Качнул головой, а затем взбежал по лестнице наверх. Бросил спортивную сумку на пол в своей комнате и двинулся на звуки.

Пока шел по коридору ― готовил громкую, подкрепленную разумными аргументами речь, которая должна была заставить эту взбалмошную девчонку, наконец, думать головой. А если не выйдет ― решил, что буду действовать радикальнее. Заблокирую все её кредитки к чертям собачьим и запру в комнате до тех пор, пока не поумнеет.

Когда подошел к гостевой комнате, песня уже сменилась. Теперь это было что-то из американского рока. Качнув головой, поднял взгляд и, как придурок застыл в дверях.

У противоположной стены спиной ко мне стояла девушка ― и это, черт подери, явно была не Лори. В рваных джинсовых шортах, едва прикрывающих её округлую задницу, и короткой белой полупрозрачной рубашке, завязанной на талии, она скакала вдоль стены, что―то небрежно на ней малюя.

Стоп, это что, на хрен такое, краска?

Хотел было спросить, какого дьявола эта девица забыла в моём доме и как вообще в него попала, а лучше ― какого дьявола делала ― но рыжее недоразумение внезапно запело.

– Это не в моих слова-а-а-ах, они здесь и та-а-ам! Но всё, что причинило бо-о-оль, научило расти-и-и! Это не в моей коже-е-е, не в моих шрам-а-а-ах! Потому что мой ог-о-о-онь ― он внутри-и-и-и!

Что за…

Её рыжие кудряшки забавно подпрыгивали, и я не сразу заметил, что у неё на глазах повязка. Да что за хрень здесь, мать вашу, творится?

Хотел задать этот долбанный вопрос вслух, но не успел.

Недоразумение вновь заголосило:

– Я чувствую это в моих костя-я-ях! Я чувствую это в своей душе-е-е! Я чувствую это в себе-е-е! ― затем развернулась, взмахнув кистью, начала быстро петь. ― Я не сломаюсь, я заставлю тебя задуматься, скатываясь в бездну… ― она трясла своим телом, оставляя на моей стене капли краски.

На моей стене.

Скрипнул зубами, а затем подошел к её айфону, лежащему на стуле ― кстати, тоже забрызганному чертовой краской ― и ткнул в значок паузы.

Недоразумение тут же прекратило свои ритуальные пляски и остановилось.

– Да ладно, малыш, неужели ты сел? Сейчас? ― услышал я, а затем увидел, как она отложила кисть в сторону, вытерла руки тряпкой ― и всё это с завязанными глазами ― а затем уверенно двинулась в мою сторону.

Я скрестил на груди руки, не понимая ― забавляет меня всё это или злит.

Но наблюдал.

Она подошла к стулу, взяла в пальцы свой айфон, а затем замерла.

Возможно, услышала моё дыхание или уловила запах парфюма, но определенно поняла, что что-то в этой комнате изменилось.

– Тейлор?

Я усмехнулся, начиная хоть что-то понимать.

По всей видимости, моя драгоценная сестренка притащила из своего Чикаго подружку. Да ещё и позволила ей портить мои стены. Я захотел удушить её сильнее.

Вероятно, гостья поняла, что в комнате находилась совсем не Тейлор, поэтому в следующую же секунду её пальцы потянулись к ярко-желтой повязке. Она стянула её вниз и открыла глаза.

Мне хватило секунды, чтобы понять ― девчонка в ужасе.

– Ну, привет, ― ухмыльнулся я прежде, чем она завизжала.

Никки

Я сидела на высоком барном табурете в кухне и стучала пальцами по мрамору.

После того, как я чуть не избила придурка стулом, чувствовала себя немного неловко. С другой стороны, какой нормальный человек в адекватном состоянии будет так пугать людей? Неужели нельзя было предупредить? Подать голос? Не знаю… сразу всё объяснить?

Зачем нужно было изображать из себя шизоидного психопата с ухмылкой теперь-ты-моя-крошка и хрипеть своё маньячное «привет»?

Совсем он что ли с головой не дружит?

– Ты в своём уме, Лори? Какого хрена?

– А в чём проблема?

– В чём проблема? Ты привела в наш дом сумасшедшую художницу, позволила ей портить стены моего дома, да ещё и оставила жить в нём!

– Нашего дома, Мак! Это и мой дом тоже! ― злилась Тейлор. ― И Никки ― не сумасшедшая! Она очень талантливая, и я рада, что она согласилась на эту работу!

