Читать книгу «Затми меня, если сможешь» онлайн полностью📖 — Кристины Вуд — MyBook.

Глава 2

В воздухе раздается едва уловимый щелчок.

Я нервно стягиваю одеяло и подрываюсь с места, наплевав на ноющую головную боль. Прошло уже несколько часов с момента моего пробуждения, день успел смениться ночью, но ко мне так никто и не подошел. Меня разрывает на части от ярости, но я все еще пытаюсь сохранять последние частички самообладания и не разнести всю палату к чертовой матери.

Человек в белом проникает в помещение через потайную дверь в единственной бетонной стене. Он со звоном кладет что-то наподобие тарелки на голый белоснежный кафель и тут же захлопывает дверь. Я толком не успеваю понять, кто это был – мужчина или женщина. Лишь его рука, обрамленная белым рукавом, попадается мне на глаза. Быть может, все это лишь кажется?

Но тарелка с непонятным содержимым и стакан с водой свидетельствуют против моих галлюцинаций и продолжают мирно стоять возле бетонной стены. Еще некоторое время я прожигаю взглядом едва заметные очертания потайной двери, пытаясь разгадать почему не уловила ее раньше. Но пшеничная каша в прозрачной тарелке бежевого оттенка так и манит меня притягательным запахом, а язык уже жаждет испытать вкус хоть какой-либо пищи.

Медленно приближаясь к тарелке и стакану с водой, меня посещают мутные сомнения. А что, если еда отравлена? Нет, зачем им убивать меня таким скучным способом, когда в любой момент они могут вколоть мне яд или по традиции хладнокровно пустить пулю в лоб?

Даже если они решили отравить меня – плевать. Я уже была готова встретиться со смертью лицом к лицу несколько часов… или дней назад. С этими мыслями я залпом осушаю стакан с прохладной водой и принимаюсь уплетать холодную густую кашу, сидя на белоснежном кафеле.

Представляю, как это дико выглядит со стороны, но солдату оздоровления нет никакого дела до правил приличия и столового этикета, ведь так?

Доедая последнюю ложку густой невкусной каши, я вдруг осознаю, что они в буквальном смысле относятся ко мне как к собаке. Что они хотят от меня? Зачем содержат в стеклянной клетке, поддерживают мою жизнь с помощью медикаментов, кормят пресной едой?

Неужели я все-таки им важна, но для чего?!

Сворачиваясь калачиком на жестком матрасе, я пытаюсь подавить слезы, и боль в правом бедре, часто-часто моргая. Чертовы камеры глядят на меня со всех сторон, от них не спрятаться и не исчезнуть. А если накрыться одеялом с головой – они явно что-то заподозрят. Заподозрят, что я хочу спрятаться, раствориться в этом белоснежном пастельном белье и скрыть свои вырывающиеся наружу эмоции.

Не знаю, как долго я смогу продержаться.

Почему они не дали мне погибнуть?! Зачем стрелять в меня, а потом отчаянно спасать? Потому как, судя по многочисленным медицинским бинтам на моем теле, которые спрятаны под плотной тканью комбинезона – у них ушло немало сил и ресурсов, чтобы спасти мне жизнь на операционном столе.

Но как десятки пуль не задели жизненно-важные органы и не раскрошились на мелкие осколки?! Мне остается лишь догадываться о том, что в очередной раз провернула корпорация зла.

– Черт, мы забыли смесь для Иззи. Оставайтесь в этой подворотне и никуда не уходите, – строго произнес Рон, переводя обеспокоенный взгляд сначала на меня, а затем на Кэти. – Уходить только в крайнем случае. Я заберусь в тот магазин и сразу вернусь. Понятно?

Мы с Кэти послушно кивнули.

Он нахмурился, бросив на меня какой-то странный удручающий взгляд. И как только я хотела спросить, почему он оставляет нас одних посреди одинокой улицы, он быстро развернулся и исчез в просторах магазина.

