Пока поднимаемся на третий этаж, успеваю себя осудить, а затем простить. Я работаю в борделе, но не по своей воле. С другой стороны, здесь студентка первого курса получает больше, нежели при больнице академии под присмотром целителя-наставника. Там платят сущие гроши, которых не хватит для достижения поставленной цели, даже если я перестану есть.

Стучусь в дверь. В ответ тишина.

– Уснула она, что ли, пока ждала?

– А ну, дай я.

Йоль настойчиво тарабанит. Молчание… И меня осеняет: а вдруг ей стало плохо?!

Отпихнув здоровяка, я резко открываю дверь, вбегаю в комнату и сбиваю с ног миниатюрную девушку, да еще придавливаю ее собой.

– Слезь с меня… – хрипит Корица, прозванная так хозяйкой за золотисто-коричневый цвет волос. – Йоль, спаси!

– Извини. – Поднявшись, помогаю встать своей пациентке. – Ты не отвечала, и я испугалась, что тебе плохо.

– Я говорила «войдите», ты просто глухая, – сипит куртизанка, заново перевязывая пояс халата.

Угу, этот шепот услышит разве что оборотень. Мысленно делаю себе пометку: исцелить сорванное горло.

– Соннэя, я пойду?

– Конечно, Йоль, – отмахиваюсь от охранника, погрузившись в диагностику.

Через пять минут список увечий удлиняется: синяки, следы плетки, потертости от веревки, краснота глаз, тусклые волосы…

Мои собственные волосы встают дыбом. А Корица, не замечая реакции на свои слова, испытывает восстановленный голос, рассказывая, как ей повезло с нынешним поклонником:

– Страстный и умелый, он мастер превращать боль в наслаждение… И думает в первую очередь о моем удовольствии, такой заботливый!

Невольно кошусь на еще не убранные следы от связываний. Да, очень заботливый…

– И безумно щедрый – платит за ночь, даже когда не собирается появляться, лишь бы Фло не предлагала меня другим. И, наверное, красивый. – Заметив мой недоуменный взгляд, мечтательно поясняет: – Он, как и ты, носит маску, это так романтично!

Одно из двух: или лицо господина сильно изуродовано, или он женат и боится, что супруга узнает о его темных пристрастиях.

Исполнив свои обязанности, едва ли не выскакиваю из комнаты.

А Корица вежливо кричит вслед:

– Заходи как-нибудь еще, поболтаем за чаем!

Пребывание рядом с куртизанкой, считающей боль удовольствием, тягостно до такой степени, что, позабыв о правилах безопасности, я не вызываю охранника.

И за это вскоре расплачиваюсь.

– Блудницы! Прелюбодеи! – Грозно крича, по коридору быстро шагает мужчина в темном камзоле. Полы его расстегнутого плаща напоминают опущенные крылья падальщика.

Всполошенные куртизанки выглядывают и, охая, прячутся обратно.

– Создатель и его наместники покарают вас!

Обычно с обличительными речами в бордель прибегают жены, узнавшие, где ночами пропадает благоверный, или служители дома какого-нибудь святого… Как правило, Фло таких живо приводит в чувство.

Тотчас сориентировавшись, пытаюсь также укрыться. Поздно! Блюститель нравственности меня замечает:

– Распутница! Своим дыханием ты оскверняешь мир!

Мои ноги резко подгибаются – в полумраке коридора я наконец узнаю мужчину. Граф Рубер Уман Эктор, младший и единственный оставшийся в живых сын герцога Монтэма, владетеля этого сурового края и Вышеграда в частности, а также одного из меценатов ВАМП.

Схватив меня за предплечье, благородный эрд вопит прямо в ухо:

– Развратница, а еще чародейка! Не отпирайся, я чую в тебе магию! Император оплачивает учебу, а ты продаешь свое тело, тварь?!

– Эрд, успокойтесь! Вы ошибаетесь!

Я вижу, как в конце коридора появляются бледный Йоль и запыхавшаяся Фло. Но могу надеяться лишь на себя – применять силу к чопорному аристократу, входящему в городской совет, они не решатся.

И пока меня трясут так, что клацают зубы, свободной рукой вытаскиваю из горловины платья знак святой Виржии, свидетельство зарока жить в чистоте.

– Вы ошибаетесь, эрд, я не блудница!

Взгляд на амулет, и герцогский отпрыск сдувается.

