Цитаты из книги «Крылья»

Что бы там Уайдбек ни заливал нам, я убеждена, что мы тоже можем влюбиться. Втрескаться по уши! Свалиться в любовь, как говорят англичане. Просто нужен небольшой толчок извне. Немного этой магии. Щепотка чужого безумия. Донорское тело с засевшей в голове Инсаньей… А потом только позволь ей – и она станет частью твоей души и уже не покинет тебя!

– Ты продолжала любить его после возвращения в собственное тело?! – О боги, да!

И пока я потрясенно осмысливала эту характеристику, Неофрон шагнул ко мне, сжал мои предплечья и поцеловал. И поцеловал снова. И еще раз. Пока ноги не перестали держать меня. Успокаивающе, нежно, так, как, должно быть, целуют после долгой жаркой ночи…

– Или о том дне, когда меня целовал не мажорный одноклассник с напомаженной челкой, а – впервые – мужчина. И целовал так, что мои мозги чуть не вылетели.

И в этот момент он обернулся и увидел, что моя машина все еще на парковке. Его рука соскользнула со спины девушки, и он быстро пошел ко мне. Я сидела в салоне, схватившись за голову, и больше ничего не слышала. Неофрон подбежал и ударил ладонями по стеклу, словно умоляя меня открыть заблокированные двери. Я нажала кнопку, дверь распахнулась, его рука потянулась ко мне и… Меня выбросило.

Мне вдруг захотелось поговорить с ним. О чем угодно. Расспросить о графике тренировок. Узнать лучшее средство от синяков. Выяснить, где тут ближайшая кофейня… Да что угодно, лишь бы он снова стоял напротив и говорил со мной. Ох, да он просто выбил меня из колеи своим «одолжением». Или прилюдной разметкой своей территории. Черт его знает, что это было. Я была этакой… принцессой своего мира, и еще ни один мужчина не позволял себе подобного.

Не могу сказать, что все это мне не понравилось.

уничтожил все воспоминания донора, но твоя любовь к ней…

– О небо! Я не верю своим ушам. Неужели до тебя все еще не дошло, что это не его чувства? Они – твои, твои! Силентиум

Я в реабилитации Уайдбека, мое новое тело опутано датчиками и с ног до головы укрыто одеялом. Я слышу голоса по ту сторону двери и медленно приподнимаюсь на локтях. – Входи, он уже здесь, – доносится до меня тихий голос сестры. Дверь открывается, и я вижу Лику. Мои глаза затягивает туманом, губы пересыхают, пальцы впиваются в одеяло. Мне кажется, что я не видел ее целую вечность, если не дольше. Но теперь она здесь, она приехала, она дождалась! Я протягиваю к ней руку, и Лика резко отшатывается назад, натыкаясь спиной на Дио. Ужас и отвращение. В ее глазах ужас, отвращение и ничего больше. Моя вытянутая рука – темная и сухая. На ней выпирающие вены и густые темные волосы. Трясущимися руками я поднимаю одеяло и оглядываю свое новое тело: я в теле безногого старика-талиба, в том самом, в котором обитал Альцедо в своем прошлом прыжке. Но теперь в нем по какой-то невероятной случайности – я. Вместо ног у меня два коротких обрубка, я провожу ладонью по лицу и чувствую короткую жесткую бороду, я упираюсь языком в передние зубы и ощущаю, что доброй половины из них нет. «Лика» – выдыхаю я, и мой голос похож на голос больного, охрипшего от жажды ворона. Лика смотрит на меня и закусывает губу, чтобы сдержать вопль. – Это только начало, его только что привезли, – шепчет ей Диомедея, обнимая за плечи, – после реабилитации это будет совсем другой человек. Он визуально помолодеет лет на десять, у него будут отличные протезы и… Загляни в его глаза, это он. Тот, кого ты любила. Тело – это всего лишь оболочка, самое главное увидит только твое сердце! Лика ничего не говорит. Она стоит напротив – бледная, тонкая, чистая, как цветок из утреннего сада, и, кажется, вот-вот потеряет сознание. «Я была уверена, что все будет как в сказке, – написано на ее лице. – А теперь ты явился в теле, к которому мне даже не хочется прикасаться!» Лика разворачивается и выбегает из палаты, Диомедея бежит за ней, я вытаскиваю из руки иглу капельницы и наматываю силиконовую трубку вокруг своей шеи…