А вот я уже рада не была.

– Я не заплачу ей ни гроша!

– У меня достаточно своих денег!

– Все твои деньги принадлежат мне, Лори! Все до цента! И это рыжее недоразумение их не получит!

Стоп, что? Рыжее недоразумение?

Я услышала, как Тейлор зарычала:

– Ты не можешь! Папа оставил мне наследство!

– Которое ты получишь при определенном условии, помнишь? И, если перестанешь при каждой нашей ссоре как подросток сбегать в Чикаго!

Тейлор снова зарычала. Оказывается, она была не такой уж и паинькой.

– Прекрати быть таким дерьмом, Мак! Никки нужна мне, а ей нужна эта работа!

– Я не занимаюсь благотворительностью, ― прошипел он уже спокойнее.

Благотворительностью?

Нет, это уже перебор.

Я спрыгнула со стула, взяла свой чемодан, который ещё не успела распаковать, но который уже полчаса как стоял внизу ― я спустила его, как и велел мне придурок, когда перестала лупить его стулом ― а затем зашлепала к двери.

Ругань Тейлор и Мака тут же стихла.

Плевать. Найду другую работу.

– Никки, не уходи.

– Лори…

– Всё в порядке, мистер Маккейн, как вы верно подметили, я не нуждаюсь в благотворительности. ― вскинула голову, встречая его ледяной взгляд. ― Но вам следует лучше понимать термины, которыми вы форсите.

– Неужели? ― стальная бровь изогнулась. Не знаю, дерзил ли ему кто-нибудь раньше, кроме Тейлор, но я была не из тех, кто «глотал» обиды. ― И чего же я не понял?

– Благотворительность, мистер Маккейн ― это оказание безвозмездной помощи тем, кто в ней нуждается. Безвозмездной. А я собиралась брать за свою работу деньги.

– Брать деньги за то, чтобы малевать стены? ― он усмехнулся, а меня будто жаром обдало от такой наглости.

– Не считаете художников работящими?

– Работящими? ― вновь смешок. ― Художники ― это чертовы интеллигенты, закопавшиеся в своей славе и не знающие, что такое тяжелый труд. Они гребут деньги лопатами, малюя свои дурацкие картины, пока другие горбатятся на трех работах, пытаясь заработать на кусок хлеба. Так что нет, мисс Монро, я не считаю художников работящими.

Было больно, обидно, внутри разрастался гнев. Я хотела сказать всё, что думаю о нём, о его мнении, и куда он может его засунуть, но сдержалась.

– Как долго вы горбатились на этот дом?

– Простите? ― не понял он.

– Этот дом, ― повторила я, ― сколько вы работали, чтобы его купить?

Скулы Мака напряглись.

– Этот дом принадлежал нашим родителям.

– И они горбатились ― как вы выразились ― на трех работах?

Это очко явно вылетело в мою пользу. Глаза придурка налились ещё большей яростью. Я рисковала, но мне было плевать. Если и начинать новую жизнь, то, наконец, учиться давать людям отпор.

– Мой отец трудился. Всю свою жизнь. Как и моя мать.

– Так же, как трудитесь вы? ― спросила я, а затем склонила голову набок. ― А, кстати, чем вы зарабатываете?

И снова между нами залетали искры.

Тейлор испуганно вертела головой, молча открывала рот и кусала губы.

Наша перепалка напоминала игру в пинг-понг ― и финал обещал быть жарким.

– Тебя это не касается.

– Ты спортсмен, верно? ― я видела кубки и медали, принадлежавшие какому-то Майклу Маккейну, но не сразу сложила два и два. Думала, что это отец Тейлор или, возможно, её парень. Собиралась расспросить её об этом, но не успела. А ещё я упустила момент, когда мы перешли на «ты». ― Играешь в регби? Если не ошибаюсь, это спорт, в котором тупые качки бегают по полю с дурацким мячом?

Комбо.

– Ты ничего обо мне не знаешь, ― он сделал резкий шаг, и от неожиданности я отступила на два.

– Мак, прошу тебя…

Тейлор предприняла попытку остановить его, но та с треском провалилась.

– Не смей рассуждать о том, чего не знаешь. Больше никогда.

Сердце отстукнуло, но я всё же приблизилась и гордо вскинула голову.

– Бесит, да? ― прошептала, улавливая знакомый древесно-пряный аромат.

