Я тоже не хотела уезжать, но боялась, что если останусь, то просто не смогу сдержаться. Я кусала губы, думая, что мне делать.

– Ульяна, останься, – попросил он. – Завтра утром я сам отвезу тебя домой. Ты можешь лечь в моей спальне и закрыть дверь, если боишься поползновений.

Это предложение звучало слишком заманчиво, я не хотела ехать посреди ночи одна на такси. Вечер был слишком романтичным, чтобы так закончиться.

– А я думала, что диван по мне соскучился, – пошутила я, размышляя, остаться или нет.

– Безумно соскучился, но я больше.

– Хорошо, – согласилась я. – Но дверь я закрывать не буду, чтобы проверить, умеешь ли ты держать себя в руках.

– Ох, Ульяна… обижаешь.

В ту ночь я уснула быстро, едва голова коснулась подушки. Я засыпала со счастливой улыбкой на лице, а утро встретило меня нежным поцелуем в щеку и капучино, который Саша принес мне в постель.

* * *

Из приятных воспоминаний и еще более приятных ощущений в настоящем меня вырвал телефонный звонок. Его звук испугал меня, и я вздрогнула, отпрянув от Саши.

– Кто-то обещал отключать его на ночь, – пробормотал он, с неохотой отпуская меня.

Я обожала, когда он был таким, возбужденным, с чуть припухшими губами и глазами, которые прожигали меня насквозь. Раньше мне казалось, что только взгляд Тони обладает таким действием… Стоп! Я оборвала свои мысли.

– Извини, – шепнула я и подбежала к столу, на котором оставила мобильный. – Это мама.

Саша понимающе кивнул и ушел на кухню, а я, взяв трубку, встала у окна. Было еще светло – за что я особенно любила лето, так это за длинные дни.

– Привет, мам.

– Привет, доченька. Как у тебя дела?

– Все хорошо, мам.

Этот дежурный диалог повторялся раз в несколько дней. Мне было жутко думать о том, как мы отдалились друг от друга за последние несколько лет. Мы с Сашей ездили к родителям в гости раз в две-три недели и даже неплохо проводили время за игрой в «Монополию» и болтовней ни о чем. Саша, в юности увлекавшийся футболом, легко поддерживал разговоры папы об игре московского «Динамо». Мама спрашивала у меня о том, как дела у моей бывшей «второй половины» – Миши, – и жаловалась на своих коллег. Я не испытывала острой необходимости звонить родителям и болтать с ними просто так, вне этих визитов вежливости.

– Чем занимаетесь?

– Ничем. Отдыхаем.

Саша вернулся в комнату с большой кружкой чая. «Твоя на кухне», – шепнул он, чмокнув меня в плечо, и уселся на диван, беря планшет. Ясно, еще не окончены рабочие вопросы.

– Молодцы.

– Угу.

Пауза. Это было неизбежно и каждый раз мучило меня. Я испытывала стыд, что мне не о чем поговорить с мамой, и раздражение – я ведь уже большая девочка, у которой своя жизнь. Я понимаю, что им может быть скучно, но завели бы себе собаку, что ли. Или хотя бы кота. Это раньше все было под запретом из-за моей аллергии, но сейчас я живу отдельно, да и аллергия взята под контроль и больше не мучает… Задумавшись, я прослушала следующий вопрос от мамы.

– Что?

– Я говорю, спокойной ночи. Приезжайте к нам.

– Да, в эту субботу. Спокойной ночи.

С облегчением я сбросила звонок и отключила звук на телефоне.

– Ты ей еще не сказала? – спросил Саша, не отрываясь от планшета.

– В субботу.

– Ты боишься, что она будет против.

Это был не вопрос. И он был прав.