Мы с Кэти молча посмотрели ему вслед, продолжив опираться спиной об холодную стену из старинного красного кирпича.

Начинало темнеть. Птицы низко пролетали над головами с громкими криками, словно одними из первых познали, что миру пришел конец. Прошло пару минут, прежде чем Кэти решила оторваться от стены и заглянуть вовнутрь близстоящей набитой до отвала помойки.

– Кэти! – укоризненно прошептала я сквозь зубы. Я не успела ухватиться за край ее капюшона, увидев, как она ускользает от меня. – Кэти, вернись!

– Я увидела кошку! – прошептала девочка в ответ. Она тут же встала на цыпочки и ухватилась за металлические края помойки.

– Кэти, какая еще кошка?! – раздраженно произнесла я, нервно озираясь по сторонам.

Черт возьми… как бороться с детской наивностью?! Когда она исчезнет? А если исчезнет, будет ли это означать, что наш мир обречен? Но в любом случае нас могут услышать не только музы, но и рейдеры, поэтому стоит быть предельно осторожными.

– Но мы можем ее спасти от муз! – обиженно сказала сестренка Рона, умоляюще сводя брови на переносице. Ее невинные прозрачно-серые глазки – точная копия глаз брата – с неким укором стреляли в мою сторону.

Я испустила раздраженный выдох, еще раз оглянулась по сторонам, и направилась к ней. С широкой улыбкой на лице Кэти встала на цыпочки, заглядывая вовнутрь огромного железного бака, до отвала набитого мусором. Ее взгляд зацепился за черного мохнатого зверька, который продолжал неподвижно лежать под мятой банкой из-под газировки. И как только я хотела сказать ей, что он уже мертв – девочка выгребла мусор и ухватилась за черный хвост, намереваясь вытащить животное из груды мусора.

Но путь ее загородила чья-то сине-черная рука, сопровождаемая громким шипением. Она намертво ухватилась за руку Кэти и постепенно, секунда за секундой, из груды мусора с грохотом выбрался бывший мужчина в разодранной до дыр майке. От неожиданности Кэти испустила протяжный детский визг, когда осознала, что кот, которого она пыталась спасти – на самом деле являлся остатками ужина очередной музы. И, судя по недовольному шипению, мы прервали ее трапезу.

Кэти с ужасом отпустила разодранный кошачий хвост, вокруг обглоданного тела которого начинал скапливаться рой мух. По руке девочки стекала густая кошачья кровь и бывший человек попытался притянуть ее к себе, намереваясь устроить себе полноценный ужин. Я мигом бросилась вперед и двумя руками зацепилась за девочку, оттаскивая ее назад. С горем пополам нам удалось оторваться от музы, и мы вместе упали на спину, болезненно раздирая одежду и кожу об асфальт.

В воздухе раздалось недовольное шипение музы, а вдалеке – вой знакомых рейдерских сирен и непрерывная автоматная очередь. Я с трудом поднялась на ноги, пытаясь помочь встать девочке, которая неудачно приземлилась на лицо, болезненно раздирая половину щеки. Она продолжала нервно всхлипывать, и я не глядя взяла ее за руку, уводя прочь от вечно голодного мертвеца.

Уже заметно стемнело.

Раньше, еще месяц назад в этом районе кипела жизнь. Мимо пролетали автомобили и до отвала набитые туристами двухэтажные рутмастеры. Люди прогуливались по знакомым старинным улицам города, кто-то спешил домой с огромными продуктовыми пакетами, а кто-то сидел на подъездной ступеньке и молча разглядывал прохожих.

Вокруг царила легкая, непринужденная атмосфера с невероятно быстрым ритмом жизни, который мы даже не замечали. Освещение на улице было колоссальное: как только солнце заходило за горизонт – абсолютно каждый фонарь загорался светом теплого мягкого оттенка. Яркие фары мимо проезжающих автомобилей, свет из окон офисных помещений, жилых домов и прозрачных витрин магазинов – все это создавало какую-то особенно теплую атмосферу мегаполиса, не давая ни единого шанса на негативные мысли и эмоции.