Глаза Мака отчего-то переместились на мои губы. Я ощутила странную дрожь по телу, но приняла её за ярость ― не более.

– Тебе не следует играть со мной, Никки, ― услышала я, когда он вновь вернулся взглядом к моим глазам, ― это моя территория. И на ней ас ― я.

Затем он грубо вручил мне мою джинсовку, которую я оставила днем в холле.

– Когда будешь уходить, убедись, что взяла все свои вещи.

Наверное, он ждал от меня каких-то слов ― хоть каких-то. Или думал, что я начну умолять его на коленях, просить дать мне эту работу и давить на жалость. Но ошибся.

Николь Монро никогда и ни за что не станет так унижаться.

Больше ― нет.

Тейлор собиралась что-то сказать, но Мак просто развернулся и ушел, оставив нас одних в пустом коридоре.

– Никки… мне так жаль…

– Всё в порядке, ― я смягчилась и даже попыталась улыбнуться, потому что, если говорить откровенно, Тейлор мне очень понравилась.

– Я поговорю с Маком. Не уезжай.

– Не нужно, ― завертела головой я, ― тебе не стоит ссориться с братом. Ты ведь слышала, он не хочет меня здесь видеть.

– Но почему? ― стонала Тейлор. ― Он ведь совсем тебя не знает.

Даже несмотря на всего четырехлетнюю разницу между нами, сейчас она казалась мне капризным подростком. Но всё таким же милым.

Я потянулась к своей сумке и, достав оттуда небольшой блокнотик и ручку нацарапала номер.

– Вот, ― я оторвала листочек и протянула его Тейлор, ― мой мобильный. Если захочешь поговорить или встретиться ― звони. Я буду рада.

Её лицо так и просияло.

Она обещала звонить мне, а затем не без долгих уговоров, но всё-таки отпустила.

Я добралась до отеля уже к ночи. Пришлось снова платить за номер, но я успокоила себя мыслью, что скоро моя жизнь начнет меняться.

Завтра же утром приступлю к поиску работы. Любой, даже самой дешевой ― плевать, нужно же было с чего-то начинать, правда?

Стараясь не думать о придурке Маккейне, которого возненавидела, приняла душ, смывая с себя остатки краски, а затем упала на кровать. Не такую мягкую, как дома, но всё же кровать. А кровать ― любая кровать ― была лучше, чем её отсутствие.

Услышала звук пришедшего на телефон сообщения, но глаза слипались, а мозг отключался, поэтому я решила, что посмотрю утром. Решила ― сделала. Уснула.

Проснулась от мерзкого и настойчивого стука в дверь. Накрылась одеялом с головой, мысленно мечтая, чтобы идиот, стучащий в соседний номер, прекратил. Но он не прекратил. Наоборот ― стал стучать громче.

До меня не сразу дошло, что стучали именно в мою дверь. А когда дошло, я застонала и вот такая, как есть ― заспанная и растрепанная ― поплелась к двери.

Стук стал почти невыносимым. А мне захотелось убивать.

– Да слышу я, слышу! ― проворчала, закатывая глаза и на ходу завязывая волосы.

Обслуживание здесь, конечно…

Раздраженно распахнула дверь и замерла, как столб. Моргающий столб.

Мысли тут же разбежались тараканами по углам.

Я открыла рот и удивленно бросила:

– Ты?

Мак

– Что ты забыл у моего номера?

Я не знал.

Не знал, что забыл у её номера, но знал, что, если бы не слезы сестры ― ни за что бы так не унизился.

Никки стояла передо мной в шелковой пижаме, состоящей из короткого белого топа и темно-синих шортиков с изображением пингвинов в снежинках. Её растрепанные после сна рыжие волосы были собраны в высокий пышный хвост.

Без макияжа она выглядела ещё привлекательнее.

И кажется, это замечал не только я.

Сглотнул и мысленно приказал своему дружку не выпячиваться из штанов.

Этого мне только не хватало.

– Вход в Ад в другом конце коридора. ― съязвила она, собираясь захлопнуть перед моим носом дверь. Я вовремя выставил руку.

– Я до этой дыры три часа ехал.

– Это не мои проблемы, Маккейн. Как ты вообще меня нашел?

– Ты не очень―то и пряталась, ― распахнув дверь шире, я вошел в номер и оглядел его. Простенько и безвкусно ― даже очень.