– Но… но что ты тут тогда делаешь? – искренне изумляется граф Эктор. Секунда, и его лицо багровеет от гнева. – А-а-а! Ты здесь практикуешь, мерзавка!

Тонкие пальцы, быстро-быстро перебирая ткань, закатывают поочередно рукава моего платья:

– Где?.. Где браслет?!

Папочка, ты сейчас далеко, но, надеюсь, ощущаешь мою благодарность! Спасибо, что показал, как снимать следящие артефакты!

– Эрд, вы ведете себя недостойно! – Пока аристократ стоит ошарашенный, представляю на своем месте мамину сестру, умеющую замораживать любого своей надменностью. И требую: – Отпустите меня!

Растерянный граф Эктор подчиняется:

– Что вы забыли в обители порока, эрдесса?

Опасаясь наткнуться на подобную облаву, устроенную хранителями общественной морали, я заранее подобрала разные варианты ответов для разных ситуаций.

– У меня скоро свадьба, должна же я знать, чего ожидать в первую брачную ночь?

– Эрдесса! Ваши устремления – дорога к погибели! Одумайтесь и не читайте никчемных книжонок!

Эту версию я действительно подсмотрела в романе модного писателя. Сюжет «Поцелуя темного принца» прост: юная аристократка, желая порадовать жениха, просит куртизанок обучить ее искусству соблазнения. И после череды приключений выходит замуж за самого принца Ирдийской империи. Вздор, безусловно, мы с мамой смеялись, читая об этом, но было время, когда в столице не одному отцу благородного семейства пришлось вытаскивать глупую дочурку из борделя. К слову, правитель Ирдии предупредил автора любовного романа, чтобы тот не появлялся в его стране.

– Эрд, проводите душеспасительные беседы со своими детьми.

Гордо вздернув нос, я иду к ошарашенным зрителям моего маленького представления.

– Эрдесса, представьтесь, я обязан поговорить с вашими родителями!

– Я совершеннолетняя, эрд, не утруждайтесь. – Вру и не краснею.

Не дожидаясь ответных действий аристократа, ускоряю шаг и вскоре сбегаю по лестнице на первый этаж.

– Ну ты и лицедейка… – догнав, одаряет меня комплиментом Йоль. – Не высовывайся из кабинета Фло, пока она разбирается с аристократом.

И я не высовываюсь. После всех неприятных событий меня трясет, хочется с головой укрыться одеялом. Или хотя бы попить водички.

Нахожу хрустальный кувшин и, проверив его содержимое на наличие ядов (вдруг один из цветиков, обидевшись на хозяйку, вздумал ее отравить?), заклинанием придаю свойства успокоительного и жадно пью прямо из сосуда. Да, я нарушаю одно из своих правил – не касаться напитков и еды под крышей этого дома. Но я испугалась до полусмерти, а пара глотков наговоренной воды поможет продержаться до конца дня.

Дагер, племянник Фло, без прикрас описал коварство родной тети в первый же день, когда меня направили сюда на работу. Как-то Фликс, его отец, попросил сестру помочь избавиться от неугодной невесты сына, и Фло, ловко войдя в доверие пары, напоила девушку чаем со снотворными травами, а затем уложила несчастную в кровать ее старинного поклонника. К чести Дагера, он не отказался от возлюбленной, да только она выбрала не его, а другого, того, с кем проснулась…

Амулет вызова, накаляясь, обжигает шею. Срываю – красный! Срочный вызов, вопрос жизни и смерти! Но кто и где нуждается в помощи?.. Точно не в борделе – за мной просто явились бы.

Фло вбегает в комнату, когда я уже поправляю капюшон плаща:

– Собирайся! Рыжего подрезали!

– Йоль уже возле кареты?

– Нет, тебя повезу я, – звучит с порога низкий голос.

Как любила говаривать моя нянька, о степном волке речи, а он навстречу.

Мысленно упомянутый Дагер внешне спокоен, можно лишь догадываться, как сильно он переживает о товарище.

Без споров спешу за молодым человеком, несмотря на то что ехать с ним в одной карете ужасно не хочется. И Дагер об этом знает, поэтому не пристает с разговорами.

Лишь на заднем дворе «Сада Фло», увидев привязанную к коновязи мышастую лошадь, с укором смотрю на спутника.

