Глава 6

Жанна.

Сжимаю в руке визитку, на которой строгим шрифтом нанесены имя и номер телефона. Альберт Викторович дал мне эту карточку, когда я уходила. И теперь она прожигает мне пальцы. Как клеймо, которое я не смогу отмыть.

Все просто. Если я отправлю ему номер своего счета, то это будет точкой невозврата. Потом отказаться уже не получится. И он сможет делать со мною все, что захочет.

Мужчина с глазами из холодного тумана…

Красивый, привлекательный, не из моего мира. Я боюсь даже представить себе, чего может захотеть его требовательная фантазия! Что он попросит? Почему я не спросила сразу? Мамочки!

Мне нужно решиться, ведь, выхода нет. Но я все медлю…

Обратной дороги потом не будет…

Я никогда так не поступала. Да и предложений подобных мне никто не делал. И еще неделю назад я бы плюнула ему в лицо, едва мужчина озвучил непристойное предложение. Но…

Все-таки, какие удивительные у него глаза. Холодные, будто, не живые.

Боже! Жанна, зачем ты об этом думаешь? Решайся, вряд ли такой мужчина станет ждать долго. Он просто найдет себе другую игрушку, а тебе придется идти в бордель. Потому, что иных предложений нет, и долг сам себя не отдаст.

Забираюсь в постель, накрываюсь одеялом с головой. Как в детстве, когда я пряталась от мамы, чтобы она не отвела меня в садик. Будто, так можно укрыться от взрослых проблем?!

И как меня угораздило вляпаться в эту историю?! Отчим всегда хорошо ко мне относился, помогал делать ремонт. А потом просто исчез… Ровно за день до того, как Давид Арамович пришел по мою душу.

Стоит вспомнить, и ноги вмиг холодеют от ужаса. Наверное, до того дня, когда увидела его в своей квартире, ни за что не поверила бы в то, что такое возможно в реальной жизни. Всегда считала, что это бывает только в кино. К несчастью, нет, и Давид Арамович за каких-то полчаса сумел внушить мне такой ужас, от которого я еще два дня боялась выйти из дома.

Под одеялом душно, скидываю его с себя. Мне нужно успокоиться, и все обдумать. Лучше сделать это утром, которое мудренее вечера.

Какие, все-таки, необычные у него глаза…

Господи, Жанна! Прекрати думать про этого мужика! Он просто работодатель, не более. Только хочет он не выполнения служебных обязанностей, а совсем другого…

Мамочки!

Что, если этот Альберт извращенец? Тогда все понятно. Это объясняет то, что он вынужден платить за секс. Боже! Что, если он мучает и избивает женщин, а потом платит им за молчание?

Сердце беспомощно сжалось, я едва дышу от страха. Руки и ноги заледенели, и мне пришлось снова потянуться к одеялу. Но, даже так, их никак не удается согреть.

Нужно перестать об этом думать. Просто отложить все мысли до утра. Или я просто сойду с ума!

Нет, как тут не думать? Соглашаться придется, у меня нет иного выхода.

Давай, Жанна, всего одно движение руки. Это только номер счета, который нужно отправить мужчине. Просто номер! Ничего больше! Пока ничего… но потом…?

Ворочаюсь с боку на бок. Пытаюсь спать, но ничего не выходит. Только под утро удалось забыться тревожным сном.

Мне снится густой туман в серых глазах. Они смотрят, будто, сквозь меня. Как слепые, не видят. В них нет ничего, только пустота. И лицо мужчины бледное, как у призрака. Почти жуткое, без тени эмоции. Не лицо, а маска. Декорация. Дунешь, и развалится.

– Вставай, спящая красавица, – говорит мужчина, – или мне тебя поцеловать?

Что? Зачем?

И вдруг мужчина бьет меня по лицу. Больно, обжигая щеку.

– Ай! – просыпаюсь, резко поднимаясь в кровати.

Прижимаю руку к щеке. Она горит огнем, а пощечина мне не приснилась. Резко распахиваю глаза.

– Проснулась, моя прелесть? – скалится Давид Арамович, глядя на меня сверху-вниз.

Инстинктивно подтягиваю одеяло к груди. Несмотря на пижаму с штанами и длинными рукавами, чувствую себя голой под пристальным взглядом. Этот человек приходит и уходит, когда считает нужным. Так, словно, это не моя квартира, а его. Станет он спрашивать, если ему, вдруг, захочется чего-то еще? Не думаю.