– В следующий раз учту, ― услышал её ворчание за спиной и вдруг представил, как она закатила глаза. Почему я вообще это представил?

– Я думал, ты снимешь какой-нибудь супер вычурный лофт или особняк.

– Не все художники ― чертовы интеллигенты, гребущие деньги лопатой, ― Никки закрыла дверь, а затем повернулась ко мне, ― так что ты забыл возле моего номера?

Мне показалось, что в её словах было что-то большее, нежели просто обида. Но выяснять не стал. Не хватало ещё, чтобы эта сумасшедшая решила, что меня это волнует.

– Приехал за тобой. Собирайся.

– Извини? ― она вскинула бровь и скрестила на груди руки. ― Думаешь, я вот так вот просто возьму и поеду с тобой?

– Да.

Никки усмехнулась.

– Ты не только придурок, но у тебя ещё и самомнение размером с материк.

– Заткнись и пошевеливайся.

Она довольно долго смотрела на меня, а затем вдруг спросила:

– Почему ты передумал? Ты ведь сказал, что не занимаешься благотворительностью.

– Это ради Лори.

Никки усмехнулась.

– Братские чувства. Похвально.

– Бери свой дурацкий чемодан и поехали.

– Нет. ― огорошила она меня, а затем добавила. ― Ни я, ни мой дурацкий чемодан никуда с тобой не поедем.

– Никки. У меня нет времени на твои истерики.

– А я тебя здесь и не держу! Спешишь ― выметайся!

– Я обещал Лори, что привезу тебя!

– С какой стати ты даешь такие обещания? Я тебе что, игрушка?

Я рыкнул, и осознал это. Черт возьми, это девчонка меня доводила.

– Никки!

– Николь! ― зашипела она. ― Для тебя я ― Николь!

Понятия не имел, что творил, но знал, что церемониться с этой безумной не собираюсь. Лори ― другое дело. Я мог иногда уступить ей, позволить нахамить себе и свесить со своей шеи ноги, но какой-то рыжей девчонке черта с два всё это позволю.

Преодолел расстояние между нами всего в три шага. Затем подхватил Никки на руки и перекинул через плечо.

Она взвизгнула и начала отбиваться, колотя своими кулачками мне в спину.

– Мерзавец! Отпусти меня! Сейчас же!

– Заткнись, Никки.

– Маккейн, хренов ты псих, поставь меня на пол!

Она попыталась сползти вниз, но я грубо шлепнул её по заднице, заставив разозлиться больше.

– Совсем сдурел?!

Усмехнулся и, схватив её чемодан со шмотками, вышел из номера.

Девушка на стойке регистрации расширила глаза и, увидев, как я тащу Николь по лестнице, несколько раз моргнула.

– Дженни, мы заберем остальные вещи позже.

– Э―эм… хорошо…

– Нет, не хорошо! ― завопила Никки. ― Дженни, звони в полицию! Этот психопат взял меня против воли!

– Пока ещё не взял, ― вновь усмехнулся я, ― но, если будешь брыкаться ― боюсь, придется.

– Чертов негодяй! Какое право ты имеешь меня хватать?!

– Моя сестра хочет, чтобы ты размалевала наш гребаный дом своими красками. Значит, ты размалюешь.

Мы вышли из отеля и, остановившись, я щелкнул своим брелоком.

– Я не твоя собственность, ясно? Ты не можешь заставить меня!

– Нет. Но ты сделаешь это, потому что я хорошо заплачу.

– Мне плевать на твои деньги! Они мне не нужны!

– Сомневаюсь.

Я ощутил, как Никки вздрогнула. Закинул чемодан в багажник, а затем открыл пассажирскую дверь и засунул туда взбешенную художницу. Она брыкалась, но я ловко пристегнул её ремнями безопасности, а затем быстро сел на водительское сиденье, завел двигатель и заблокировал все двери. Её ладони врезались в стекло, и она зарычала, поняв, что выйти не сможет.

– Псих! ― развернулась она ко мне, и температура в салоне стала на несколько градусов выше. ― Мы знакомы от силы восемь часов, а ты уже хватаешь меня, шлепаешь по заднице и запираешь в своей машине!

– Я дружелюбный, ― усмехнулся я, пристегиваясь и выкручивая руль мустанга.

– Открой двери, Мак, сейчас же.

