Жестокая мать Купидонов,
И Фивской Семелы питомец живой,
Да резвая Прихоть велят мне
Любви позабытой предаться душой.
5 Сожжен я Глицеры красою,
Что блеском и мрамор паросский затмит,
Сожжен этой дерзостью милой
И взором, в нем страстная нега манит.
Ко мне устремившись, Венера
10 Оставила Кипр и мне петь не дает
Ни скифа, ни конного парфа,
Ни прочего, что в буйный ум ни придет.
Прислужники! Свежего дерну,
Да трав принесите сюда и вина
15 Двухлетнего в чаше, да мирры;
На жертву сойдет благосклонней она.
Фет А. А., 1856
Сабинского вина, простого
Немного из больших кувшинов
Днесь выпьем у меня, Мецен!
Что сам, на греческих вин гнезда
5 Налив, я засмолил в тот день,
Когда, любезнейший мой рыцарь,
Народ тебя встречал в театре
Со плеском рук, – и гром от хвал
Твоих с брегов родимых Тибра
10 Звучал сверх Ватиканских гор.
Ты у себя вино секубско
И сладки пьешь калесски соки;
Но у меня их нет, и грозд
Ни формианский, ни фалернский
15 Моих не благовонит чаш.
Державин Г. Р., 1811
Лик юношей. Диану чистые воспойте девы в лике!
Лик дев. Да гласом юношей превознесется Феб!
Вместе. Латоны пойте в честь возлюбленной владыке,
В руках которого и Небо и Эреб!
5 Лик юношей. Ловитв богиню пой, рек ясных ток кристальный,
Леса дремучие славь с чувством, нежный хор,
Венчающие Краг, хребет Алгида хладный
Иль мшистые скалы средь Эримантских гор!
Лик дев. Полей Темпейских вид, вид живописный, милый,
10 Делос, где Феб рожден, пусть вас одушевят –
Прелестен с тулом он, прелестен с братней лирой,
На раме у него которые висят.
Лик юношей. Да отвратит она от Рима брань кроваву!
Лик дев. Да Феб нас сохранит от глада, язвы зол!
15 Вместе. Да принесет он их в враждебную державу,
Да Рим и Цезаря хранит, ваш вняв глагол.
Чеславский И. Б., 1815
Кто помыслами чист, кто жизнью непорочен –
Живи, благословя счастливый свой удел;
Опасностями будь не слишком озабочен,
У Марса не проси его тяжелых стрел!
5 Кавказом ли пойдешь, ливийскими ль степями,
Иль ступит там твоя несмелая нога,
Где лижет черными, гремящими волнами
Сомнительный Гидасп скалистые брега, –
Не бойся, добрый Фуск! Однажды, в тьму густую
10 Сабинских рощ зайдя, беспечно я блуждал
И все Лалагу пел и к ней любовь святую –
Вдруг волк навстречу мне… Он мимо пробежал!
А был чудовище, какого не питала
И Давния среди глухих своих лесов,
15 И степь юбийская ни разу не видала,
Сухая, знойная питательница львов.
Та к буду ли я там, где севера дыханье
Природу пышную безжалостно мертвит;
Где Феб дает одно холодное сиянье,
20 Где часто ярый дождь над нивами шумит;
Иль там я поселюсь, где небо дышит знойно
И желтая к земле склоняется трава, –
Везде я запою про милую спокойно,
И сладкие ее припомню я слова!
Берг Н., 1846
О Лилла, ты бежишь! Так серна на горах
За робкой матерью стремится;
Порхнет ли соловей в кустах?
Дрожит – и ручейка журчания боится.
5 Коль ветер засвистит в дуплах,
Колена серна преклоняет;
На что неопытный свой взор ни обращает,
Все ей наводит страх!
О Лилла! я не тигр, воспитанный в лесах,
10 Не африканский лев с ужасными когтями!
В пример возьми подруг – они, в твоих летах,
Не все беседуют с одними матерями:
Не погаси огня, волнующего кровь;
Пора узнать любовь!
Пушкин В. Л., 1808
Нам ли печали стыдиться? Нам ли знать меру
Грусти о столь драгоценной главе? Мельпомена!
Пой печальную песнь, ты, которой родитель
Дал с цитрой и сладостный голос!