Давид Арамочвич прошелся по комнате и сел в кресло у окна. Удобно устроился в позе хозяина жизни, закинув ногу на ногу.

– Не ждала меня? – спрашивает, подмигивая мне.

Лыбится. Мерзко.

Мороз пробежал по коже. Я бы позвала на помощь, если бы язык не прилип к небу от ужаса.

– Где деньги, Жанна? – спрашивает.

Сердце ухнуло в пятки. В горле резко пересохло. Кажется, этот человек убьет меня прямо сейчас, стоит лишь сказать о том, что денег нет.

– Ай-яй-яй, – цокает языком мужчина, разгоняя сильнее мой ступор, – Жанна, детка, я был недостаточно убедителен в прошлую нашу встречу?

На висках выступили капельки липкого холодного пота. Сердце так громко ухает в груди, что его слышит даже Давид Арамович. Кажется, этот грохот невозможно не расслышать.

Что мне сказать ему? Как заставить не приходить больше? Я снова на мушке, а он опять на вершине мира. С этим ничего не поделать, у него есть власть и сила. А у меня только страхи и долги.

Давид Арамович поворачивает голову. Как истеричка под дулом пистолета, прослеживаю направление его взгляда. В дверном проеме стоит здоровенный мужик. Весь в черном. Как персонаж из криминального боевика. Даже кожаные черные перчатки на руках и зубочистка в зубах имеются. Это орудие убийства, а не человек.

– Карен, – обращается к мужчине Давид Арамович. Затаив дыхание, я каждый звук воспринимаю сейчас остро, как никогда, – объясни девочке, что я не шутил, хорошо?

Амбал скалится, перекатывая в зубах зубочистку. Поправляет на руках перчатки. Одного этого уже хватило, чтобы я умерла от ужаса.

– Кости оставь ей целыми, – Давид Арамович встает с кресла, поправляет пиджак. – Пока, – добавляет мужчина.

Меня уже трясет, как припадочную. Колени нервно отбивают дробь под одеялом.

Карен двинулся в мою сторону.

Паника зашкаливает. Бежать некуда. Этот громила убьет меня, не ломая костей.

– Не надо, – умоляю, – я все отдам. Обещаю!

Карен замер. Давид Арамович остановился в дверном проеме и повернулся ко мне лицом.

– Вы же разрешили мне возвращать частями, – напоминаю, вжимая голову в плечи.

– Твой первый платеж должен был быть вчера, – скалится мужчина, – я не люблю терять время, милая.

От страха к горлу подступает тошнота. Сжимаю руками одеяло, чтобы сдержаться и не блевануть в этот ответственный момент.

– Я отдам! – обещаю дрожащим голосом. – Пожалуйста, дайте мне еще один день!

Карен достал изо рта зубочистку и посмотрел на Давида Арамовича.

– У тебя час, – сообщает мужчина и быстро выходит из комнаты. Я аж подскочила от грохота, когда он громко хлопнул дверью квартиры.

Теперь в кресло напротив моей кровати умостился Карен. Положив в рот зубочистку, он снова принялся перекатывать ее из одного уголка в другой.

Сердце заходится в бешеной скачке, руки трясутся. Меня колбасит, точно припадочную. С трудом нахожу в себе силы, чтобы взять в руки телефон и найти номер своего банковского счета. Отправляю его сообщением на тот номер телефона, который указан на визитке.

Боже! Пожалуйста! Пусть он только сдержит слово!

Мое сообщение прочитано. Я напряженно жду. Все, что мне нужно сейчас, это деньги. Ничто больше не волнует. Условия, наклонности мужчины, его желания – сейчас мне плевать на все это. Мое тело сковано животным паническим ужасом. От которого постоянно потеют ладошки и звенит в ушах.

Четыре минуты. Самые долгие в моей жизни. До того, как на счет приходит аванс. Облегченно выдыхаю, когда вижу изменение суммы в онлайн банке.

– Я могу перевести вам деньги? – спрашиваю, поднимая глаза на Карена.

– Я тебе не банкомат, – заявляет мужчина резко, скалясь.

Банкомат! Точно! Вот, что мне сейчас нужно!

Слезаю с кровати.

– Далеко собралась? – реагирует Карен, мигом вставая с кресла и нависая надо мной грозной тучей.