Не знаю, почему, но из её уст моё имя прозвучало как-то иначе. Все кругом звали меня Мак ― сокращенно от Маккейн ― и я давно к этому привык. Но то, как это произнесла Никки… мать твою, совсем у меня что ли крыша скатывается?

– Нет.

Вырулил со стоянки отеля, а затем уже почти выехал на дорогу, как вдруг эта сумасшедшая отстегнула ремень безопасности, открыла окно и начала через него вылезать.

– Твою мать, Никки!

Резко затормозил и, отстегнувшись, потянул безумную обратно.

– Пусти меня!

– Что с твоей головой? ― тряхнул её, прижав к сиденью. ― Убиться хочешь?

– Тебе-то какое дело?!

Она заглянула мне в глаза, заставляя вновь спуститься в проклятый ад.

Я почувствовал это ещё вчера вечером, когда она спорила со мной, возражала и дерзила. Эта наша игра ― глаза в глаза, дыхание к дыханию. Я чувствовал себя как взвинченный школьник. Понимал, что хочу её. И перебороть себя не выходило.

Она уехала. Я думал ― пройдет, остыну.

Но хрена с два.

Когда Лори пришла ко мне в слезах, умоляя дать этой девчонке работу, я не смог ей отказать. Навел о ней некоторые справки, узнал, что она ушла от своего агента ― какого-то Боба Томпсона, и что тот теперь волосы на своей голове рвет, везде её ищет. Я, конечно, мог бы этому Бобу позвонить, сказать ему, где находится Никки, но я не был стукачом. Никогда.

Эта девчонка по какой-то причине уехала из Хьюстона, бросила свою прежнюю, интересную и дорогую жизнь и теперь находилась здесь, в моей машине. Я прижимал её к сидению и ощущал запах сандала с нотками цитруса и чем-то ещё, что не мог распознать. И понимал, что совсем кукушкой еду.

Почему она так на меня влияла? И как можно было так пахнуть после ночи?

– Я дам тебе работу, ― повторил я, хотя вообще не имел привычки уговаривать.

– Нет!

– Никки, тебе нужна работа.

– Откуда ты знаешь? ― рявкнула она.

Я не ответил, но она по глазам всё увидела и поняла.

– Боже, ты наводил обо мне справки?

– Я должен был понимать, кого нанимаю.

– Поверить не могу! Ты копался в моей жизни! Искал обо мне информацию!

– Её даже искать не нужно было, о тебе все новости со вчерашнего утра трубят.

Никки застыла, а затем отвернулась, и я понял, что должен отодвинуться.

Она не кричала и больше не пыталась убежать. Просто сидела и смотрела в одну точку в окне, словно видела там что-то, чего не видел я.

– Слушай, я не стану допытываться, почему ты уехала. Это не моё дело. ― Никки хмыкнула, и я рискнул отодвинуться чуть дальше. ― Просто хочу предложить тебе сделку.

– Какую? ― осторожно спросила она.

– Ты соглашаешься на эту работу, а я помогаю тебе начать новую жизнь. У меня есть связи. Я могу познакомить тебя с нужными людьми.

Сам не верил, что говорил это.

Но это было ради Лори. Только ради Лори.

Некоторое время Никки молчала, а затем, наконец, повернулась и подняла на меня свои большие дымчато-зеленые глаза. Я видел в них сомнение. Но ещё ― видел надежду. И знал ― последняя была куда сильнее.

– Почему я должна тебе верить? Ты неуравновешенный.

Не знаю, почему ― усмехнулся.

– Ты так-то тоже не совсем адекватная. Пыталась через окно вылезти.

– Потому что ты насильно засунул меня в машину и запер в ней. Это похищение.

– Я заперся вместе с тобой, Никки. Это не похищение.

– Сути это не меняет.

– Мы составим контракт. Обсудим все условия. Ты внесешь правки. ― Выдохнул я, изображая полнейшее безразличие, хотя что-то будто ножом по желудку резало. ― Так ты согласна или нет?

Молчание Никки было равносильно выбитому ауту.

Я до сих пор не представлял, почему всё это так меня раздражало ― списывал на усталость. И на нервное перенапряжение. И на сегодняшнюю игру, к которой был не готов.

И на проблемы с Лори… Господи, этой девчонке было всего двадцать, а бед она приносила целый легион.

– Ладно, ― услышал я и уже собрался ехать дальше, но Никки добавила, ― только сначала забери остальные мои вещи из номера. И не забудь телефон.

Никки

Мне и правда нужны были деньги.