Родителям Саша вроде как нравился. История о том, как он чуть ли не выкрал меня из Лос-Анджелеса, была любимой папиной байкой. Но им не понравилось, что я сразу же переехала жить к нему. Их не заботило, что я провела-то у него сначала всего пару недель. И потом несколько месяцев жила в съемной квартире, прежде чем вернуться к нему. Этот год мы ходили на свидания, узнавали друг друга. Я училась прятать колючки, когда мне казалось, что Саша посягает на мою взрослость. Мы продолжали пересекаться по работе – и он никогда, даже в личной рабочей переписке, не переходил границ, так что в офисе не возникало сплетен и проблем. Иногда, конечно, я бесилась из-за этого. Время от времени мне хотелось каких-то страстей и отчаянных поступков. Иногда я представляла, как он вызывает меня в переговорку якобы на совещание, а сам запирает дверь, и мы с ним целуемся до потери сознания, а он говорит, как по мне соскучился. Мне хотелось красивых жестов, хотелось иметь возможность взять его за руку, когда мы стояли возле ресепшен и давали указания секретарю. Но я знала Сашину позицию на этот счет. А еще я изо всех сил старалась показать, какая взрослая и самодостаточная и что вот эти сопливости на людях мне не нужны. Хотя на самом деле я первое время ужасно обижалась на Сашу из-за этого.

– Будет против или нет, но я все равно выйду за тебя замуж.

Я снова посмотрела на свое колечко, которое подарил мне Саша на помолвку. Предложение выйти за него было так неожиданно, но разве я могла отказать? Два года отношений – это много или мало, чтобы понять, что с тобой нужный человек? Я помню, как на следующий день, рассматривая кольцо, почувствовала приступ паники. В моей системе мира замуж – это серьезно и навсегда. Это немного несовременно, но, выросшая на романтических историях Барбары Картленд и Джудит Макнот, я верила, что муж должен быть один и на всю жизнь. Может, поэтому я была так разборчива в отношениях, и, по сути, Саша был моим третьим мужчиной к тому возрасту, когда некоторые девушки сменили не один десяток кавалеров. В тот день я пребывала в глубокой задумчивости полдня, пока Саша был в спортзале и встречался с другом детства Никласом^[1] – с тех пор как он переехал в Россию из Швеции, они виделись довольно часто. А потом он вернулся домой, поцеловал и привычно зарылся носом в сгиб между плечом и шеей, и меня накрыло уверенностью, что именно так я хочу встречать его всю свою жизнь. И именно его, а не кого-то другого.

* * *

Тони мерещился мне во сне. Он то звал меня к себе, то я вдруг оказывалась в его гостиной и не могла подойти, потому что Куки превратилась в бультерьера и с пеной у рта рычала на меня. То мы с Тони загадывали желание на нулевом километре в Москве. Когда картинка сменилась, я лежала на постели и чувствовала, как его рука ползет по моему бедру. Я знала, что он хочет сделать. Я знала, что мне надо сбросить эту руку с себя, надо встать и сказать, что это больше никогда не повторится. Он никогда больше ничего не сделает со мной – ведь он обещал и извинялся, говорил, что все было ошибкой. Но я не могла пошевелиться. Его рука потянула вниз резинку пижамных шорт, освобождая меня от них, и на шее я почувствовала горячее дыхание. Меня охватил ужас, и я дернулась. Он должен был держать меня, навалиться и удержать силой, как тогда, но я внезапно почувствовала свободу и вскочила с постели.

– Убери от меня руки! – заорала я, полная решимости не допустить второго раза. – Не трогай меня, Тони!

Саша включил ночник и сел на кровати.

– Ульяна?

Свет немного ослепил меня, избавляя от остатков сна, и я часто заморгала.

– Саша?

Я провела руками по лицу, прогоняя ужасное видение.

– Прости, я… Мне показалось… Точнее, приснилось… – Меня озарила внезапная догадка, что это мог быть и не сон. – Ты что-то делал? Со мной?

Саша молча смотрел на меня, как будто боролся с собой.

– Делал? Это был ты. Не сон.

– Нет, не сон, – он покачал головой. – Извини, я не думал, что тебе не понравится. Ты была такая сладкая во сне, и мне не спалось…

– Ты хотел воспользоваться мной? – Я почувствовала приступ тошноты. Только не он.

– Нет!

Саша провел руками по волосам и тяжело вздохнул, облокотившись на спинку кровати.

– Прости, наверно, это было глупо. Но мне показалось, что будет очень эротично, если я разбужу тебя ласками, и мы…

Я представила его губы на своей шее и руки на моем теле. Я вспомнила все те бесчисленные разы, когда я таяла от его прикосновений, и те мгновения, когда наши тела соединялись… И да, мысль, что, если бы он продолжил, а я бы не отреагировала, как истеричка, была очень возбуждающей. Но…

– Иди сюда. – Он поманил меня к себе, и я послушно нырнула в кольцо его рук, усаживаясь на колени и прислоняясь щекой к груди.

