Окинув взглядом стол переговоров, я понял, что так и будет. Мои требования возмутили не только коменданта станции. Большинство собравшихся мужчин и женщин – более двух десятков – нервно ерзали, копаясь в бумагах и кристальных планшетах, или тупо смотрели в стол. Осман никак не мог мне помешать. Он был старшим офицером в Форте Дин, да и на всем Гододине, но ему не хватало смелости наложить вето на требование имперского рыцаря. Я не был ауктором, не говорил от имени императора, но все знали, что тот ко мне благосклонен, что ослушание августейшего слуги его величества грозит серьезными последствиями. Хуже того, я был не простым слугой, а Красным Дьяволом Мейдуа, черным рыцарем и ручным колдуном императора. Я был Полусмертным, человеком, которого, по слухам, нельзя убить.

Я не мог позволить себе извиниться.

– Надеюсь, кастелян. Император не прощает неудач, – сказал я и укутался в плащ, оставив на виду лишь левое плечо. – Я тоже.

– Кастелян Осман, сэр, – раздался голос от середины стола. – Если для экспедиции к Немаванду нужны корабли, я готов предоставить свой. – Говорил Махендра Верус, темноволосый, смуглый капитан «Минтаки». – Мы закончили ремонт и находимся в полной боевой готовности, чтобы сопровождать транспорт.

– Руан, сколько у вас людей на станции? – спросил сэр Амальрик, подпирая голову руками.

– Двадцать когорт, – мгновенно ответила круглолицая голограмма.

– Сто двадцать тысяч. – Осман обдумал, пережевал информацию. – Мы разбудим двадцать тысяч из подземного хранилища. Эти двадцать когорт… они не из одной флотилии?

– Выжившие с Барговрина, – помотал головой Руан.

– Придется собрать из них новые легионы, – сказал Осман, почесав переносицу.

Я ему не завидовал. Предстояло прогнать множество документов через Форум и канцелярию легионов на Аресе. Старые легионы признать прекратившими существование, а их номера назначить новым, собранным в фортах вроде этого. Я действительно дал им слишком мало времени.

Но прекращать давление я не собирался.

– Еще кое-что, – сказал я, косясь на Валку, которая молча сидела недалеко от меня, рядом с Варро. Это была ее идея.

Подождав, пока кастелян с помощниками приготовятся к очередному безумному требованию распроклятого чертова рыцаря, я продолжил с позволения Валки:

– Солдаты-ирчтани.

– А они здесь при чем? – спросил комендант станции.

– Они мне нужны, – отрезал я.

Я хотел забрать их, чтобы оградить не только от того, кто подговорил Удакса напасть на меня, но и от местных солдат, которым могло прийти в голову отомстить. Из страха – страха перед чужим и неведомым.

Несомненно, организатор покушения попытается замести следы. Как только я улечу, все быстро забудут о покушении, и устранить нескольких солдат из ауксилии, будь то ирчтани или люди, не составит большого труда.

– Вы… хотите взять их с собой? – Сэр Амальрик не сразу понял, что я имею в виду.

– Кастелян, я ясно выразился. Я хочу, чтобы отряд ирчтани на время этой миссии перевели под мое командование.

– «Тамерлан» может разместить в крионической фуге до ста тысяч солдат, – откашлявшись, сказал Бастьен Дюран. – У вас на станции есть ясли для ирчтани?

– Э… – Амальрик глазел по сторонам, переводя взгляд с одного подчиненного на другого.

Ему на подмогу пришел Верус:

– Милорд, при всем уважении, они ведь пытались вас убить.

Я одарил всех присутствующих лучезарной улыбкой до ушей.

– Пытались.

Больше я ничего не сказал. Я пришел сюда не для того, чтобы объясняться, а для того, чтобы выдвигать требования. Я вперил взгляд в Османа. Кастелян был едва ли не единственным, кто хотя бы понимал мои намерения. Пусть остальные думают, что я самодур или безумец. Что я жаден. Что я лично хочу наказать ирчтани, что я мстителен и жесток. Пусть думают, что мне хочется, уж простите за игру слов, украсить шляпу еще одним пером. Меня это не волновало.

– Выполняйте его требования, – раздался резкий голос от середины стола.

Принц Александр внимательно смотрел на сэра Амальрика. За время нашего пребывания на Гододине принц усердно старался не выделяться ни до того, как я сообщил Осману, кем он был, ни после. Поэтому все крайне удивились, когда он заговорил.

Осман схватился за голову и едва не ударился лбом о стол. Спустя секунду его примеру последовали еще несколько человек, и в конце концов весь старший персонал Форта Дин поклонился. Мои люди – нет. Александр был моим сквайром, а не их принцем. Для офицеров-легионеров все было иначе. Ослушаться было нельзя. Любая просьба персоны императорских кровей была равносильна приказу. Как там император озвучивал свои требования?..

«Я прошу и требую…»

Валка задорно рассмеялась и прошептала что-то вроде «anaryoch».

Варвары.

Я криво улыбнулся – не столько в ответ на наивное высокомерие Валки, которое для меня превратилось в удобную форму несогласия, равно как и мой упрямый традиционализм – для нее, – сколько в ответ на реакцию офицеров. Я вновь задумался о том, как ирчтани зовут палатинов. Высшие существа. Не уверен, что согласен с такой формулировкой, но формулировка не обязана быть точной, чтобы иметь силу и вес. Именно поэтому Осман прижимался лбом к столу.

– Ваше достопочтенное высочество, мы сделаем все, как вы пожелаете, – дрожащим голосом ответил он.

