Командующий королевской гвардией и его сыновья решили лично доставить короля и принцессу на пиршество в Мраморный замок. Ларт ехал в роскошной карете, а его ладные отпрыски путешествовали верхом, то обгоняя карету, то возвращаясь к ней. Внимательный отец семейства заметил, что братья встретились не очень тепло. Диленар ни разу не пожаловался на свою долю, но Ларт понял, что земли Крора не пришлись ему по душе. По закону Сундара только один из сыновей каждой родовитой семьи мог остаться служить в королевской гвардии. Другие – становились воинами регулярной армии, боевыми орлами Сундара, и участвовали в военных походах на материке. Честь остаться на острове выпала старшему – Арфесту.

Самонадеянный красавец Арфест не сомневался, что принцесса в него влюблена и только поэтому избегает встреч с ним. Опасается его неуемной страстности. Ларт хотел этому верить и всем сердцем желал укрепить связь с королевским домом, но Киннар пропускал его намеки мимо ушей.

Диленар исподтишка наблюдал за братом и усмехался в молодые усики. Он помнил принцессу тоненькой прелестной девочкой пятнадцати лет. Не может быть, чтобы она пленилась таким разгильдяем и грубияном, как его брат. Мирэя, правда, и его не жаловала вниманием, но с тех пор прошло два года, он окреп, повидал мир. Принцесса, несомненно, оценит ореол мужественности вокруг него, который, по мнению Диленара, трудно было не заметить. Юноша представлял, как Арфест начнет паясничать и донимать Мирэю своими шутками, а она посмотрит на него, Диленара, умоляющими глазами. И тогда они убегут от Арфеста, и где-нибудь в укромном уголке Мраморного замка он расскажет ей об опасных землях Крора и подарит какую-нибудь диковинную вещицу.

Киннар принял гостей в летнем зале, расспросил Диленара о службе, и отправил служанку предупредить принцессу о приезде командующего королевской гвардией с сыновьями. Служанка вернулась и сообщила, что Мирэя все еще на прогулке. Братья проявили нетерпение и поспешили в сад встретить ее. Киннар и Ларт остались.

– Зарад приезжал поприветствовать вас?

– Нет. Мы встретимся завтра после полудня.

Ларт задержался взглядом на портрете прекрасной женщины с зелеными глазами. Портреты Феорены, исчезнувшей жены Киннара, были во всех комнатах дворца – король не смирился с потерей.

Ларт покачал головой.

– Прошло четырнадцать лет, а вы так и не выбрали супругу. Неужели во всем Сундаре нет достойной вас благородной девушки? Вы в самом расцвете сил и вправе вновь испытать супружеское счастье, родить сыновей, укрепить династию. Все ваши подданные были бы рады.

– Боюсь, что не смогу осчастливить их новым браком, – возразил Киннар. – Я привык жить один. Не могу представить, чтобы другая женщина вошла во дворец как хозяйка.

– Вы не хотите даже думать об этом, – посетовал Ларт. – А дочку собираетесь выдать замуж?

– Мирэю? – удивился Киннар. – Так рано. Зачем?

– Моя Эльсия не на много старше, – вздохнул Ларт. – Но она рвется прочь из дома и мечтает о достойном муже.

– Если рвется, значит, пора. Не хмурься, – добавил он, взглянув на помрачневшего Ларта. – Ты сам сказал, что я еще в расцвете сил. Трон Сундара достаточно крепок.

– Конечно, – кивнул Ларт. – Но, когда корабли Зарада возвращаются в Сундар, я чувствую беспокойство. Воинственный он, ваш племянник, непредсказуемый. Будьте с ним осторожнее.

Не успел Киннар ему ответить, как в зал вошли встревоженные сыновья Ларта. Арфест нес на руках принцессу.

– Что с ней? – король бросился к дочери.

– Она без сознания, – Арфест осторожно положил принцессу на ложе, устланное подушками.

Оказалось, что принцесса, заметив молодых людей, поджидающих ее на тропинке, вдруг пошатнулась и стала заваливаться набок. Арфест и Диленар поспешили освободить ее из стремян и, к большому разочарованию Диленара, Мирэя упала прямо в руки его нахального братца.

Киннар распорядился принести лед, Диленар извлек из кармана белоснежный платок и принялся обмахивать им принцессу. Мирэя слегка разомкнула ресницы, увидела лица взволнованных мужчин, склоненные над нею, и снова впала в забытье.

– Надеюсь, ей скоро станет лучше, и она поедет с нами на праздник, – сказал Арфест, растерянно глядя на обложенную компрессами девушку.

Его надежды не оправдались. Ближе к вечеру Айрен сообщила, что у госпожи жар, и вместо праздника ей придется помучиться в постели. Киннар хотел остаться с дочерью, но подумал, что гости проделали такой долгий путь, и будет не вежливо отправить их одних.