Но прямо сейчас эта улица, напрочь лишенная освещения, является нашим врагом. Из любого темного угла на нас может накинуться парочка ходячих трупов или агрессивно-настроенные рейдеры с заряженными автоматами.

Я старалась изо всех сил сдерживать нервную дрожь в руках, чтобы не передавать свое состояние Кэти, но, как известно, – чужой страх крайне заразителен. Девочка продолжала мужественно сглатывать слезы, покорно следуя за мной по пятам. По спине пробегал очередной табун мурашек, когда я улавливала приближающийся рев мотора автомобиля рейдеров.

Где Рон?! Он ушел в магазин через дорогу, а не через пару кварталов от нас! Мы не можем продолжать стоять на месте и ждать его! А вдруг… вдруг с ним что-то случилось в том магазине – незапланированная толпа муз или… его настигли те самые рейдеры, которые беспорядочно расстреливают все мимо проезжающие помещения.

Не хочу думать о плохом… Не хочу. Не хочу. Не хочу.

Кровь стыла в жилах, учащенный пульс бился в шее, сердце стучало в ушах и вырывалось из груди, словно испуганная птица в клетке. Мы были похожи на тех пернатых, которых может испугать один лишь звук, после чего они начинают нервно биться об железные прутья клетки.

Мы не могли бежать по открытой улице: в любой момент нас могли подстрелить рейдеры или того хуже – насильно запихнуть в фургон, чтобы поставить на нас парочку опытов.

Как только я краем глаза уловила фары белоснежного фургона – Кэти тут же потянула меня назад в сторону заднего входа одного из офисных зданий. Ее белокурые косички резво подпрыгивали вверх, и каждые несколько секунд она оглядывалась в мою сторону, чтобы убедиться, что я бегу вслед за ней.

– Беги! – прокричала я ей вслед, отпуская крохотную влажную ладонь. – Беги, Кэти, не оглядывайся!

Только чудом мы прибежали к заднему входу какого-то магазина одежды, пролетая мимо мусорных баков. Кэти бежала впереди, ее губы что-то говорили, кричали, вопили, но я не слышала, не понимала, не…

В моей голове раздавался лишь тошнотворный звук мотора, приближающегося с каждой секундой. Я не оборачивалась. Не хватало духу, да и было бы глупо тратить на это время.

Позади раздавались несколько пар приглушенных шагов, колеса автомобиля звонко повизгивали, проезжая огромные лужи размером с океан.

Ну, вот и все, вот и все, вот и все…

Почему они не стреляют?!

Легкие начинали гореть, щиколотки разваливаться на части. Я хватала ртом воздух, не в силах дальше бежать. Кэти бежала впереди меня на расстоянии нескольких десятков шагов.

– Нет, нет, нет! – раздавались ее пронзительные крики, когда она повернула голову всего на долю секунды. В серых глазах промелькнули отголоски ужаса, боли и страха.

Больше она не оборачивалась…

Глава 3

Тяжело дыша, я распахиваю глаза, натыкаясь на неизменный белоснежный потолок с несколькими флуоресцентными лампами. Осторожно поднимаю корпус и усаживаюсь на матрасе, разглядывая помещение.

Я уже давно потеряла счет времени.

Если бы не мелкие форточки, находящиеся по ту сторону стекла, где без конца и края расхаживают работники корпорации – я бы и не подозревала о том, какое сейчас время суток, даже примерно. Судя по пустующим коридорам и солнцу, которое пытается достать до меня теплыми лучами сквозь прозрачное стекло, сейчас раннее утро.

Ко мне никто не подходит уже несколько суток.

Возле потайной двери по традиции находится небольшая порция очередной безвкусной каши и стакан с прозрачным содержимым. Медленным шагом, продолжая хромать на правую ногу, я подхожу к тюремной порции и нагибаюсь: все такое же холодное и мерзкое, не имеющее запаха и вкуса.