– Соннэя, верхом быстрее, Рыжий истекает кровью.

Хочешь не хочешь, а ехать с Дагером придется.

И вскоре наша лошадь уже скачет по улицам Вышеграда резвым галопом.

У дома святой Виржии, покровительницы любой женщины, независимо от ее возраста, социального или семейного статуса, мы останавливаемся. Нас ждут: один юный служка забирает поводья, другой провожает к боковому входу.

– Прости, Соннэя, правила прежде всего. – Дагер вынимает из кармана темно-зеленого камзола плотный платок и завязывает мне глаза.

Некоторое время иду, ведомая под руку типом, на которого безумно зла. На Рыжего, кстати, тоже. И его я ненавижу больше – он усложнил мое пребывание в Вышеграде, поставив выполнение цели под угрозу.

Скрип двери. Запах затхлости и плесени ударяет в нос. Мы начинаем спускаться в катакомбы.

– Осторожно, ступени. Их четырнадцать.

Когда я впервые спросила о подземных ходах, Дагер предупредил, что Фликс не любит любопытных. Пришлось искать другой источник знаний – местных жителей, чьи предки обитают в городе со времен его основания.

Катакомбы тянутся не только под Вышеградом, но и под гарнизоном, врезаясь в горную гряду. Частью рукотворные, частью природного происхождения, эти ходы одно время были спасением для осажденных мирных жителей, которые могли уйти из оцепления в глубь империи. Однако полвека назад после землетрясения, устроенного вражескими магами, большинство тоннелей обвалилось – и карты устарели. Желания составить новые у градоначальника не возникло, тогда как у Фликса – очень даже. И подземный лабиринт остался доступен лишь криминальным гильдиям, которые лет двадцать возглавляет бессменный мэтр.

Уныло стонет ржавыми петлями очередная дверь.

– Порог, – любезно предупреждает сын теневого правителя Вышеграда. – Устала? Могу понести.

– Нет, сама дойду, – цежу сквозь зубы, иначе молчание Дагер расценит как знак согласия.

Запах плесени усиливается, а с ним усиливаются холод и влажность.

Святые покровители! Услышь я какие-то полгода назад, где доведется бродить, ни за что не поверила бы. Я и катакомбы?! «Нет, это невозможно», – поклялась бы тогдашняя я. И, к сожалению, ошиблась бы.

Случается, нашу судьбу меняет мгновение. Одно неосторожное слово, неосмотрительный взгляд или самонадеянный поступок – и спокойная размеренная жизнь идет наперекосяк. А Искуситель хохочет над потерявшим все горемыкой. Особенно недруг Создателя радуется, когда на добрый порыв отвечают черной неблагодарностью.

Буквально месяцем раньше я спокойно подрабатывала бытовиком в небогатых кварталах Вышеграда. Быстро очистить заклинанием кухню от копоти и жира, зачаровать кладовку от мышей, прогнать муравьев, уничтожить моль и восстановить цвет ткани – все давалось мне легко, хоть этому я училась, уже оказавшись далеко от дома. И небольшие, но стабильные суммы капали в мою шкатулку: я брала вдвое меньше, нежели студенты с бытового факультета, поэтому в трактиры, пекарни, магазины и мастерские меня приглашали охотно. Со временем можно было рассчитывать на разрастание клиентуры, и я спокойно бы собрала необходимую сумму, не нарушая закон.

Но однажды мне не повезло магичить на кухне трактира «Посох и шляпа», где люди Фликса назначили встречу пришлым конкурентам, пытавшимся урвать кусочек власти. Договориться бескровно о возвращении залетных туда, откуда они явились в Вышеград, не удалось.

И когда на кухню вбежала заплаканная дочь хозяина и запричитала, что им конец, ведь под их крышей ранили сына Фликса, я, глупая, вспомнила, что учусь на целителя. Я даже не удосужилась спросить, кто такой Фликс! Впрочем, даже зная, что истекает кровью единственный отпрыск мэтра криминальных гильдий Вышеграда, наверняка не смогла бы оставить его без помощи.

Рана оказалась неопасной, тем более что кровь остановил специальный амулет. И я с чистой совестью вернулась к прерванной работе, не подозревая о том, что товарищ спасенного, рыжий низкорослый нахал, залез в мою оставленную без присмотра сумку и вытащил браслет студентки ВАМП.

