Глава 9

Высокие своды величественного здания, кажется, хотят уничтожить своим размером каждого, входящего. Я, со своим нормальным человеческим ростом, ощущаю себя мелкой букашкой на их фоне. Еще и статуи рыцарей в доспехах, которые трудно рассмотреть, из-за того, что они стоят на колоннах, высотой метров шесть высотой. Приходится задирать голову вверх, чтобы их, хотя бы, увидеть.

Огромные витражи, расположенные в проемах между колоннами, повествуют о каких-то событиях, смысл которых мне не ясен. На них изображены люди в античных одеждах, похожие на тех, статуи которых я видела в своем доме. Вот один передает другому какой-то свиток. А тут у античного героя в руке меч. Но в каждом изображении есть одна общая закономерность – на всех есть изображения животных в тех или иных локациях. Где-то полностью, где-то уместилась лишь голова, но животные есть на каждом витраже.

Что сие значит, мне не известно. Но, думаю, бабушка сможет пролить свет на историческую правду. Надо будет расспросить ее потом.

– Вам сюда, Варвара Андреевна, – обращается ко мне некто в военной форме, указывая на высоченную дверь.

На этот раз форма черного цвета. А на регулировщике была белая. И я видела еще нескольких служителей закона, как бы у нас сказали, в белой форме во время поездки. В чем же разница?

Он выжидающе замер, любезно открыв мне двери. До меня донеслись обрывки фраз. Видно, кто-то прямо сейчас произносит пламенную речь, как часто бывает в парламенте. И мне надо будет что-то сказать? Мамочки! Что я скажу?!

– Я доложу о вашем приходе, – добавляет офицер.

В горле пересохло. Волнение подступило со страшной силой. О моем приходе никто и никогда не докладывал. Я же не смогу даже ровно пройти в этой дурацкой юбке, если мои колени будет шатать от груза ответственности! Знаю, бабушка убьет меня, но сейчас я не могу иначе.

– Не спешите, – говорю, высокомерно вздернув бровь, как учила бабушка, – принесите мне воды. Прямо сейчас.

Офицер замешкался, но, все же, отправился исполнять приказ. А я решила сначала немного освоиться. Отхожу от злополучной двери, иду по коридору. Он имеет круглую форму. Совсем, как в театре, где есть несколько входов в зрительный зал.

Кстати, здесь нашлись другие двери. И не одна. Они разного размера. Есть высоченные, метров по пять. А есть маленькие, привычные, под обычный человеческий рост. Оглядевшись по сторонам, я аккуратно заглядываю за одну из таких дверок.

Тут темно, но слышны голоса. Где-то вдалеке кто-то произносит пафосную речь, смысла которой мне пока не разобрать. Стараясь двигаться как можно тише, я иду вперед, на звук голоса. Глаза привыкли к слабому освещению. Но с дрожащими коленями поделать ничего не могу. Хорошо, что к стене прикреплены широкие балки, за которые можно ухватиться.

– Совет не может игнорировать опасность, с которой нам всем скоро придется столкнуться, – вещает хорошо поставленный мужской голос. Я же пробираюсь вперед.

Как оказалось, дверь, которую я выбрала, ведет под трибуны, а балки нужны для прочности конструкции. Наверняка, никто их совета не ходит здесь, и вряд ли, они ждут, что кому-то придет в голову пробираться в Совет таким странным способом. Поэтому сейчас меня никто не видит, но я могу посмотреть на это великосветское сборище, как будто, со стороны. А, заодно, и послушать, о чем они говорят, пока меня там нет.

Сам зал заседаний представляет собой большое круглое помещение с площадкой, на которой расположена круглая площадка в центре, и рядами скамеек в несколько ярусов. Между рядами есть проходы – вот к ним и ведут высокие двери, которые я видела. Всего таких больших проходов восемь. И, если тот офицер, которого я встретила, предлагал мне определенную дверь, то, возможно, их число не случайно.

– В народной среде зреет протест, – ведет свою пламенную речь голос.

Очень аккуратно пробираюсь вперед, чтобы рассмотреть спикера. Он стоит ко мне спиной. И все, что я смогла точно опознать, – это военная форма. Черного цвета.

– Разведка доносит о группах, которые настроены радикально, – говорит мужчина.

Вот, он повернулся, и я смогла рассмотреть его лицо. Широкий лоб в обрамлении темных волос, которые зачесаны назад. Глаза смотрят жестко из-под черных бровей. Прямой нос и жесткий, напряженный подбородок. Есть в его чертах нечто знакомое. Но что именно, не могу сказать.

