Пьяный водитель

Удивительно, но я чувствовала себя довольно сносно. Мы гуляли по окрестностям. Денис кормил меня ежевикой и поил родниковой водой. А потом повёл в заросли лещины.

Вы когда-нибудь видели, как растёт фундук? Я – ни разу. Хотя обожаю эти орехи. Большие листья, пышные кустарники. И на ветках аккуратные розетки с орешками. Я была в полном восторге!

Каждый орешек зажат пальцевидными светло-зелёными розетками. На вкус ядра ещё были незрелыми, молочными, но всё равно приятными. Денис нашёл красивую розетку с тремя орешками и протянул мне.

– 

Есть такая сказка «Три орешка для Золушки». В ней девушка могла загадать три желания. Алёнушка, что бы ты загадала?

– 

Да, я скучная. Ни о чём не мечтаю. А орешки красивые, спасибо. Очень приятно.

– 

Неужели не хочешь, ну, не знаю, платье какое-то брендовое, путешествие какое-то необыкновенное? Хоть крохотные мечты есть?

– 

Вроде бы нет. А у тебя?

– 

У меня есть. Я хочу увидеть твоё желание в постели. Чтобы ты сама захотела близости.

– 

А сейчас я не хочу?

– 

Сейчас ты откликаешься. А я хочу чтобы ты сама меня соблазнила. Инициировала близость, сама показывала, как тебе хочется. А я только откликался.

– 

Не знаю, получится ли у меня это когда-нибудь в жизни. А ещё чего-то хочешь?

– 

Да, Алёна. Связать свою жизнь с девушкой, которую люблю. И сделать её счастливой.

– 

Здорово. Желаю тебе удачи в этом вопросе.

– 

Спасибо. – Денис потёр переносицу.

– 

Кстати, Денис, я знаю, чего хочу. Варёной сгущёнки. Её Ирина Петровна нам с собой положила. Идём потрошить продуктовые запасы?

– 

Легко. Только мы приглашены в гости к Левону с Сирварт. Будет вкусно и шумно.

– 

А не пойти нельзя?

– 

Давай на пару часиков зайдём, у среднего сына день рожденья. Хочу поздравить. А с тобой расставаться нет желания даже на минуту.

Пришлось согласиться. Я домоседка и не люблю шумные вечеринки. И хоть эти посиделки не относятся к молодёжным сборищам, было ооооооочень шумно. Большая дружная семья. И повод красивый, сыну 18 лет. Только раз бывает такой красивый возраст.

Родители не могут наглядеться на так быстро выросшего красавца. Девчонки в очередь. Всё впереди и всё сбудется. Ведь перспективы всегда радужные. Это жизнь потом серая. А планы – ярче северного сияния.

Мы пили тутовую наливку, мужчины коньяк. Тосты звучали, как откровения и благословения. И с каждой минутой мужчины становились осанистей, а женщины прекрасней.

Денис тут был своим и не выделялся из семьи. Его хлопали по плечу, и он тоже хлопал. Говорил тосты, радовал родителей, вдохновлял именинника. Но, как и обещал, через 2 часа начал прощаться.

Радушные хозяева отпустили племянника, чтобы тот довёз нас домой. Тут расстояние небольшое. Но в горку, да и по темноте. А на машине – мигом, оглянуться не успеешь.

Меня усадили на заднее сиденье, Дениса на переднее. Водитель занял своё место и мне в нос ударил запах алкоголя. Руки моментально покрылись холодным липким потом. Во рту пересохло. Мужчины вели оживлённую беседу. А я робко старалась вклиниться в разговор.

– 

Виген, простите, вы сегодня пили коньяк?

– 

Сестра, что там пил? Один бокал за здоровье именинника, и один за его родителей.

– 

Виген, вы не можете вести машину.

Парень рассмеялся – Да я по этой дороге езжу с пяти лет. Хотите завяжу глаза и довезу вас наощупь? Тут и поворотов нет, не беспокойтесь, всё будет в лучшем виде.