Его пропажу я обнаружила лишь дома. И промучилась всю ночь, гадая, куда он подевался. А рано утром, когда шла в «Посох и шляпу», надеясь отыскать браслет там, остановилась карета без гербов, и бывший пациент предложил нанести визит мэтру теневых гильдий.

Фликс встретился со мной, накинув иллюзорный облик. И поэтому о нем истинном могу сказать две вещи: приятный голос да силища, как у горного медведя, – одной рукой он, не напрягаясь, переставил стоящий на его пути дубовый стул. Переставил вместе со мной.

В первую же встречу мэтр, умело напугав меня, разузнал мое настоящее имя и обстоятельства, поспособствовавшие появлению в приграничном городе. Выведал почти все.

И больше я себе не принадлежала. Фликс рассказал, что ждет меня в ближайшее время, если откажусь работать на него: отчисление из ВАМП и магический вестник, отправленный тетке с сообщением, где искать беглую племянницу. И все, одну глупую жалостливую девчонку подвязали на незаконную целительскую практику.

Однако не все так плохо: Фликс почему-то не отказывает, когда прошу, чтобы запретных зелий, лечения нехороших болезней и вытравления плода от меня не требовали. Очень надеюсь, что из-за сына, у которого таки проснулась совесть…

– Мы на месте, Соннэя, – сообщает Дагер. – И я молю тебя – помоги Рыжему, на самом деле он хороший парень, что бы ты о нем ни думала.

Мастер воровской гильдии – хороший парень? Мир перевернулся…

– Я помогу ему не из-за того, кто он, а оттого, кто я.

Дагер, хмыкнув на мое пафосное заявление, стучится, судя по издаваемым звукам, в окованную железом дверь. Считаные секунды – и мы в помещении, где тепло и сухо.

Я слышу стон и прерывистое тяжелое дыхание. Когда платок сдергивают с моих глаз, не озираясь по сторонам, сразу бросаюсь к пациенту.

Рыжий мечется по полу, устланному толстыми коврами. Без сознания, в мокрой от пота и крови одежде, с кинжалом, торчащим из живота, он выглядит настолько скверно, что на миг я теряю уверенность.

Собраться помогает полный муки шепот:

– Пить…

Исполнить его просьбу, не зная, что с ним, нельзя, поэтому поскорее приступаю к осмотру.

Проникающее ножевое ранение брюшной полости без повреждения внутренних органов. Потеря крови не критична – у вора при себе имелся амулет, ее останавливающий. И просто замечательно, что ни он, ни его товарищи не выдернули нож из раны.

Медленно вытаскивая кинжал, вернее стилет, судя по трехгранному лезвию, тут же заживляю заклинанием поврежденные сосуды. Рыжий счастливчик, ничего серьезного не задето.

Только почему он без сознания, если кровопотеря незначительна? Интуиция вопит, что я что-то упускаю из вида. Куском обеззараженной ткани аккуратно очищаю освобожденную от ножа рану:

– Свет! Мне нужно больше света!

И мне его дают. Не вижу, кто подносит светильник ближе, да это и не важно. Имеет значение лишь то, что обнаруживаю: темно-алую суховатую кайму вокруг маленькой дырочки, будто оружие в момент удара раскалили. Склонившись над животом парня, принюхиваюсь – пахнет гнилыми яблоками. Неужели это…

Как бы мне ни хотелось ошибаться, но при осмотре вижу на стилете почти незаметные темные разводы – остатки орохорского яда, того, что не выявляется диагностирующим заклинанием, когда он в малых дозах.

– Вор отравлен соком горечавки лазурной, редкого и оттого дорогого растения…

– Противоядие у тебя есть? – резко перебивает Дагер.

– Нет. Можно лишь вывести из организма яд… попытаться вывести, если не слишком поздно.

– Действуй! – приказывает Дагер, голосом напоминая своего папочку.

За несколько мгновений развожу во фляжке с водой порошок из десяти очищающих трав, разворачиваюсь к мастеру воров и понимаю, что он…

Нет! Не может быть! Только не мой первый серьезный пациент!

Пока я паникую, руки действуют сами. Часть приготовленной жидкости выливаю на комок корпии и прикладываю к ране. Остальное лекарство отдаю Дагеру:

– Когда скажу, напоишь его. Ясно?

Руки на грудь. Связка из двух взаимодополняющих заклинаний: одно принуждает забиться сердце, другое – заработать легкие.