– Мне нужно снять деньги, – объясняю, – в банкомате, тут недалеко. Я скоро вернусь.

– Еще чего?! – рявкает мужчина. – Одну я тебя не отпущу!

Он идет к выходу, я семеню за ним. Достаю из сумки банковскую карту, машинально хватаю ключи от квартиры и запираю двери. Каждое движение дается с трудом. Руки дрожат, коленки подкашиваются. Если Карен меня не убьет, то у меня есть все шансы упасть и покалечиться по пути к банкомату.

Мы выходим во двор.

– Я подвезу, – Карен бесцеремонно заталкивает меня в машину, швыряя на сидение. Сам обходит автомобиль и садится в водительское кресло. – Говори, куда?

– Тут пара кварталов всего, вон туда, – показываю пальцем направление.

Машина резко трогается с места, цепляюсь пальцами в обивку сидения. До банкомата мы долетаем в считанные минуты.

– У тебя пять минут, – пробасил громила, – и только попробуй удариться в бега! Зарежу.

Испуганно киваю. Выпрыгиваю из авто и несусь к банкомату. Снимаю все, что есть на счете, и возвращаюсь к машине. Карен выхватывает из моих рук деньги, швыряет их на сидение рядом с собой и вжимает в пол педаль газа. Машина срывается с места, уезжая, прежде, чем я успеваю осознать, что произошло. Пялюсь ей вслед, вытаращив глаза. И, только, когда она скрывается из виду, понимаю, что стою на тротуаре в одной пижаме, сжимая в одной руке банковскую карту, а в другой ключи от квартиры.

Будто, в насмешку, с неба срываются крупные капли и падают на голову и плечи. Люди разбегаются, прячась от стихии. А мне этого не надо. Дождь освежает, я выдыхаю, подставляя лицо каплям.

Казнь отложена. Сегодня меня никто не убьет. Как же хорошо быть живой.

Глава 7

Альберт.

Еще один дерьмовый день, и не менее ужасная ночь. Лина звала меня, умоляла забрать ее. А потом исчезла. Растаяла у меня в руках, рассыпалась пеплом. И я снова орал, как сумасшедший. Звал ее назад, вернуться ко мне. Хотел столько всего сказать. О том, как мне херово без нее. Как сдыхаю в одиночестве. Как неумолимо и безжалостно хочется умереть.

Снова пустая постель, смятые простыни. Гребаный фонарь бьет в лицо, возвращая в реальность.

Ненавижу эту реальность. Хочется сдохнуть. Вот так, не проснуться, уплыть к любимой на небеса. И не сбегать утром.

Не видеть этот дом. Сад, в котором цветут розовые розы, любимые цветы моей жены. Надо было выкопать их к черту, а не нанимать садовника. Смотрю на них, и ненавижу свою жизнь. Это мое наказание, плата за то, что не спас ее. Не уберег. Не смогу я вырвать чертовы розы. Это все, что осталось.

– Папа! – зовет Алиса, перехватывая у двери.

Малышка проснулась сегодня раньше обычного. В ее детской реальности папа – это не человек, а супергерой, который вечно балует и дарит подарки. Дочка тащит в руке плюшевого мишку, глядя на мня глазами покойной жены. А я, вот кретин!, не успел убраться во взрослую жизнь. Потому, что, как дурак, смотрел на чертовы розы и думал о том, что ненавижу этот маяк убитого рая.

– Алиса, почему не спишь? – поворачиваюсь к дочери.

Она хмурит носик. Точь в точь, как Лина. Одно лицо. Это лицо терзает меня по ночам. А утром я сбегаю в работу, чтобы протянуть до вечера и не сдохнуть.

Но Алиса не понимает всего этого. И это хорошо. Незачем маленькой девочке знать, что ее папаша никакой не герой, а конченный псих.

– Не хочу, – снова хмурится девочка. – С тобой хочу.

Наклоняюсь, подхватывая дочку на руки. Заглядываю в любимые васильковые глаза. Каждый раз, как дежавю, накатывает. В груди ныть начинает. К горлу подступает ком. Ну какой из меня попутчик, милая?

– Со мной нельзя, – говорю девочке. Конечно, нельзя. Я неадекватный. – Ты же знаешь, что папе пора на работу?

– Знаю, – хмурится, – давай, ты не пойдешь на работу?