Желудок болезненно реагирует на невкусную похлебку, и я со скоростью света уничтожаю положенную порцию, чтобы больше не чувствовать комки застывшей каши на языке.

Когда это закончится? Неужели они вечно будут удерживать меня в стеклянной клетке, пока я не сойду с ума? Чего они, черт возьми, добиваются? Почему со мной никто не разговаривает?

Я уже всерьез задумываюсь о том, чтобы подкараулить человека, который подкидывает мне отвратную еду. Быть может, у меня получится потянуть его безымянную руку на себя и выбежать из заточения?

Мой взгляд падает на камеры. Эти лабораторные ублюдки следят за каждым моим вдохом и выдохом и наверняка просекут, что я буду сидеть возле потайной двери, словно сторожевая псина в ожидании жертвы. В этом случае я рискую остаться без еды, даже без такой мерзкой. А умереть от голода не входит в мои планы, как и не входит моя смерть в планы Дианы.

С трудом сдерживая себя, чтобы не пнуть тарелку в стену, направляюсь в душ, намереваясь смыть с кожи липкий слой ужаса. Полностью освободившись от комбинезона с термоконтролем, я впервые за пару дней вижу свое обнаженное тело. Взгляд тут же падает на правое бедро, которое не дает покоя мне вот уже несколько дней. Кончиками пальцев слегка прикасаюсь к внешней стороне бедра, которую украшает бордовый сморщенный круг с гладкой рубцовой тканью посередине. Судя по цвету ранения – в меня стреляли как минимум несколько недель назад. Но не стоит забывать, что моя кожа весьма отличается от кожи обыкновенного человека, по крайней мере мгновенной регенерацией. Неужели в меня попали всего один раз? Тогда почему остальные многочисленные рубцы по всему телу, скрытые белоснежными медицинскими пластырями, имеют ровную горизонтальную форму скальпеля?

Что опять затеяли эти лабораторные ублюдки?

Прохладная вода с ленивым напором обрушивается на бледную кожу первыми каплями, доводя до неприятных мурашек. Сначала подставляю ладони, затем обдаю брызгами ступни, постепенно привыкая к прохладной температуре воды. Когда охлаждающий поток захлестывает меня полностью, приводя в порядок мысли, я прикрываю лицо ладонями и растворяюсь в мучительных воспоминаниях.

Я вытирала первые бессильные слезы с влажных щек тыльной стороной ладони. Нервно сглотнула и, опираясь руками об кухонную столешницу, постукивала по ней подушечками пальцев.

– Я за всю жизнь так и не понял, что нужно делать, когда женщина плачет.

Я издала нервный смешок, хлюпая носом.

Он подошел сзади чуть ближе. Я ощутила, как его крепкие теплые руки обвили мою талию, а в нос ударил любимый аромат черной ванили. Он плотно прижался к моей спине, и я буквально ощутила каждую клеточку его тела.

– Эй, не переживай, – его тихий голос в сочетании с легкой хрипотцой раздался в волнующей близости. Я плавно прикрыла глаза и откинула голову назад, затылком утыкаясь в его крепкую грудную клетку. – Просто дай ей время, она успокоится и… мы что-нибудь придумаем.

– Ты бы видел, как ее трясло… – в воздухе раздался мой отчаянный шепот. – Она никогда не примет мой выбор, – я нервно сглотнула, сделав паузу. – Она никогда не свыкнется с мыслью, что я не должна подчиняться каждому ее слову, что ее дочь выросла и имеет право на…

– Любовь моя, она, как и любая мама волнуется за тебя.

Он зарылся в мои распущенные волосы, теперь шоколадные пряди небрежно разбросаны по спине. Кончиком носа скользнул по внешней стороне моей шеи, вдохнув аромат моего любимого шампуня с кокосом. Спустя мгновение одной рукой убрал непослушные пряди в сторону и оставил на моем оголенном плече парочку нежных бесшумных поцелуев. Всего два легких едва заметных прикосновения, а бабочки внизу живота уже приготовились совершить очередное сальто.