Александр повернулся ко мне с улыбкой, как бы говорящей: «Если бы я знал, что это будет так легко, я бы сразу взял слово». Я ответил жестом, постучав по груди большим пальцем. В Колоссо это означало одобрение. Он заулыбался еще шире.

– Значит, решено? – спросил китуун ирчтани Барда, пряча лицо от ветра.

Мы с ним, Удаксом и несколькими центурионами стояли на окружавшей Форт Дин символической стене. Со мной были Александр, Бандит и телохранители. Барда встряхнул крыльями, как будто замерз, и уставился на меня глазом-бусиной. Он менял позу с резкими по-птичьи, прерывистыми движениями, заставив меня вспомнить о параллельной эволюции и панспермии^[4].

И о Тихих.

С мыслями о Тихих пришли воспоминания о Ревущей Тьме, о том, как меня лишили головы, и о двух правых руках. Я закрыл глаза, пожелав про себя, чтобы солнце прогнало эти кошмарные галлюцинации.

– Кастелян согласился досрочно прервать ваше обучение. Вы будете сопровождать нас на Немаванд, – сказал я, открыл глаза и, посмотрев на Удакса, добавил: – Вас бросят в бой чуть раньше, чем вы рассчитывали.

Это заявление было встречено хором щебечущих голосов и щелканьем клювов. Звук заставил меня улыбнуться, вспомнить голографические оперы на сюжеты о Симеоне, принце Файде и мятежниках.

В детстве мир кажется нам волшебным, пока взросление не уничтожает магию, с которой мы рождаемся. Когда мы вырастаем, нас уже не удивить новыми впечатлениями и далекими странами. Мы становимся холодными и циничными. Но я уже тогда чувствовал себя старым, несмотря на внешнюю молодость. Сколько мне было – сто, сто пятнадцать? Не помню. Но в старости волшебство возвращается, если ты открыт к нему. Молодое, сырое дерево не горит, но для старого и сухого хватит одной искры, чтобы разжечь пламя. Таким же образом несущественные на первый взгляд события заставляют пылать сердца тех, у кого есть время и желание обратить на них внимание.

А если гореть долго и ярко, как я, можно вернуться к непреложной детской истине: мир ученых, инженеров и математиков не существует. Мы живем в сказках, в мире легенд, который постоянно атакуют демоны. Мы – герои и драконы. Божественные и злые. Мне казалось, что сам Симеон стоит рядом со мной, как я когда-то стоял рядом с Кхарном Сагарой в его вечном дворце, в порочном ковчеге и Эдемском саду, скрытом под висячей пирамидой.

Как чудесно, что мы живем в одной вселенной с этими легендарными персонажами! Дышим тем же воздухом, которым дышал Александр Македонский. Первый кесарь. Бог-Император и истребленные им мерикани.

– Милорд?

– Прошу прощения, – спохватился я. – Я замечтался.

По правде говоря, я любовался красотой раскинувшейся под нами земли. Алебастровый Катрает сиял в лучах солнца, а море травы за ним переливалось зеленью и золотом. Вдалеке похожий на жука огромный комбайн полз по полю, мерцали, подобно клинкам, серебряные наблюдательные вышки. Я вспомнил, как стоял на другой крепостной стене. Другое время. Другой Адриан.

«Даже когда мир жесток, Адриан, сосредоточься на его красоте. Уродство мира будет наползать на тебя со всех сторон. Тут уж ничего не поделаешь».

В конце концов Гибсону на себе пришлось почувствовать все уродство мира, но красота от этого не исчезла. Красота, правда и доброта, уничтожить которые человеку не под силу. Так я думал тогда, не зная, что придет день, когда этот белый город, это Зеленое море, эти люди, машины и серебряные башни навсегда сгинут в пламени.

Ибо есть истины и добродетели, что превыше красоты.

– Что с нами… будет? – спросил Барда, не сводя с меня ярких глаз-жемчужин.

– Вы полетите со мной на Немаванд, поможете найти пропавший легион и будете сражаться вместе с нами, если на нас нападут, – ответил я, возвращаясь с небес на землю.

– Нет, нет. Потом, – помотал головой Барда.

– Он хочет знать, что вы собираетесь делать потом. Мы ожидали приказа на фронт, – пояснил Гааран, молодой ирчтани с еще более ярким, чем у Барды, зеленым оперением. Он был одним из тех, кого выпороли вместе с Удаксом. Тем, кто напал на Паллино. – Нам обещали хорошую драку, человек-дьявол.

– Полетев с нами, вы получите ее скорее, чем отправившись в Вуаль, – ответил я. – А что будет после Немаванда, я не знаю. Придет время – обсудим.

Вновь повернувшись к Барде, я продолжил:

– Большинство ваших солдат погрузят в спячку и перевезут на мой корабль в течение ближайших дней. Вы и эти ребята отправитесь на нашем шаттле.

На стене не было укромного места, чтобы подслушивать, но я все равно соблюдал осторожность. Неизвестно, кто был мне другом, а кто врагом.

Я осмотрелся в поисках дронов-камер, но ни одного не заметил и добавил:

– Есть вероятность, что тот, кто подговорил ваших ребят выкинуть прошлый фокус, попытается устроить еще что-нибудь.

– Вы нас защищаете? – с нескрываемым, даже несмотря на различия между нашими расами, изумлением спросил Удакс.

Я отвернулся от ирчтани к своим: Бандиту, Александру и телохранителям.

– Нет, – ответил я. – Я веду вас на войну.