Мужчина прошелся взглядом по присутствующим, и мне стало не по себе. От него исходит такая аура властности, что, кажется, от одного слова этого человека могут рухнуть небеса.

– Почему армия ничего не делает с этими радикалами? – послышался чей-то выкрик из зала.

Мужчина резко повернулся на звук вопроса.

– Армия делает, еще как, делает, – усмехнулся мужчина в военной форме. – Только за последний месяц были вскрыты три группы влияния, которые готовили террористические акты.

По залу прокатился возмущенный шепот.

– Мы должны действовать жестко, – продолжает мужчина в форме. Его челюсти напряглись сильнее, на скулах заиграли желваки. – Нужно решать проблему кардинально. Раз и навсегда.

Не знаю, кто он такой, но говорит складно. Красиво, я бы сказала. И военная форма ему к лицу.

– Что вы предлагаете? – звучит из зала.

Да, мне бы тоже хотелось знать.

Хищно сверкнув глазами, мужчина повернул голову так, чтобы можно было рассмотреть того, кто это спросил. Он повернулся в мою сторону, и мои колени затрясло от страха с удвоенной силой. Кажется, его гнев сейчас направлен именно на меня горемычную. Пусть, он не видит меня под трибунами, все равно.

Этот человек опасен, это ясно без слов. Во мне всколыхнулся инстинкт самосохранения, который завопил: «Беги!» И мне стоило немалых внутренних сил, чтобы не исполнить интуитивный позыв в сию же минуту.

– Нужна военная диктатура, – отчеканил дьявол в черном.

По залу прокатился возмущенный гул.

– Только так нам удастся сохранить порядок, – добавляет мужчина. Несмотря на шум в зале, его голос отчетливо слышен. – Только так, и никак иначе. Дайте военным расширенные права. Только это может спасти нас всех и поможет сохранить порядок в городе!

Звучит убедительно. Этот дьявол в погонах умеет убеждать. Да, только я помню, чем подобные эксперименты оборачивались в истории нашего мира. Всегда действие рождает противодействие. А подавленный народ может желать только одного – реванша. Это путь в никуда. Не могут же они не понимать этого?

– Но мы всегда были свободным обществом! – воскликнул кто-то из зала. – Председательствующая партия против этого предложения!

Не знаю, кто это сказал, но порыв явно не понравился властному дьяволу в центре зала. Сжав руки в кулаки, он уставился на протестующего, как на кровного врага. Того и гляди, вцепится в него, чтобы разорвать!

– И где ваш Председатель? – хмыкает мужчина злобно. – Что-то я не вижу ее здесь сегодня.

Гул в зале стал громче. А мне захотелось хорошенько встряхнуть этого гада в черном, который мутит нечто, имеющее далеко идущие последствия. Боюсь, результат будет прямо противоположный тому, который ожидает этот вояка.

– Предлагаю поставить на голосование вопрос о передаче инициативы в Совете, – заявляет мужчина в черном.

Зал загудел, как разворошенный улей. Тут и там послышать выкрики.

– Правильно! – звучит с одной стороны.

– Это переворот! – кричат с другой.

– Пусть военные наведут порядок! – орут с третьей.

– Нам нужен новый Председатель! – выкрикивает кто-то.

Рой голосов в зале стал таким громким, что перекричать его можно только, если установить микрофон и огромные колонки. Но даже это не переменило выражение лица мужчины в черном. Все с тем же надменным видом он рассматривает присутствующих, словно, кучку лающих собак. Решил, что дело сделано? Что уже победил?

А фиг тебе!

Внутри всколыхнулось такое возмущение, на фоне которого мой страх резко ослаб. Не знаю, что за сила толкнула меня действовать. Быть может, пресловутые гены, о которых говорила бабушка? Только выжидать и дальше я не намерена!

Выхожу из укрытия к одному из проходов. В шумном зале мои шаги не слышны, поэтому люди не сразу замечают появление нового персонажа на сцене. Первым, кто как-то реагирует, это дьявол в черном. Его челюсть уплыла вниз, а глаза расширились от удивления. Злорадно улыбаюсь, глядя на то, как меняется его лицо. Что? Не ожидал, гад?

Я тебе покажу кузькину мать!

С победоносным видом прохожу вперед и останавливаюсь прямо напротив него. Зал умолк, вокруг разом наступила гробовая тишина.

– Господа, – чеканю четко, вздернув победоносно подбородок. Мой голос, оттолкнувшись от круглого потолочного свода, гулко разнесся по залу, – слухи о моей смерти несколько преувеличены.