Мне сразу стало лучше. Это Саша, не Тони. Саша никогда ничего со мной не сделает. Потому что он умный, взрослый и уверенный в себе человек. Он знает, что я люблю его. Он любит меня. А когда люди любят друг друга и доверяют, они не делают друг другу больно. Но старый кошмар вернулся. Пусть Тони извинился и заверил меня, что это было недоразумение, я не могла забыть произошедшего. И теперь это влияло на мои отношения с Сашей. Мне снова вспомнилась та ужасная ночь, и я вздрогнула.

Сашина рука прижала меня к себе крепче.

– Ты назвала меня чужим именем, – тихо сказал он.

Я замерла и молча ждала, что будет дальше. Вспышка ревности? Злость? Обида?

– Ты испугалась меня и закричала. И назвала чужим именем… Он… – Тони – обидел тебя?

Я закрыла глаза, прижимаясь к Сашиной груди, испытывая облегчение и благодарность судьбе, которая свела меня с ним.

– Я не хочу давить на тебя, но мне кажется, будет справедливо, если ты объяснишь, почему назвала меня… – он помедлил и закончил: – По-другому.

Наверное, этого разговора теперь не избежать. Я закрыла глаза и принялась вырисовывать круги пальцем по Сашиному голому животу.

– Однажды он напился и пришел ко мне ночью. Я спала. И он… в общем, я не хотела. Он до ужаса напугал меня. Он не остановился, хотя я просила его… А потом… потом я подумала, что ничего ведь страшного не случилось. Он был моим парнем и никогда ни до, ни после не делал ничего такого… Но…

Саша резко сел, отстраняя меня от себя, и я испугалась, что стала ему противна – я ведь рассказывала о том, как меня использовал другой. Мама учила, что мужчинам нельзя рассказывать о бывших – их это бесит, им хочется быть единственными и первыми, даже если женщина была шлюхой и переспала с половиной квартала.

– Посмотри на меня, – попросил он, и мне не понравился его тон. Я боялась, что он злится на меня за то, что я подняла запретную тему. Вообще-то Тони не был запретной темой – это я так решила. Закрыла эту дверь, поставила точку, запретила себе даже вспоминать о нем. Я думала, что так правильно. И мы никогда не говорили о нем с Сашей, даже когда говорили о Лос-Анджелесе, даже когда съездили туда снова вдвоем через год, как он увез меня оттуда.

Я подняла на Сашу глаза. Он злился.

– Никогда, – слышишь? – никогда я не сделаю с тобой ничего, что тебе не понравится или чего ты не захочешь. Поняла меня? А этого урода… – его челюсть сжалась, и глаза засверкали, – я бы придушил собственными руками, если бы узнал правду еще тогда, когда забирал тебя из Лос-Анджелеса.

Он замолчал и долго смотрел на меня, а я испытала облегчение и стыд. Как я могла подумать, что он злится на меня? За что? Наверно, я еще не до конца проснулась. А может, все дело в том, что сейчас два часа ночи и мой мозг отказался мыслить рационально…

– Спасибо. – Я испытала острое чувство благодарности и щемящей нежности. Кому и как возносить молитвы за то, что Небеса подарили мне его? Я взобралась на Сашу верхом и поцеловала.

Поцелуй, начавшийся нежно и невинно, сам собой наполнился страстью, когда Саша провел руками по моему телу. Он точно знал все мои слабые места. До меня вдруг дошло, что он был без одежды, и отчего-то это показалось мне таким… пикантным, что я просто не смогла остановиться и слегка поерзала сверху на нем бедрами, чувствуя его возрастающее желание.

– Ты уверена? – спросил Саша севшим голосом и посмотрел мне в глаза.

– Да, – прошептала я ему в губы и в следующий час забыла, кто я и что я, плавясь в его руках.

– Буди меня так еще, – попросила я, снова засыпая.

Он выключил ночник и с улыбкой в голосе сказал:

– Только если запомнишь, что меня зовут Саша.