5 Да! И Квинтилий сном мрачным заснул – где отныне
Скромность и Верность, сестра Справедливости честной,
С Правдой нагою, – ему подобного мужа
Где найдут между смертных?
Многие честные люди льют о нем слезы!
10 Но, о Виргилий, никто, как ты, не крушится!
Богобоязненный, тщетно молил ты бессмертных –
Боги не отдали друга!
Если б Орфея фракийского слаще на лире
Звуки ты издавал, и древа бы внимали,
15 То и тогда бы кровь не могла возвратиться
Тщетному образу, тени!
Тени, которой Меркурий, не внемля молитвам,
Грозным жезлóм указал путь к черному стаду!
Горько – но что возвратить нам уже не возможно,
20 То легче творит нам терпенье!
Дмитриева М. А., 1856
Реже у окон твоих молодежь собирается. Реже
Шумный их говор тебя пробуждает от сладкой дремоты.
Дверь покорилась замку; а бывало, она то и дело
Звонко на петлях визжит…
5 Нынче, как длинная ночь разольется широко по небу,
Реже и реже к тебе долетают признанья влюбленных,
Реже ты слышишь теперь: «Умираю от страсти безумной…»
Ты же – о Лидия! – спишь…
Скоро настанет пора: ты совсем отцветешь, и тогда-то,
10 В улице темной бродя и знобимая ветром холодным,
Вспомнишь невольно о тех, на которых ты прежде смотрела
С ленивым презреньем… Тогда
Сердце твое, как огонь, запылает мятежною страстью,
Будет оно день и ночь беспрестанным желаньем терзаться;
15 Кровь потечет у тебя, как по жилам степной кобылицы.
Ищущей в степи коня…
Тщетно ты взглянешь назад… Ведь румяная молодость любит
Мирты цветущие: лист, отлученный грозою от ветки,
Гордо кидает она, не заботясь о нем, в волны Эбра,
20 Спутника мертвой зимы…
Дуров С. Ф., 1848
Друг Муз, я отдаю тоску и страх печальный
Мчать к морю Критскому бунтующим ветрам.
И думать позабыл, кого же север дальний
Страшится мощного по хладным берегам.
5 Узнал ли Тиридат про козни боевые?
О ты, взлюбившая ручьев прозрачный ток,
Пимплея сладкая! Свивай цветы младые,
Свивай для Ламия мне милого венок.
Без помощи твоей моя хвала не стройна:
10 Его опять воспеть и на струнах иных
Лесбейской лирою превознести достойно
Прилично лишь тебе в кругу сестер твоих.
Фет А. А., 1856
Бокалом, созданным к веселью, воевать
Фракийцам свойственно. Обычай тот неправый
Оставьте варварам и бойтесь обижать
Лиэя скромного вы распрею кровавой.
5 Вину и факелам индийца острый меч
Противоречие ужасное. Смягчите
Крикливо-вздорную заносчивую речь
И, чинно подпершись локтями, возлежите.
Фалерна терпкого я с вами выпить рад,
10 Но с оговоркою, друзья мои, одною:
Пусть опунтийской нам Мегиллы скажет брат,
Кем сладко ранен он и чьей пронзен стрелою.
Не хочешь? Ни за что другое я не пью!
Но, как ни покорен Венериною властью,
15 Краснеть не будешь ты за милую свою
И можешь погрешить лишь благородной страстью.
Что б в сердце ни таил, не опасайся – вверь
Ушам надежным все. Увы, лишен ты воли.
Какой Харибдою ты поглощен теперь,
20 Несчастный юноша, достойный лучшей доли!
Какой же маг тебя, ворожея иль бог
Избавит наконец от гибели великой.
С трудом бы и Пегас тебя похитить мог
Из пагубных когтей Химеры троеликой.
Фет А. А., 1856
Гораций. Ах! Не тебя ли земель, и морей, и песков беспредельных,
мира измеритель, Архитас, кроет
здесь на бреге матинском персти ничтожныя малый
памяти дар? К чему же служило,
5 что ты селенья изведал эфирны, круглое духом
небо обтек ты – что пользы в час смертный!..