Глава 10

По залу прокатился ропот. Где послышался женский вскрик, где-то кто-то упал в обморок. Я даже не повернула головы. Наблюдение за тем, как меняется выражение лица властного гада в черном, доставляет мне особое злорадное удовольствие. К несчастью, он быстро взял себя в руки, и шок на его лице сменился снисходительной ухмылкой.

– Вы опоздали, Варвара Андреевна, – скалится он, насмешливо глядя мне в глаза, – пропустили самое интересное.

Нет, ну каков гад! Ничего, я смажу эту ухмылочку с его физиономии.

– А мне кажется, я поспела как раз вовремя, – чеканю жестко.

Меня так и подмывает плюнуть ему в физиономию, только бы не видеть, как его взгляд нахально прошелся по моей фигуре. И, надо же! Зачем мне, именно сейчас, вспоминать о сексуальном кружеве, которое надежно запрятано под плотным нарядом? Да что он себе думает? Солдафон недоделанный!

– Вопрос передачи власти снимается с повестки, – оглашаю громко.

Я же могу так сделать? Как мне помнится, бабушка говорила, что именно Председатель формирует повестку. Он же и подсчитывает голоса. А каждый вопрос, который планируется обсуждать, согласовывается заранее.

– А если я стану настаивать? – ухмыляется этот гад.

Мой глаз нервно дернулся. Руки сжались в кулаки.

– Подайте прошение по установленной процедуре, – чеканю жестко, глядя ему прямо в глаза.

Каждая подача согласовывается с лидерами партий. И обязательно с Председателем, который может высказаться в его поддержку или наложить вето, продвигая другие, более срочные задачи, на свое усмотрение. Так написано в законе, который придумали много лет назад. Но, на практике, Председатель не накладывал вето на запрос еще ни разу, и все вопросы обычно рассматривались Советом в штатном порядке.

Мужчина склонил голову в знак согласия. Напоследок сверкнув глазами, он ушел с площадки, чтобы занять свое место в одном из кресел на трибуне.

Он не оставит мое внезапное появление и свое унижение без последствий, я это знаю. Ощущаю кожей угрозу, которая от него исходит. Руки снова похолодели, и мне пришлось усилием воли держать на лице то надменное выражение, которое я около часа репетировала перед зеркалом дома.

Поворачиваюсь лицом к публике, осматриваю трибуны. Людей не так много, как мне показалось в начале, и многие стулья пусты. Это от того, что все места бывают заняты только в период итоговой коллегии, которая проходит ежеквартально. А ее время еще не пришло.

– Предлагаю завершить заседание, – говорю громко, чтобы всем было слышно. Пустая предосторожность, здешняя акустика не даст потеряться даже шороху. – Есть возражения?

Я должна была только появиться, а не устраивать скандал. Бабушка говорила, что пока мне лучше ограничиться лишь тем, что покажу себя коллегам по работе, так сказать. Они должны знать, что их лидер жив и здравствует.

А главное – после моего появления в Совете протестные настроения резко ослабнут. Все, присутствующие здесь, принадлежат к старым семьям города. Их больше заботит собственный капитал, который исправнее растет в периоды спокойствия. От погромов и распрей никто страдать не хочет. Как и никто не хочет что-то менять.

Надменно оглядываю ряды членов Совета. Конечно, от меня не ускользнул внимательный взгляд из-под черных бровей, прожигающий во мне дыру. Будь он неладен, чертов гад! Надо будет узнать у бабушки, кто это такой.

– Собрание Совета объявляется оконченным, – провозглашаю властно.

Мне нужно убраться отсюда, и, как можно, быстрее. Но сделать это в дурацком чехле вместо юбки сложнее, чем кажется. Еще и каблуки, от которых ноги начали гудеть, как только я всунула в ноги в эти туфли. В итоге, едва иду, усердно делая вид, что так и задумано.

– Товарищ генерал, – слышу краем уха, – виноват…

– Почему я узнаю последним?! – грозно чеканит, уже знакомый, властный голос.

Этот гад всех привык держать за горло? Он иначе просто не умеет что ли? Ох, как бы я ему ответила! С каким удовольствием послала бы его к черту. Пусть только попробует задавать мне вопросы таким тоном!

– Я и сам не понял, как такое возможно, – слышу ответ. – Она умерла, это совершенно точно.

По спине прокатился холодок.

Ой, а не обо мне ли они говорят? Что, если этот гад догадался, что я – это не совсем я? Что будет? Мамочки!