С ликованием наблюдала юная обманщица, как карета и сопровождавшие ее всадники спешили к морю, подальше от нее.

Девушки могли бежать из замка, только взобравшись на крышу: все входы и выходы охраняли стражники. Карабкаться по еле заметным выступам в наступивших сумерках было рискованно, но они знали каждый камешек в замке. Самым опасным участком была отвесная и довольно гладкая стена, по которой они вынуждены были спускаться с помощью веревочной лестницы. Сюда редко кто заглядывал, и вероятность, что лестницу заметят до их возвращения, была небольшой. Еще в детстве они обнаружили, что в каменной ограде есть небольшое отверстие, замаскированное кустами ракитника, и что, при желании, можно выбраться на четвереньках на ту сторону. Что и было мастерски исполнено. Потом они помчались к Алдарионскому лесу, откуда доносилась громкая музыка, веселые голоса и смех. По дороге девушки завернули в Розовый сад и нарвали цветов. Предусмотрительная Айрен захватила с собой нитки и быстро сплела венки королевне и себе. Она увенчала Мирэю венком из огненно-красных роз и воскликнула.

– Ну вот, теперь ты похожа на деревенскую красавицу!

Мирэя засмеялась, глаза ее возбужденно сияли. Струи черных волос были туго свиты в косу, и алые розы полыхали над юным лицом. Себе Айрен сделала венок из белых роз и сирени.

На Большую поляну, к горящим кострам, они пришли в самый разгар праздника.

– Запомни, – строго сказала Айрен, крепко держа Мирэю за руку, – главное – не потерять друг друга, ну и голову тоже.

Поначалу сердечко Мирэи замирало от страха; она боялась, что кто-нибудь узнает ее, но потом освоилась и закружилась в стремительном хороводе. Принцесса с удовольствием прыгала через костры, танцевала и пела. После нескольких глотков розового вина, которое раздавали жаждущим крепкие молодцы, восседающие на бочках, она стала игриво отвечать любопытствующим, что ее отец король Сундара, и была страшно довольна, что ей никто не верит.

Все цвело и пело теплой весенней ночью. Юниэр и Лафер стояли в тени, наблюдая за буйно резвящейся вокруг костров молодежью. Воздух был пропитан сиреневым запахом, сиреневыми звездами расцвечено ночное небо.

– Какие красивые люди, Лафер, – негромко говорил Юниэр, – конечно, фейры и феи еще прекраснее, но… они как-то слишком осторожны и таинственны. Когда я смотрю на них, то чувствую восхищение, но при виде наших красавиц мое сердце переполняет любовь, и я теряю голову.

– Каждому свое, – ответил Лафер.

– Ты только посмотри! – не унимался Юниэр. – Ну чем эти люди отличаются от благородных вельмож? Я не смог бы отличить.

– Не одни мы такие умные, Юниэр. Уверен, что на этом празднике немало переодетых отпрысков достойнейших семей Сундара.

– Не хочешь ли ты сказать, что Мраморный замок пустует? – развеселился Юниэр.

В самый разгар праздника Айрен потянула Мирэю за руку, разорвав хоровод.

– Если я не ошибаюсь, скоро зазвонят колокола, а это знак к майскому обручению. Надо будет надеть свой венок на избранника. Поэтому, если мы не хотим остаться одни, надо подыскать подходящих и не очень пьяных и позаботиться о том, чтобы нас не опередили.

– Забавно, – усмехнулась Мирэя, – что ты скажешь о тех двоих у сиреневого куста? По-моему, симпатичные.

– Годятся, – согласилась Айрен, – надо подкрасться к ним поближе.

– Потом сочиним балладу для потомков, – шептала Мирэя, пробираясь между деревьями, – о том, как принцесса Сундара охотилась за женихами в Сиреневую ночь.

– Тише, – оборвала ее Айрен, еле сдерживая смех. – Женихи сбегут.

Они притаились за большим деревом в двух шагах от своих избранников, и тут раздался мелодичный звон. На поляне засуетились.

– Что это? – спросил Юниэр.

– Майское обручение, – догадался Лафер. – Я говорил тебе.

– Как же я забыл? А мы встали в самую тень! – воскликнул встревоженный Юниэр, – нас здесь никто не заметит!

Но он ошибся, к ним уже подскочили две девушки, и венок из красных роз опустился ему на голову. Юниэр увидел, что его "майская невеста" – красавица, каких мало даже в Сундаре. Любовь, переполняющая его сердце весь день, нашла, наконец, выход. В это мгновение он забыл и о Лафере, и обо всем на свете. Он быстро скрепил союз нетерпеливым поцелуем и далее уже не выпускал обретенное сокровище.