Наивная простота. Маленькая такая, но уже капризничает, как самая настоящая женщина. Как Лина когда-то. Мы тогда еще не поженились, но она уже устанавливала свои правила.

«А, давай, прогуляем работу?» – звучит в памяти воспоминанием.

Тогда я был согласен ради нее на все. Поэтому, как полный дебил, отключил телефон и провел весь день в постели с любимой женщиной. А утром получил по роже от Никиты. За то, что не явился к важному клиенту и проебал контракт на миллионы.

– Я не могу не пойти, Алиса, – говорю дочери.

– Почему? – распахивает васильковые глаза.

– Потому, что взрослые люди так не поступают.

– Аааа, – тянет ребенок.

И добавляет:

– Не хочу быть взрослой.

Снова хмурит носик. Чмокаю ее в пухлую щечку и отпускаю ребенка.

По лестнице спускается ее няня.

– Оксана, покормите ребенка, – обращаюсь к женщине.

– Хорошо, Альберт Викторович, – кивает она, – Алиса, идем на кухню, – берет она девочку за руку. Та послушно идет за ней.

Вдыхаю, набирая в грудь побольше воздуха. Мне нужно смываться отсюда, пока этот дом не раздавил меня.

Гребаный ад остается позади только тогда, когда я сажусь за руль и выезжаю за пределы дворовой территории. Дышится уже легче, и я снова вдыхаю полной грудью.

На утро у меня назначена встреча. Поэтому в офис не заезжаю, еду сразу к заказчику.

Удивительно, но сделка проходит гладко. Как и все последние два года, у меня, словно, третий глаз открылся. В бизнесе начал чувствовать, как собака, где обманут, а где нет. Дожимаю клиента, даже не дав ему скидку.

Сам охреневаю от своей самоуверенности. Но это работает. Люди чувствуют спокойствие и равнодушие. Воспринимают это, как железобетонную гарантию того, что все будет сделано, как надо, и в срок. Контракты сыплются на нас, как из рога изобилия. Все, о чем мечтал, можно сказать, достигнуто. Лина была бы счастлива.

Лина…

Черт!

Мне нужно больше сделок, больше трудных проектов! Чтобы сдохнуть под завалом контрактов, и не думать о жене! Сгореть, к черту, на работе. Упахаться в хлам, чтобы не видеть во сне, как мои мечты растворяются, рассыпаясь в моих руках.

Или наоборот? Клин клином?

Я моральный урод. Но это давно не новость. Заплатил незнакомой девушке, сам не знаю, за что. Просто хотелось эту картинку. Иллюзию. Хапнуть по полной все то, что было у меня украдено. Пусть, за деньги и это гребаный фарс. Эта игра добьет меня окончательно. Я сам себя убиваю, гроблю свою жизнь. Но мне так нужно.

В порыве, на эмоции, хватаю телефон и пишу сообщение девушке:

«Будь готова сегодня в семь. Надень белое платье. И пришли мне свой адрес».

Отправляю. Отбрасываю от себя телефон.

Я сволочь и мне нет прощения. Решил отыграть все для себя, наплевав на все правила и здравый смысл.

Когда-то я просил у Бога смерти и свободы. Но вездесущий наблюдатель не дал мне сдохнуть. Больше ничего не прошу. Я все возьму сам. В чудеса уже не верю.

Глава 8

Жанна.

Рассматриваю свое отражение в зеркале, покусывая губы. На мне белый сарафан и красные босоножки. Не знаю, понравится ли этот простой наряд заказчику, но другого у меня нет.

Перевожу взгляд на отражение настенных часов. Без пяти семь. Сердце гулко стучит в груди. Сжимаю край короткого сарафана, который едва доходит до середины бедра. Я покупала этот наряд для бывшего парня еще три года назад. Паша любил мои ноги, поэтому такая длина. Вот только, потом оказалось, что ноги моей подруги Иры ему нравятся больше. С тех пор у меня нет ни парня, ни подруги.

Напряженно смотрю на секундную стрелку. Кажется, она движется слишком быстро. И времени, когда я еще смогу называть себя порядочной девушкой уже почти не осталось. После сегодняшней встречи точно не смогу.

Снова кусаю губы. Они уже ярко-алого цвета, но мне плевать. Говорят, мужчинам такое даже нравится.

Выдыхаю.

