских вафель, одурманивал бушующую всеми красками растительность. Багряные георгины кивали ветру растрёпанными причёсками. Чопорные белоснежные и мандариновые гладиолусы, как подвыпившие английские сэры, медленно покачивались от дуновений. Причудливо постриженные японские кустарники, прямо как бэк-танцоры^[36], выплясывали фламенко вокруг роковой красавицы, Эсмеральды в алом кружеве – Токийской башни. Мой закадычный друг соловей залился трелями, исполняя потрясающую арию о вечной любви. Без сомнения, соловей пел для дамы своего сердца, потому что так поют только влюблённые. Другие птахи, не сдавая позиций, чирикали сладкими голосами на ту же тему.

Мне хотелось кружиться по этому любовному раю, вдыхая ванильный ветер и размахивая сумкой, в которой лежала классная курточка для репетиций. Не может же давать концерты, два дня подряд, в гигантском зале «Super Arena» главное действующее лицо «Камелии на снегу»? Нет, не может! При этой мысли я остановила задумчивую даму:

– Прошу прощения! Не могли бы вы подсказать, как пройти к метро?

Конечно же, я знала, как идти к метро. Просто хотелось общаться с людьми, обнимать их, как Марк и Джонни, хлопать по плечу…

Задумчивая дама голоском певчей канарейки подробно и с удовольствием нащебетала мне дорогу к метро, переспрашивая, правильно ли я её понимаю. Затем попыталась то же самое объяснить по-английски, тратя на меня кучу времени и энергии. О-о, я её обожала! Широко улыбаясь и принося тысячу извинений, я необдуманно и спонтанно погладила её по предплечью. Дама вздрогнула и буквально отпрянула от меня, поправляя рукав лимонной блузки. Ну вот… Из-за дружеского жеста меня вновь причисляют к инопланетянам, фантомам, серийным убийцам или просто опасным лицам…

Всё. Больше шалить не стану! Я, гадкий монстр и коварное чудище, напугала до смерти такого отзывчивого человека!

ОК. Подходя к метро, я уже глядела не на толпу, а в чистое небо с редкими перистыми облаками. Какое оно прекрасное, когда умеешь замечать, что оно существует. Необъятное… Обитель светлых ангелов, ворота из драгоценнейшей лазурной парчи, ведущие в золотой город… Разумеется, он придёт сегодня на репетицию! И я снова буду прятаться за колонну, трезвомысляще сопротивляясь чарам ласковых янтарных глаз.

В испарине я забежала в репетиционный зал с опозданием на девять минут. Но странное дело, в зале был беспорядок и стулья стояли вразброс. Ни звёзд, ни массовки. Один техперсонал… Села с растерянным видом за стол VIP-персон, около раздевалки. Ко мне подошёл Накамура-сан:

– Госпожа Аш, простите за то, что не предупредил вас! На доске объявлений сегодняшний и завтрашний дни числятся как свободные от репетиций. Два дня проводится техническая репетиция, отработка технической стороны постановки, световое и звуковое сопровождение. Ещё раз прошу прощения! Вы ведь встали рано и напрасно поспешили на репетицию!

– Да будет вам извиняться, наилюбезнейший Накамура-сан! Я сама – растяпа! Проворонила объявления, а теперь таращу иллюминаторы, как бестолочь! – вот таким лексиконом мне хотелось прервать искренние сожаления и сочувствие господина продюсера. А тот, бросив взгляд в моё глухо застёгнутое декольте, удостоил меня ещё большего благоволения, взявшись писать номер личного мобильного телефона.

– Вот, госпожа Аш, звоните мне в любое время и по любому поводу!

Я пришла в замешательство от столь особого ко мне расположения продюсера одного из самых крутых киноконцернов японской конституционной империи… Пролепетав слова благодарности и уважительно глядя ему в спину (его вызвали к телефону), я случайно опустила глаза в своё декольте. От того, что я там увидела, меня бросило в холодный пот. Три пуговицы красной блузки бессовестно расстегнулись, оголяя чашечки С и то, что они приподнимают. Это, должно быть, при стометровке к репетиционному залу…

Застегнув блузку по горло, я нарочно подошла поближе к господину продюсеру, чтобы он явственно отметил позитивные изменения в области декольте. Расчёт был верным. Накамура-сан украдкой глянул мне на грудь, пока я намеренно низко кланялась ему, прощаясь. Я в который раз убеждалась, что японские мужчины непредсказуемы! Вместо разочарования, вполне уместного по европейским меркам, на лице продюсера промелькнуло облегчение. Конечно же он, умный и проницательный, без лишних слов понял, что выставленные на обозрение чашечки С были простым ЧП, форс-мажором.

Но что всё-таки означала визитная карточка с написанным от руки личным номером телефона? По собственному опыту я давно уже знала, что японский мужчина, в отличие от европейского, никогда не подъедет, как танк, к нравящейся ему женщине. Он будет топтаться вокруг да около, смотреть вдаль и говорить: «Какая у вас красивая мама», если вы с мамой. Пускаются в ход также тонкие намёки и ультразвуковые сигналы, понятные для японской женщины, но не улавливаемые европейками. «Звоните в любое время и по любому поводу!» Вот это заявочка! Не-ет, Накамура-сан не такой… Он исключительный, эрудированный, образцовый продюсер, не порочащий репутацию киноконцерна интрижками с женским персоналом. И вообще, в отличие от множества мужчин, он носит обручальное кольцо, не пряча его в карман. И он наверняка догадывается, что я не позвоню. Вернее, позвоню лишь в экстренном случае, заболев гриппом, например, или получив дорожно-транспортную травму.

* * *

По дороге к метро у меня испортилось настроение. Два свободных дня… И что мне с ними делать? Бродить по Токио, воображая, как я скоро буду раздавать автографы?

Чёрный «мерседес» медленно ехал за мной. За тонированными стёклами мог быть Нагао-сан. Я выпрямила спину и зашагала, как по Парижу, беспечным шагом. У Нагао-сан как раз-таки был огромный чёрный «Мерседес-Бенц» GL-класса с водителем и телохранителем – тем самым дядечкой Кейширо-сан, актёром по совместительству, которому я вчера жала руку вместо кумира. Нагао-сан выбивал ему во всех спектаклях мелкие роли. Маэстро нуждался в протекции и охране.

А может, кумир вздумал следить за мной? Ну, с кем встречаюсь, куда хожу. Ого, это были первые признаки мании преследования. Как у большинства звёзд.

Заходить в отель было лень. Карточка иностранца и деньги при себе, а дома, в Тохоку, есть и одежда, и бельё, и зубная щётка. Добралась прямиком до Токийского вокзала и на первом скоростном поезде вернулась домой.