Колени затряслись с удвоенной силой. И, как назло, еще и пол тут натерт до блеска. Нога поехала вперед, а я беспомощно замахала руками, пытаясь сохранить равновесие.

Прекрасно, Варя! Осталось только грохнуться и что-то себе сломать, мерзкому гаду на радость! Нет, только не это! Зажмуриваюсь , что есть силы. Будто, это может спасти от позора.

Но долететь до пола я не успела.

Фух, Варя, выдыхай!

Хорошо, что меня успели подхватить за талию, не давая упасть. Да так ловко, что я и вскрикнуть не успела. Облегченно выдыхаю и, довольно улыбнувшись, открываю глаза на своего спасителя. Чертов гад, одного вида наградных крестов на его мундире хватило, чтобы понять, кто тут оказался самым проворным.

Чтоб тебя, нечистая сила!

– Ты и минуты не можешь прожить без риска для жизни? – шипит мне в лицо, сверкая гневно глазами. – Боюсь, мне придется снарядить отряд для твоей охраны.

Лицо вспыхнуло, как переспевший помидор. Да как он смеет шутить надо мной?! Попробовал бы сам в этих идиотских доспехах походить! Еще неизвестно, кому бы отряд понадобился?!

– Как-нибудь обойдусь, – шиплю в ответ. – Пустите!

Мужчина скалится, серые глаза обжигают адским огнем. Но и я не промах. Отталкиваю негодяя, пытаясь освободиться. Возвращайся в ад, и оставь меня в покое!

– Не спеши, – он выпускает меня из захвата. Да так резко, что я чуть не грохнулась снова. – Тебе придется ответить на мои вопросы.

А вот это уже серьезная угроза. Боюсь, игра вопрос-ответ в распорядке дня не значилась. Этот гад с, пронизывающим до костей, взглядом, быстро выведет меня на чистую воду. Еще не хватало, чтобы он объявил меня самозванкой и захватил власть в Совете.

– У меня другие планы на сегодня, – огрызаюсь. Он ни за что не узнает, каких усилий мне стоило не задрожать от страха и придать голосу ровный и уверенный тон. – Боюсь, интервью в них не входит.

Брови мужчины сошлись на переносице, на скулах заиграли желваки. Серые глаза потемнели, став почти черными. Видно, самоуверенный генерал не привык, чтобы женщины ему отказывали? Ну, ничего, сие поправимо, я открою этот счет!

В голове в миг родилась дерзкая отповедь. И я, даже, открыла уже рот, когда нас бесцеремонно прервали.

– Генерал Дологов, – обратился к моему собеседнику пожилой мужчина, – на пару слов. Есть срочное дело.

В горле застрял ком, и мой остроумный ответ тут же вылетел из головы.

Дологов? Еще один? У Тимура в этой реальности есть брат?

Или это однофамилец? Но нет, не может быть! Бабушка говорила, что в городе есть два клана, которые всегда между собой соперничают, и члены их семей занимают самые высокие руководящие посты. Это Токмачевы и Дологовы. Те самые Дологовы, у которых сына зовут Тимур. Мой Тимур. Кстати, почему его нет на собрании?

– Мы еще не закончили, – прошептал мужчина мне в ухо до того, как отойти в сторону.

Я же, воспользовавшись этой заминкой, спешу выйти из зала поскорее. Мне нужно уносить отсюда ноги. Это во-первых. А, во-вторых, кажется, бабушка забыла мне кое о чем рассказать. Например, о том, что второй Дологов ненавидит меня не меньше, чем сам Тимур.

Выхожу из здания и забираюсь в машину. Хорошо, что водитель догадался подогнать ее к самому входу.

– Домой, Никита, – бросаю, хлопнув дверью, – и побыстрей.

– Будет сделано, Варвара Андреевна, – отвечает мужчина.

Машина трогается с места. Но я успеваю заметить, как грозная мужская фигура в черной военной форме вышла из здания. Как раз в то мгновение, когда было уже поздно. Чтобы припереть меня к стенке, ему бы пришлось гнаться за автомобилем. И на какое-то мимолетное мгновение я подумала, что мужчина так и поступит. Сердце исполошно застучало в груди, ледяные руки сжались в кулаки. Я отвернулась от окна, чтобы не видеть этого дьявола и дать себе возможность успокоиться.

Обратный путь прошел гораздо быстрее. Не было заминки на перекрестке, и, кажется, даже машин на дорогах стало меньше. Едва автомобиль остановился, я открываю двери и выпрыгиваю, чтобы поскорее попасть в дом.

– Бабушка!? – кричу, едва переступив порог.