Глава 2. «ОН»

Девчонки пулей вылетели с кафедры, а я вскочила на ноги и быстрым движением поправила платье. Подняв глаза, обнаружила, что обладатель «смазливой физии» приближается ко мне, странно усмехаясь. Надо сказать, что выглядел он намного младше своего возраста, хотя какое в данном случае это имело значение? Я попятилась назад.

Ломбардский рецепт краски для книжных миниатюр, опубликованный в начале XV века, начинался словами: «Если хочешь приготовить толику хорошей красной краски, возьми быка…»³

Так вот – Морозов как раз и оказался быком, превратившим меня в красную краску. Теперь я горела по-настоящему, только не от страсти, а от стыда. Но сердилась почему-то не только на себя, но и на Дениса Сергеевича, которого черти принесли так некстати.

Клянусь, в жизни не попадала в более дурацкую ситуацию. Что это на меня нашло, почему я такое вытворила? И что из сказанного мной он успел услышать – всё или только последние слова? Даже не знаю, что было бы хуже.

Ответ на этот вопрос мне так и не довелось узнать, потому что в помещение вплыла Любовь Константиновна Беседина.

Эта высокая дородная женщина преподавала античную литературу и сейчас должна была временно выполнять обязанности заведующей кафедры. Беседина поздоровалась с Морозовым, после чего он якобы потерял ко мне интерес – сел за стол, достал какие-то бумаги из сумки и сделал вид, что очень занят. Надо сказать, что одет этот тип был безупречно – черный костюмчик и белоснежная рубашка – на этом фоне мое помятое котарди выглядело так нелепо, что я еще больше почувствовала глубину своего падения и еще сильнее разозлилась.

– Виктория, почему ты в таком виде? – обратилась ко мне Любовь Константиновна.

Пришлось повторить историю. Закончив, я украдкой посмотрела на Дениса Сергеевича – он по-прежнему делал вид, что происходящее его совершенно не интересует, но при этом едва сдерживал смех. Черт возьми, как же он меня бесит, бесит!

– Понятно. Как обычно – ни дня без приключений, – Любовь Константиновна поджала губы. Видимо, никак не могла забыть тот случай с ее дочкой. – Ну что ж, поезжай домой, переоденься. И возвращайся назад.

Я рванула к выходу и стукнулась лбом о дверной косяк.

– Да что с тобой, Виктория? Летаешь, как парфянская стрела! В твоем возрасте… – услышала я за спиной недовольный голос Бесединой, только мне было уже все равно. Пускай это и невежливо, но я не дослушала и выбежала в коридор.

Домой, скорее домой! Приду в себя хоть немного.

Перед входом на факультет меня снова окликнули – теперь это был мой старый приятель Андрей Кононов. Он работал на кафедре русской литературы.

– Вик, привет! У нас сегодня карнавал?

– Привет, потом расскажу! Сейчас спешу очень, – на него я почему-то не могла обижаться.

Приехав домой, я с облегчением обнаружила, что родителей, как и Альки, там уже нет. Вот и отлично! Скинув то, что Проценко небрежно назвала балахоном (темнота! что она понимает в реконструкции? на создание этого шедевра ушел целый год!), я приняла душ, надела юбку и блузку, позавтракала и отправилась назад, прихватив учебник латыни. Кроме прочего, я подрабатывала репетитором по латинскому языку и собиралась отдать этот учебник одной из моих новых учениц. Вдруг пришло сообщение от сестры.

«Надо выбрать из двух пригласительных. Какой дизайн больше нравится?»

Да все сговорились, что ли, целый день портить мне настроение?

«Второй», – ответила я и уже который раз за день тяжело вздохнула.

Когда вернулась, Морозова на кафедре уже не было. Зато, кроме Бесединой, там сидели Томашевский и Соловьев. Борис Александрович Томашевский был высоким грузным мужчиной с седыми волосами. Он занимался постмодернизмом. А Соловьев, маленький и щуплый, преподавал античную литературу, как и Беседина.