– Твой выбор сделал меня бесконечно счастливым! – воскликнул Юниэр, восхищенно глядя на Мирэю.

Тут она узнала нахала, который бросился под копыта Чернолуна этим утром. О том, что у "майского обручения" может быть продолжение, девушка не подумала и сейчас с недоумением и даже страхом смотрела на неожиданного поклонника.

– Я верю тебе, но, если ты не умеришь свой пыл, мне придется найти кого-нибудь поскромнее, – сказала она сердито, хотя отметила, что юноша красив и, похоже, искренен.

Но и Юниэр узнал ее. "Сама принцесса выбрала меня, – обрадовался он, – и я ее не отпущу". Он засмеялся, обнял девушку за плечи и повлек к танцующим на поляне парам.

– Ты в надежных руках, не бойся ничего, – убеждал он "невесту".

И действительно, крепкие руки подхватили ее, принцесса при всем желании не могла бы вырваться из объятий. Да и неловко было, на них уже с интересом поглядывали зрители. Танцевал Юниэр легко и умело, нежно прижимая красавицу к груди. Не давая девушке посмотреть на Айрен, которая делала ей отчаянные знаки, нашептывая что-то ласковое, Юниэр увлекал принцессу все дальше в сторону от толпы. Айрен, за которой усердно ухаживал Лафер, не смогла помочь госпоже. Случилось то, чего они боялись, – их разлучили.

– Я не шучу! – пыталась отбиваться Мирэя.

– Я тоже! – отвечал Юниэр.

Голова Мирэи кружилась от близости, внимания и восхищения избранника, а может и от вина. Она уже не слышала голосов и песен, тем более не видела ничего вокруг. Земля уносилась из-под ног, но надежные руки бережно обнимали ее. Повсюду был слышен томительный зов весны. Они были молоды и легко поддались таинственному сердечному влечению. Их души встретились. Мирэя не понимала этого, а просто чувствовала, что такого с ней еще не было. И когда юноша касался губами ее горячей щеки, она ощущала не только страх и неловкость, но и наслаждение. И, конечно, она ему отвечала, иначе было невозможно.

"Радуйся, тебя целует вольный "майский жених", впредь не будешь такой любопытной", – думала принцесса, удивляясь, что все еще может думать.

Юниэр оторвался от ее губ; и когда она отдышалась, то увидела, что стоят они в лесу, над ними безмерное небо с льющимися потоками звезд, а людские голоса и музыка едва слышны.

– Как тебя зовут? – спросил он, не выпуская ее рук.

Она ответила неуверенно:

– Ты можешь называть меня Леорой.

– Редкое имя, – усмехнулся Юниэр, – а я, Кельвен, сын пастуха, одного из лучших в Сундаре.

"Завидный жених", – подумала Мирэя, но промолчала.

– Мне кажется, что я где-то видел тебя, – продолжал Юниэр, – и не только в волшебных снах. Твой образ почему-то связан у меня с замком нашего короля. – Юноша внимательно следил за выражением лица Мирэи. – Твой отец…

– Королевский садовник, – быстро перебила его принцесса.

– О! – Юниэр всем своим видом выразил непомерную радость, – он мой лучший друг. При встрече обязательно скажу, что в его саду вырос редчайший по красоте цветок.

Мирэя посмотрела насмешливо.

– Я не думаю, что это будет открытием для него.

Юниэр снова наклонился к ней, но она решительно отстранилась и сказала: – Пойдем танцевать.

Когда они подходили к Большой поляне, Юниэр спросил:

– А что нам мешает по-настоящему обручиться? Ты мне нравишься.

– Я подумаю, – опустила глаза Мирэя, – и спрошу у отца.

– С ним мы уладим это дело!

"Странно, – подумала принцесса, – неужели он не узнал меня? А так смотрел".

Она поискала Айрен, но среди танцующих ее не было. Зато «жених» не отходил от девушки ни на шаг, но теперь ей это нравилось. Они пили вино из одного кубка, и хмель вливался в разгоряченную кровь. Принцесса кружилась в танце радостно и самозабвенно, окончательно потеряв способность думать.

Через какое-то время послышались возбужденные крики, танцы прекратились, и все отступили ближе к краю поляны. Какие-то люди с расплывчатыми лицами вещали о чем-то, стоя на бочках, где недавно было вино. По отдельным фразам Мирэя догадалась, что выбирают Сиреневую чету. Айрен говорила ей, что Сиреневые короли вступают в брак на празднике, в приготовленном для них шатре. На следующий день их имена узнает весь город, а Киннар обеспечит пару приданым. Вместе со всеми она радостно закричала: "Ура!"

Юниэр потянул ее за руку.