Архитас. Пал и родитель Пелопса, божественных пиршеств участник;
быстро Титон в превыспренних скрылся;
скрылся Минос, к Зевесовым тайнам доступный; держит
10 Тартар сына Пентеева, дважды
в ад нисходяща, хотя на щите пригвожденном во храме
время он Трои сказал и не боле
смерти злой уступил, как бренные кости и прах свой;
ты свидетель: он был непостыдный
15 нравов природы судья – но мрачная Нощь надо всеми!..
Всем протоптать путь верный ко смерти;
гонит Фурия тех на гибельны игрища Марса;
тех алчба предает на жертву пучине.
Смешанны юношей, старцев густятся могилы, свирепа
20 ни одной главы не щадит Прозерпина;
так и меня, сопутник сходящего в мрак Ориона,
Нот погубил на водах Иллирийских.
Ты же, пловец, будь добр, не скупись, от песков здесь сыпучих
не погребенной главе и костям сим
25 горсть подай на покой; и за то, при буре ревущей,
с треском падущим Венузии соснам,
ты, торжествующий, будешь безвреден – и многи корысти
вдруг неожиданны хлынут от Зевса,
правых отца и Нептуна, великого стража Тарента!
30 Иль не боишься привить недостойну
чадам послерожденным казнь? Верь: тайная Сила,
суд избежной, злобных каратель
поразит и тебя самого; не останусь в мольбах неотмщенный!
Нет к очищению жертвы довольной!
35 Ты поспешаешь? Мгновенье могиле! Брось токмо трикраты
праха на прах мой и шествуй надежно!..
Мерзляков А. Ф., 1824
Что вижу? Иссий, ты! Ты зришь завистным оком
На злато Африки и в рвении жестоком
Готовишь ужас битв царю сабейских стран,
Оковы возложить идешь на фракия́н!
5 Какая варварка прекрасная, младая
Невольницей твоей пребудет, воздыхая
Лишь о возлюбленном потоки слез своем,
Ты коего пронзишь безжалостно мечом?
Какой младой герой, искусно наученный
10 Метанью легких стрел, тобой в бою
плененный,
Предстанет пред тебя, с избраннейшим вином,
Когда ты будешь пить за рóскошным столом?
Возможно ль не сказать, что с гор шумящи воды
К вершинам могут течь, презря закон природы,
15 Что Тибр к источнику волненье устремит,
Когда тебя прельстил меч острый, твердый щит?
Ты книг Панетия бежишь, пленясь войною,
Сократа правила презренны уж тобою;
Ты, кой неложный блеск надежды всем являл,
20 Собрание наук на латы променял.
Тучков С. А., 1816
Царица Пафоса и Гнида, –
Оставь роскошный Кипр, любезная Киприда,
И принесись в блестящий храм,
Устроенный тебе Глицерией младою;
5 Она возжжет тебе душистый фимиам
И мирро излиет обильною струею.
Да спустится с тобой и пламенный Эрот,
И купа милая Харит веселых,
И нимфы нежные в одеждах белых,
10 И юность – без тебя лишенная красот,
И бог – путеводитель теней
К туманным берегам безвыходных селений.
Загорский М. П., 1825
Какого счастия желает,
О Аполлон, питомец твой,
Когда он в честь твою из чаши изливает
Вино усердною рукой?
5 Не просит камней он индийских драгоценных,
Ни жатв Сицилии роскошных берегов;
Не просит сочных он плодов
Стран, тихою волной Мериса орошенных.
В чаны дубовые сбирая виноград,
10 Пусть хвалится судьбой владеющий садами!
Богатство получив за дальними морями,
Пусть счастливый пловец, средь неги и прохлад,
С друзьями время провождает
И кубок золотой
15 С вином фалернским осушает!
Да будет он храним судьбой!
Да корабли его, несомые волнами,
Без опасенья бурь чрез океан текут
И перлы в дань ему и яхонты несут!
20 А я под тень древес, Минерве посвященных,
Скрываясь, не прошу ни злата, ни садов!
Прошу я мирных дней, часов уединенных!
Да буду в старости, по благости богов,
Покрытый сединами,
25 Тебя, Латоны сын, на лире воспевать,
И нежно-звучными стихами
Мой ясный вечер услаждать!
Пушкин В. Л., 1818
О проекте
О подписке