А потом я повернула голову и увидела ЕГО. Вмиг все проблемы вылетели из головы – и пригласительные, и мой недавний позор.

После перестройки главного корпуса кафедра мировой литературы состояла из двух комнат. В одной стояли стулья, шкафчики и столы – все, что нужно для работы. Во второй, смежной – небольшой диван, столик, пара кресел и огромный стеллаж с книгами.

И вот сейчас дверь в смежную комнату была открыта. А в стеллаже находился ОН.

– Лист иллюминированного Евангелия из Кентербери. Тамара Михайловна завещала кафедре. Денис Сергеевич передал сегодня, – сказала Беседина, перехватив мой взгляд.

Я завороженно уставилась на полку.

Здравствуйте, меня зовут Виктория Горячева, и я – кинестетик⁴. Точнее, маньяк-кинестетик.

Впервые эта "особенность" обнаружилась у меня несколько лет назад, в Лувре. Мы тогда ходили по многочисленным залам, и родители задержались в одном из них, а я пошла вперед и вдруг очутилась в полном одиночестве в помещении, где висела картина Яна Ван Эйка «Мадонна канцлера Ролена». Вживую она оказалась такой маленькой!

Вначале я на несколько минут застыла. Потом меня почему-то бросило в жар, во рту пересохло, по телу пробежали странные мурашки, а затем – сама не знаю, как такое произошло – я стремительно подалась вперед и коснулась пальцами плаща мадонны.

– Вика, ты что творишь! – все, что я помню после – это как мама в ужасе оттаскивала меня от картины. – Сейчас скандал будет, полицию вызовут!

На удивление, ничего подобного не произошло. Мама осторожно вывела меня из зала. Сердце бешено колотилось, и я поняла, что уже не могу остановиться. В тот день мне удалось еще незаметно потрогать только Кранаха и пару гобеленов XV века, но с тех пор я стала страшным сном всех музеев. Зачастую мне не на шутку доставалось от работников.

Единственное, к чему доступ был закрыт всегда и везде – это манускрипты и инкунабулы⁵. А их я как раз больше всего и хотела потрогать.

Ходили слухи, что когда-то в Краславскую был влюблен итальянский коллекционер. И подарил ей разворот фламандского черного часослова, а также пару листов других манускриптов. Я думала, это – выдумка. Во всяком случае, в разговорах со мной она ни разу об этом не упоминала.

А теперь оказалось – кое-что правда. Манящий лист был так близко! И все-таки – под замком.

– Виктория, чего ты там вертишься? Иди сюда, – голос Бесединой немного привел меня в чувство.

– Что? – я сглотнула, пытаясь сообразить, где нахожусь, и совершенно невразумительно пробормотала. – Я… Это.

– Что – «это»?

– Это… – я вышла к Бесединой и махнула рукой в сторону листа, – можно его потрогать?

– Ты в своем уме? Представляешь, что будет, если все желающие начнут трогать? – она на всякий случай переложила ключи от стеллажа в свою сумку.

Да представляю я! Прекрасно всё представляю! А вы представляете, как мучительно быть маньяком-кинестетиком?

– Конечно. Простите, – я послушно закивала головой. Но в душе, конечно, совсем не смирилась. Я же лаборант этой кафедры. И если сегодня мелькнула мысль уволиться, то теперь я решила с этим повременить. Лист иллюминированного Евангелия из Кентербери, я найду способ до тебя добраться.

А пока надо было заниматься другими делами. Только я подумала о делах, как на кафедру снова пришел Морозов и, увидев меня, засмеялся – теперь уже в открытую. Издевается, что ли?

Ну ладно, Денис Сергеевич, ты меня довел, я тебе объявляю войну! Вот возьму и выведу тебя на чистую воду с этой фальшивой докторской! Вылетишь отсюда с позором.

Мечтая об этом, я и не догадывалась, что мне тоже объявлена война. И кто из нас в скором времени куда вылетит – это еще большой вопрос.