Он повернул ключ зажигания и включил фары.

– 

Простите, я не могу с вами ехать. Выпустите меня, пожалуйста. – Я не говорила, а шелестела сухим языком. В глазах расплывались радужные круги и руки тряслись не переставая.

– 

Алёнушка, что такое? Тут и правда простая дорога, ты что, испугалась? – Денис начал оборачиваться за своё кресло, чтобы понять, что происходит. С его лица ещё не сошла улыбка, и уже подступало удивление. Он не понимал, что происходит. Зачем эта странная просьба?

– 

Выпустите меня, пожалуйста! Дайте мне выйти!

В глазах помутнело, и у меня началась паника. Машина тронулась, потом дёрнулась и заглохла. Я слышала голоса, но не понимала, что они говорят, хлопали двери, кто-то громко говорил.

Я старалась расстегнуть ремень безопасности, но не могла нажать кнопку. То ли давила с недостаточной силой, то ли не под тем углом. Но язычок ремня застрял намертво, и лямка вгрызалась в грудь, норовя задушить.

Как зверь в ловушке я скребла по двери. Рвалась наружу, но никак не могла вырваться. Отталкивала чьи-то руки, плакала и сипела в отчаянье:

– 

Нет, пожалуйста, не надо! Выпустите меня, пожалуйста! – Замок клацал, но не открывался. И когда отчаянье уже затопило меня полностью, в лицо пахнуло вечерней прохладой и чьи-то сильные руки вынули меня из западни. И теперь уже я разрыдалась от облегчения.

Говорят, что время лечит. Так вот, это говорят те, у кого ничего в жизни не случалось. Или те, кто умер в день потери. То, что они дышат, ходят на работу и ездят в отпуск, полнейшая фикция. Их больше нет. Вы видите бледные тени сгоревших в отчаяньи душ.

За три года моя боль не зарубцевалась. Не затянулась спасительной плёнкой и не перестала кровоточить. Сейчас я чувствовала весь ужас трёхлетней давности так, словно беда случилась сегодня.

Мне казалось, тогда я выплакала все слёзы. И теперь доктор Время будет исцелять мою израненную душу. Но не угадала ни разу! Сейчас я снова была на асфальте среди битого стекла, чувствовала резкий запах алкоголя и слышала голос доктора приёмного отделения «ребенка больше нет».

У меня было сотрясение, ушибы, порезы и кровотечение. И адова боль в душе, в которой бились эти слова. Я не помню, давали ли мне наркоз, как обрабатывали раны и ставили ли капельницы. Но голос гинеколога и запах антисептика, смешанного с алкогольными парами, я не забуду никогда!

В обычной жизни отчаянье наваливается постепенно. И на каждом этапе погружения в его удушающую глубину есть возможность остановиться и пойти обратно.

В моём случае я оказываюсь на дне моментально. И никакого света в конце тоннеля. Только чернота отчаянья. Выхода нет. И слова врача по кругу, как старая заезженная пластинка «ребенка-больше-нет-ребенка-больше-нет…».

Сейчас мне нужна была помощь. И кто-то с сильными руками мне её оказывал. Он шептал мне что-то на ухо. Держал меня на объятиях и целовал пальцы, которыми я закрыла лицо от боли и страха.

– 

Алёнушка, всё прошло, всё хорошо. Никто никуда не едет. Я с тобой. – Теперь по кругу шли эти слова. А еще мерное покачивание и негромкий ритм. Словно кто-то тихонько шлёпал по столу.

Голоса вокруг сначала стали тише, а потом и вовсе пропали. Слёзы закончились. Осталось только тепло и сила чьих-то родных рук. Аромат родного тела.

Окончательно я пришла в себя уже дома. Денис сидел в кресле в обуви и ветровке и держал меня на руках. За окном уже серело. Как я тут оказалась я не помнила совершенно. Пошевелилась и тут же была крепче стиснута сильными руками.

Конец ознакомительного фрагмента.