Какая мне разница, что ему нравится? Он меня уже купил! Сбегать я не стану. Аванс я отдала в уплату долга, пути назад теперь нет. Да и выбора нет. Где еще я возьму такие деньги? Помощи ждать не откуда.

До семи часов остается минута. Боже, пусть он опоздает!

От звонка мобильного подскакиваю на месте, вскрикнув, как ошпаренная. Меня потряхивает, ладошки вспотели. Беру в руку телефон.

– Алло, – пищу, принимая звонок.

– Жду тебя во дворе, – звучит хрипло в телефоне, – выходи.

– Хорошо…, – не успеваю ответить, потому, что мужчина бросил трубку.

Надо же, какой нервный. Или в нашем дуете теперь всегда так будет? Он станет приказывать, а я выполнять?

Мамочки! Ноги трясутся от страха.

Одному Богу известно, что он там прикажет! Что он сделает со мной? Не может же такой мужчина платить за секс просто так? Да любая ляжет с ним и бесплатно!

Хватаю сумочку и закидываю в нее телефон. Взгляд цепляется за пачку презервативов, которую я купила сегодня в супермаркете. Они лежат на дне сумки, вроде, не мешают никому. И, вроде, логичная же предосторожность в моей ситуации. Но, почему-то, стало так мерзко и тошно, хоть вой.

Прикрываю глаза. Глубокий вдох.

Спокойно, Жанна!

У меня нет выбора. Пора.

Выхожу из квартиры, закрываю двери. Спускаюсь по лестнице, потому, что чертов лифт никак не едет. Колени дрожат, и мне едва удается перебирать ногами. Не хватало еще упасть! Хотя, куда уже ниже? Я, и так, на дне.

Выхожу во двор, жадно хватаю ртом кислород. Дыхание сбилось. Чувствую себя так, словно, кто-то уже сжимает мне рукой горло. Психосоматика, ко мне еще никто не прикоснулся, даже. Понимаю, но поделать с собой ничего не могу.

Мужчину замечаю сразу. В темных брюках и белой рубашке с закатанными по локоть рукавами. Стоит, облокотившись на капот машины, и курит. Его взгляд фиксируется на мне, и сердце начинает стучать уже где-то в висках. Пытаюсь выдавить из себя улыбку, но ничего не выходит. Я с трудом передвигаю ноги к месту казни.

Боже! Это просто взгляд! Соберись, тряпка!

С каждым шагом серый туманный омут все ближе. Взгляд мужчины проходится по мне, как по бездушной кукле, и между бровей снова появляется та глубокая складка. Мужчина сжимает челюсти, сигарета замирает где-то на полпути ко рту. Что не так?

Черт!

Мне бы выдержать сегодняшний вечер, а потом, может, и привыкну.

Но сейчас, как на плаху. Все ближе и ближе.

Мужчина поднял пятую точку с капота машины, отбросил в сторону сигарету. Он прикрыл глаза и потер переносицу. А мне остается всего пара шагов.

И, конечно, с моей удачей, без приключений не могло быть. Каблук находит неровность асфальта, застревает. И я лечу вниз с высоты своего роста.

– Ааа! – вырывается изо рта против воли.

Из глаз брызнули слезы. Так обидно, словно, кто-то виноват в моем падении. Ладони и коленки горят от боли. Но это ерунда. Еще минуту назад мне казалось, что ничего более унизительного в моей жизни быть не может. Как же сильно я ошибалась!

Это же полное фиаско, Жанна!

– Ушиблась? – мужчина подхватывает меня и, как пушинку, поднимает на ноги.

Это самое ужасное свидание в моей жизни. Если то, что происходит сейчас, можно так назвать.

Щеки горят от стыда. Короткая юбка задралась при падении, и я засветила трусы на весь двор. Разодранные колени пекут. И, в довершение всего, сломанный замок на сумке открылся, и все содержимое вывалилось на дорогу. Помада, ключ, мобильный телефон и… Пачка презервативов, словно специально, отлетела в сторону и упала в лужу. Вот, где сейчас находится вся моя жизнь – в этой самой луже.

Боже! Ну почему у меня все так?!

Мужчина присел рядом со мной на корточки, обхватил мою ногу, фиксируя. И теперь рассматривает ссадины.

Так неловко, Боже! Уверена, заказчик уже пожалел о том, что предложил мне эту работу. Такую непутевую спутницу для досуга еще поискать.

– Нужно обработать, – говорит он. – В машине есть аптечка.