Я сглотнула слезы и развернулась к нему лицом, обвивая его шею руками. Он приложил горячие губы к моему прохладному лбу и громко выдохнул.

– Солнце, ты же знаешь, – прошептал он, большим пальцем поглаживая мою влажную от слез щеку. – Что бы не случилось – я всегда буду с тобой, рядом. Слышишь? Я могу потерять все, но только не тебя и Кэти. Только не вас, только не вас двоих…

Он сглотнул и нервозно поджал губы, а я коротко кивнула в ответ и крепко прижалась к нему всем телом, одной рукой поглаживая его густые темные волосы. Вдохнула ненавязчивый аромат черной ванили и все переживания, все ссоры с мамой плавно исчезли из головы, а на их место пришло полное осознание – я сделала правильный выбор…

Его крепкие руки смело обхватили мою талию и усадили на кухонную столешницу, отпихнув в сторону разделочную доску для мяса и парочку тарелок для будущего ужина. Мы находились на одном зрительном уровне, и его глаза цвета сияющей полярной ночи обжигали меня пронизывающим пламенем.

– Я знаю, ты хочешь сказать, чтобы я позвонила ей через пару дней, да? – тихо произнесла я сквозь улыбку.

Он одарил меня фирменной половинчатой улыбкой, больше схожей с ухмылкой, и едва заметно кивнул. Его ладонь тут же потянулась к моему лицу, и большой палец медленным осторожным движением поглаживал мою нижнюю губу. Эти короткие чуть заметные прикосновения взбудоражили мою фантазию, и я ощутила, как в легких постепенно заканчивался воздух.

Я потянулась вперед и с нетерпением притянула его к себе, скомкав руками темно-синюю рубашку. Его властные и горячие губы мгновенно накрыли мои, а руки уже путешествовали по волосам, властно захватив затылок. Его свободные пальцы неторопливо пробегались по позвоночнику от самой шеи и плавно спускались к краям моей белоснежной майки.

Одной рукой я провела по его волосам, а вторая уже пыталась расстегнуть пуговицы на его рубашке, чтобы как можно скорее ощутить тепло его тела. Когда я осознала, что одна рука не справится с толстой тканью и мелкими пуговицами, ей на помощь пришла вторая. За считанные секунды я расправилась с его рубашкой и, наконец, с предвкушением начала скользить по его горячей коже, ощутив абсолютно каждый напряженный мускул.

Он прожигал дыры на моей коже, осыпая ее поцелуями. Мои губы уже напрочь обожжены его пылкой любовью, а шея и ключицы приближены к ожогу второй степени. Не в силах сдерживать улыбку, я запрыгнула на него, обвив ногами его талию.

Его крепкие и надежные руки удерживали меня за бедра, и в какой-то момент он начал осыпать поцелуями мою широкую улыбку. Майка бесшумно полетела на паркет, практически одновременно с нашим приземлением на кровать. Он навис надо мной с хищной улыбкой на лице, а я в это время с нетерпением пыталась расправиться с автоматической пряжкой на его ремне. Мои ногти неприятно звенели, соприкасаясь с серебристым металлом, и спустя минуту я испустила тяжкий вздох, когда увидела, что ремень так и не поддался моему воздействию.

Черт, я никогда не справлялась с его автоматической пряжкой на ремне. Зачем их делают такими навороченными?

Он взял все в свои руки с легкой ухмылкой на лице, не спуская с меня фирменного хищного взгляда любимых бледно-ледяных глаз. Расправляясь с одеждой, я перекатилась наверх и двумя руками уперлась об темно-коричневый плед, глядя ему в глаза. Шоколадные волосы наполовину перекрыли взор и нависли вперед, а кончики слегла щекотали ему лицо, едва соприкасаясь с кожей.

Он тяжело дышал.