– Бежим, скорее, бежим отсюда! – говорил он, выбирая дорогу среди многочисленных пар.

– Но почему? – слабо возражала Мирэя.

– Если тебя обуревает тщеславие, то можешь остаться, – рассердился он.

Тут, наконец-то, Мирэя сообразила, что выбор пал на них, и пустилась бежать едва ли не быстрее Юниэра.

Толпа, ошеломленная бегством Сиреневых королей, ринулась в погоню. Видимо, находя в этом неожиданное развлечение, люди гнались за ними по пятам.

"Что будет, если они нас схватят? Неужели отправят в шатер насильно?" – с ужасом думала Мирэя и мчалась вперед, не смея оглянуться. Иногда их пытались обогнать, и тогда приходилось отбиваться от самых назойливых. "Счастья в любви, счастья в любви", – скандировала толпа.

– Спасибо, спасибо, – на бегу отвечала Мирэя.

– К морю! Гоните их к морю! – раздались голоса.

– Ты умеешь плавать? – спросил Юниэр.

– Да, – ответила она, задыхаясь от бега.

Юниэр понял, что их неизбежно теснят к морю, и вспомнил о небольшой лодочной стоянке на берегу. Днем они гуляли там вместе с Лафером. Была вероятность добежать туда быстрее преследователей. Мирэя мчалась, ощущая бешеные упругие вихри вокруг. К большому разочарованию Юниэра, когда они добежали до известного ему места, толпа отрезала их от стоянки. Он тотчас метнулся к утесу. Утром мальчишки прыгали с него в воду, значит, это возможно. Мирэя и опомниться не успела, как ей пришлось нырять в морские глубины за "майским женихом". Когда они вынырнули, Юниэр быстро поплыл к крохотному гроту в утесе – здесь стояла лодка. Он помог принцессе взобраться в нее и налег на весла. Через некоторое время шум толпы стих, а потом исчез совсем – им удалось оторваться от погони. Юниэр и Мирэя облегченно вздохнули и обнялись. Все же юноша в целях безопасности отгреб подальше от стоянки.

– А почему сын пастуха так резво бежал от почестей? – спросила Мирэя. – Что ему мешает стать Сиреневым королем?

– Предположение о том, что эти почести завтра обернутся его похоронами, – спокойно ответил Юниэр, и Мирэя взглянула на него с искренним любопытством.

– Ты узнал меня? – спросила она.

– Нет, – ответил он.

Лодка причалила к берегу. Было необычайно тихо, дремотная мгла окутывала все вокруг. Море, насыщенное тонкой светящейся пылью, рассеивало сумрак. Только сейчас Мирэя почувствовала, как она устала. Ноги были в ссадинах и болели, а еще предстоял длинный путь домой. Когда Юниэр наклонился и поцеловал ее, она слабо возразила:

– Не надо, я устала, а нам еще возвращаться.

– Зачем? – спросил он.

Тепло его рук успокаивало, и он был так красив.

– Останемся здесь, – уговаривал он Мирэю голосом тихим, но настойчивым. – Так хорошо, спокойно, море, небо и мы. – Он гладил влажные волосы принцессы и, дрожа, касался мягких губ.

Мирэя растеряла все думы о последствиях этой встречи. Мир оказался вдруг блаженно пустым. Быстро летели невозвратимые мгновения.

Светало. Юниэр вздохнул и благодарно сжал руку Мирэи. Она отстранилась от только что обретенного мужа, и тотчас вихрь мыслей пронесся в голове: "С ума я сошла, что ли? Кто он, этот сын пастуха? Вдруг отец что-нибудь узнает и все остальные тоже. Ужас! Домой, немедленно домой!"

– Ты завел меня слишком далеко, – сухо сказала она Юниэру. – Если хочешь, оставайся, но я должна идти. – И она, не вполне уверенно, направилась к лодке.

Юниэр легко вскочил и поспешил за ней. Душа его была переполнена нежностью к этой тоненькой девочке со спутанными волосами. Но к нежности уже примешивалась горечь, потому что ночь прошла.

Майская чета скоро добралась до лодочной стоянки и оттуда направилась вперед через лес. Некоторое время он нес ее на руках. Дорога шла все время вверх, и Мирэя поняла, почему ночью они бежали так быстро. Но сейчас она утомилась, и Юниэру приходилось тащить ее за руку. От усталости у нее даже капали слезы, но когда Юниэр пытался утешить ее лаской, она злилась.

По мере приближения к Большой поляне они шли все медленнее и прятались за деревьями, если им попадались люди на пути. Никто не буйствовал, праздник имел вполне мирный вид, слышалось красивое пение. Случайно Юниэр заметил своего друга.

– Лафер! – негромко позвал он.

Обрадованный друг подбежал к ним.