Глава 3. Подготовка

Вернувшись домой, я решила собрать досье на Морозова. Посмотрю, что он там «исследовал». Только включила компьютер, как пришла сестра.

– Привет! Ну что, мы едем?

– Куда?

– Как это – куда? За платьем.

Какое еще платье?

А, точно, платье. Совсем из головы вылетело. Вместе с образцами пригласительных сестра прислала напоминалку – сегодня обязательно едем за платьем. Я должна была выбрать наряд на свадьбу любимого человека. А покупать мне этот наряд станет будущая жена этого человека. И, по совместительству, – моя родная сестра.

Как я могла попасть в такую глупую историю? Сейчас расскажу.

Наши с Королевым родители были не только соседями, но и друзьями с самого детства. Поэтому неудивительно, что Сергей часто проводил время у нас дома. Он был одноклассником моей сестры, однако ж я никогда не замечала между ними ничего похожего на теплые чувства. Даже наоборот – Алька часто злилась на Королева и покрывала насмешками.

А как по мне, он был неплохим парнем, хоть и на четыре года старше. В детстве он катал меня на велике, угощал конфетами и даже помогал делать уроки.

Однажды (дело было в пятом классе, зимой) я возвращалась одна из школы домой. Но не успела пройти и пару сотен метров, как мальчишки, сорвав с меня шапку, завалили в сугроб и попытались накормить снегом. Королев – уж не знаю, как он там оказался – отбил меня у них и рывком поднял из сугроба. А потом вдруг улыбнулся и погладил по голове. Всё. С того момента я пропала. Взрослея, ни о ком больше не мечтала. А потом застукала его с сестрой.

Дело было так. Как-то летом мои родители вместе с родителями Королева поехали к нам на дачу – шашлыки и все такое. Ну и нас прихватили.

Все наелись до отвала, а костер зачем-то оставили: хотели еще уху сварить, а вместо этого пошли смотреть телевизор.

Меня попросили присмотреть за огнем. Я расслабилась, потеряла бдительность и просто любовалась искрами в темноте. Потом до меня вдруг дошло, что ни Алевтины, ни Сергея давно нигде не видно. Я стала пробираться по саду и обнаружила «сладкую парочку» за сараем. Они целовались, а перерывах Королев, подлец, шептал:

– Я тебя так люблю, так люблю!

Алька, бессовестная, отвечала:

– Я тебя тоже очень-очень люблю!

Ну и дела! Я пустилась наутек от этого злополучного места, но, видимо, ветки всё же затрещали и я перепугала голубчиков, потому что через несколько минут Аля и Сергей появились около костра. И вид у них был немного смущенный.

– Вика? А ты чего это здесь?

– Да вот… – невозмутимо ответила я. – Смотрю за огнем. Так красиво!

Вдруг мне стало очень, очень смешно. И я расхохоталась.

– Что смеешься? – с подозрением спросила Аля.

– Ничего. Просто настроение хорошее, ведь день сегодня был чудесный! Правда же, чудесный? Погода – прелесть, вода в реке – теплая, еда такая вкусная! – я начала кружиться и пританцовывать.

– Викуль, ты такая… Сестричка моя, какой же ты еще ребенок! Но день и правда замечательный! – Аля подбежала, обняла меня, и мы стали кружиться вместе.

Я почувствовала, что вот-вот разревусь, и не придумала ничего лучше, как предложить:

– А давайте будем прыгать через костер?

– Думаю, это не очень хорошая мысль, – отозвалась сестра.

– А, по-моему, классно! – крикнула я. – Классно и ве-е-е-село!

Желая подтвердить свои слова, я разбежалась и попыталась сделать прыжок, но подвернула ногу и упала в огонь. Волосы мои сразу вспыхнули, но я не испугалась, а только подумала – «ну вот, было на голове три волосины, а осталась одна».

В этот момент ко мне подбежал Сергей, оттащил от костра, сорвал с себя майку и начал меня тушить.

– Ты что, Вика? – испуганно закричал он, – что это с тобой?

Но я лишь продолжала смеяться.