– «Scintillam», – взволнованно произношу слово-ключ, вглядываясь в раненого в поисках ответной реакции.

Лицо белокожего Рыжего кажется одутловатым, как брюхо полежавшей на солнцепеке рыбы. Запах гнилого яблока забивает мой нос, провоцируя дурноту.

– «Scintillam»!

Понимая, что в теле вора затухает последняя искорка жизни, продолжаю исчерпывать свой резерв энергоемкими чарами:

– «Scintillam»!..

В глазах темнеет. За спиной кто-то навязчиво зудит:

– Хватит, горечавка подействовала. Рыжий добрался до убежища слишком поздно…

Нет, не поздно. Какой негодяй этот Рыжий! Решил уйти к Создателю, не попросив прощения за то, что втянул меня в мир теневых гильдий?! Бессовестный!..

– Scin…

Мозолистая рука закрывает мне рот, не давая произнести заклинание. Затем кто-то оттаскивает от пациента:

– Дагер, именитые целители не всегда спасают отравленных горечавкой. Что ты хочешь от студентки?

После слов незнакомца до меня наконец доходит: я не справилась.

Святые покровители, мой пациент умер. Умер!

Рыжий, ненавистный Рыжий мертв…

Я когда-то пожелала ему смерти, и он умер. На моих руках умер… И руки мои в его крови…

Я не справилась! Создатель, я не справилась! И человек умер!

– Соннэя, эй! Слышишь меня?

Встревоженный Дагер щелкает пальцами перед лицом – я вижу и слышу его. Но ответить не могу… не вижу смысла. Я ведь не справилась…

– Наверное, ступор? – раздается сбоку тот же незнакомый голос, но желания взглянуть на его обладателя нет. – Вези ее к Херту. И скорее!

Смутно помню, как выбирались на поверхность, хоть глаза на этот раз и не завязывали. Да и дорога, похоже, иная – крутой лестницы не повстречалось, сам путь сделался короче. А может, это потому, что меня несли на руках?

Хотя… это все не важно. Я не справилась. Рыжего больше нет. И я – никчемная магичка…

Немного прихожу в себя, услышав, как остервенело колотит в двери Дагер. Любопытство выползает из своего укрытия, чтобы вскоре опять впасть в уныние, – мы явились к целителю Херту.

– Кого там волкодлаки принесли? – произносит заплетающимся языком старик. – А, Дагер! Еще и не с пустыми руками пожаловал… Проходи.

– Что с ней?

– Сейчас посмотрим… – Целитель наклоняется, обдавая меня перегаром.

Господин Херт, болея, употребляет алкоголь? Но разве так можно? Впрочем, это не имеет значения. Неудачница не вправе давать опытному магу рекомендации.

– У нее умер пациент? Я прав?

– Да… Рыжего пырнули стилетом, смазанным горечавкой.

– У девочки изначально не было шанса спасти твоего друга.

– Что с ней?

– Срыв. Он поначалу случается у всех, а затем шкура грубеет, и чужими бедами нас не пронять. Ничего страшного, оклемается.

– Точно?

– Обижаешь, Дагер.

– Что нужно сделать, чтобы вывести ее из этого состояния быстрее?

Господин Херт, хмыкнув, произносит непонятные слова. Но мой носильщик почему-то злится:

– Захлопни пасть, старая пьянь! Иначе пересчитаю зубы!

– Дело твое, но так было бы быстрее и приятней, – насмешливо скрипит целитель. – Сейчас принесу зелье от нервов.

Херт возвращается с бутылкой, завернутой в бумагу:

– Девочка, послушай старого дурака, окажешься дома, выпей его обязательно. Тебе полегчает, поверь, милая.

И целитель гладит меня по щеке.

Как попала домой, помню смутно.

Понимание, что сижу на кровати в своем съемном флигельке, приходит не сразу. Руку оттягивает крепко сжимаемая бутылка с лекарством.

Господин Херт прав, я должна его выпить, если совсем уж небезнадежна как будущий врачеватель.

Раздираю бумагу… На пыльной этикетке золотится надпись «Слезы Шаора». Вместо успокоительного мне вручили ром, доставляемый из островного королевства Шаор? Напиток, стоимость которого один златник за бутылку?

Глухой смех вырывается из груди, и напряжение спадает.