В тот вечер я была самой веселой девочкой в мире, и родные не могли угомонить меня до самого утра. Глаза мои блестели, щеки раскраснелись, я рассказывала веселые истории и уверяла всех – какие это, право, пустяки – обожженная спина и сгоревшие волосы.

После этого случая, конечно, пришлось подстричься – прощай, коса до пояса, – но такие мелочи уже не сильно меня волновали. Когда мы вернулись домой, я еще несколько дней веселилась, а потом развернула бурную деятельность – сделала генеральную уборку, приготовила гору имбирного печенья, перешила три пары джинсов в шорты, записалась на йогу. А затем решила посвятить жизнь учебе. Хотя не теряла надежду, что Сергей Королев когда-нибудь одумается.

И вот все надежды окончательно рухнули этим летом, когда парочка решила пожениться. Свадьба должна была состояться в октябре, но подготовка шла полным ходом. Ресторан оплачен, меню утверждено, платье для сестры куплено. Даже маме платье уже купили, лишь я оставалась бельмом на глазу своей сестры.

– Аль, ты извини, я немного занята… – сказала я, надеясь, что и сегодня мне удастся отделаться от неприятной повинности.

– Вика, сколько уже откладывали? Больше не хочу слушать никаких отговорок! Сейчас едем и покупаем.

– Ну ладно, – я понуро наклонила голову.

– У тебя вид, будто я тебя на казнь веду.

– Нет-нет, что ты! С тобой это никак не связано, просто… – я замялась, пытаясь что-то придумать, – неприятности в универе.

– Неприятности? – Аля обняла меня за плечи. – Если кто-то тебя обидел, я ему голову откручу! Скажи, кто этот негодяй? Или негодяйка?

По счастью, отвечать не пришлось, потому что у сестры зазвонил телефон.

– Сережа скоро подъедет.

– А он нам зачем?

– Как это – зачем? Поможет платье выбрать.

Королев уже несколько лет работал дизайнером. Правда, дизайнером интерьеров, но какая разница? Я же все равно была для него как интерьер.

Сергей заехал за нами в майке и джинсах, весь такой спортивный и загорелый. У него были пронзительные золотисто-карие глаза и густая грива рыжеватых волос. А еще Королев недавно сделал витиеватую татуировку на плече и стал походить на пирейского льва с рунической надписью.

Всю дорогу парочка обсуждала музыкальное сопровождение будущей свадьбы, на меня они внимания не обращали. А в салоне вечерних платьев, куда мы добрались минут через тридцать, сами пошли выбирать мне платье. Мда… ведут себя, будто меня и нет рядом.

Я задумчиво присела на диван – вокруг сплошные зеркала. Со всех сторон отражалась растрепанная девушка с русыми волосами до пояса (да-да, волосы у меня снова отросли. И насчет «трех волосин» я, пожалуй, погорячилась – нормальные у меня волосы, только цвет ужасный), бледным лицом и зелеными глазами. Вот глаза у нас с сестрой похожи, а все остальное – нет. Моя сестра была высокой статной блондинкой, а я – если использовать привычный штамп – невзрачной серой мышью.

– Думаю – пусть будет классика. Маленькое синее платье, – услышала я голос Али.

– А я считаю – ей вот такое подойдет, – я повернула голову и увидела, что Королев держит в руках пышное кружевное платье до колен цвета пепельной розы.

– Да ты чего? Она и так младше своего возраста выглядит, а тут вообще как малявка-школьница будет. Всех женихов в округе распугает, а ей пора бы уж свою любовь найти! Может, хоть на свадьбе познакомится с кем-нибудь, а то ж никуда не выходит девчонка.

– Любовь? – Королев подкатил глаза к потолку. – Аля, ну что ты говоришь, какая там любовь? У твоей сестры еще ветер в голове! Даже не ветер – ураган. Она и в самом деле – малявка.

– А вот и нет! Есть у меня есть любовь, есть! И взаимная, между прочим! – я внезапно подскочила с дивана, а эти слова… как-то сами собой вырвались.