ГЛАВА 2

Так глупо я себя не чувствовала еще никогда. Убегая от возможных и непредвиденных трудностей, поспешно оглянулась назад несколько раз, дабы убедиться, что четверка молодых чародеев меня не преследует. Перед глазами все время вставал взгляд черных внимательных глаз. Я только сейчас обратила внимание, как участилось мое сердцебиение. Руки немного подрагивали от пережитого приключения, и, кажется, голова пошла кругом от сознания того, что я умудрилась избежать ненужных мне проблем.

Третий год подряд я сама лично, без помощи тети Луизы, бегала на большую ярмарку. И каждый раз все удавалось тщательно спланировать. С первыми криками петухов я быстро подскакивала в своей маленькой комнатушке, так же быстро умывалась в медном тазе, чистила зубы, присев при этом в уголок надобностей, справляла нужду и только после этого со всех ног неслась одеваться. Долго отказывалась от завтрака, пытаясь донести до любимой тетушки, что время на вес золота. В этот нелегкий для нас день не было ничего важнее, как успеть занять выгодные места. Схватив ванильную плюшку, которую тетя продолжала мне пихать, я, перепрыгивая через две деревянные ступеньки, заталкивала в себя завтрак на ходу. Ох, как бы сдуру не подавиться!

Жили мы с тетей Луизой в старом двухэтажном кирпичном доме на последнем этаже. Под нами проживала старушка Элга, которая то и дело жаловалась на все подряд. То я громко топала, то дверью хлопала, а недавно она решила заявить, что когда начну водить домой парней, она не станет этого терпеть. Будто я жила вместе с ней, упаси, святая Матрона. Вот уж удумала соседушка! Парней! Еще чего! Нам с тетушкой и без них не особо было, где развернуться. Квартирка совсем маленькая, салон, в котором угол был отведен под кухоньку, и спальня, что мы с тетей делили на двоих, поставив посредине комнаты шкаф в потолок и таким образом разделяя между нами жилплощадь.

Не фонтан, но почти своя комната, всегда можно было укрыться, если настроение совсем паскудное.

И вот уже у самого выхода, подлетая к обшарпанной двери, я неожиданно услышала укоризненный голос соседки. Казалось, она, словно сторожевая собака, вечно подстерегала со своими упреками.

– Опять несешься ни свет, ни заря! Чего уж прыгаешь, как лягушка, пыль, забившуюся по щелям, поднимаешь! Лучше бы лестницу вымыла… Куда нам, старушкам, спины надрывать!

Ну вот, это сомнительное преимущество разделять лестничную клетку. С недавних времен уборка общей площади легла на мои хрупкие плечи.

– Вымою, мадам Элга, а сейчас мне срочно нужно на ярмарку!

– Эх, вот же непутевая молодежь пошла, только и думают о развлечениях!

Эти ее слова, как, впрочем, и многие другие я пропустила мимо ушей. Конечно, со стороны очень легко укоризненно покачивать головой и призывать к благоразумию. Будь оно трижды проклято, это благоразумие! Все не так просто! Жизнь есть жизнь, она не стоила ничего и одновременно стоила бесконечно много. Особенно когда надо было спешить на площадь с надеждой распродать весь свой товар.

Столкновение с чародеями украло у меня драгоценное время, и когда я пришла, место, где уже три года раскладывала платок с товаром, оказалось занято. Ничего не оставалось, как встать возле каменного фонтана, находящегося посреди площади. Между прочим, это был единственный монумент, которым мог похвалится Глэнси. Я не единожды задавалась вопросом, каким образом в нашем бедном городке появился такой старинный фонтан, где по кругу были выбиты символы четырех стихий. Огонь, вода, воздух и земля.

Из тряпичного клатча выудила расшитый платок, который служил мне небольшим прилавком, и разложила кирпичики душистого мыла по цветам.

– Алька! – раздался над самым ухом противный голос Морвена.

Стиснув крепче зубы, я буркнула себе под нос:

– Чего орать в такую рань?

Окинув взглядом гостя, уже знала, какую он сейчас заведет балладу. Мы это проходили не раз, и всегда я отвечала только отрицательно.

– Альтеа, по-хорошему прошу, хватит выделываться, а! Я ведь быстро найду более сговорчивую деву… – навис он над моей тощей фигуркой.

– Вперед – и с песней! Морвен, я устала повторять одно и тоже: никогда не стану твоей девушкой и, тем более, женой! – произнесла громко и с расстановкой. Будто убеждаясь, не глуховат ли он. А то из года в год происходило одно и то же. Если не на ярмарке, так под окна заявлялся, выкрикивая мое имя, пока не соизволю спуститься. Отвратительный метод, чтобы выкурить меня из дому. Зато работало: не желая выслушивать вечные упреки соседки, я по первому зову слетала вниз, в очередной раз пытаясь объяснить этому гадкому парню, что нам не по пути.

– Ну знаешь, Аля… Ходят слухи, что ты можешь оказаться лакомым кусочком в этом году…

– С чего вдруг? – дрогнул мой голос.

Этому гаденышу все же удалось привлечь к себе мое внимание. Оглядываясь по сторонам на предмет любопытных ушей, я тихо переспросила:

– Сам придумал или помогли?

– А что тут думать, ты себя в зеркало видела? Глаза ярко-лазурного цвета, копна шикарных белокурых волос, которые вьются волной. Фигурка тоненькая, как у принцесски! А теперь оглянись на жительниц Глэнси: одни серые мыши! Я все жду, жду когда в тебе проснется магия, тогда будет не отвертеться! – его противный взгляд пополз по моему лицу, и мужчина тихо продолжил: – Ты же знаешь, я вошел в консилиум коммуны в Глэнси. И это престижное место службы не только греет карман, главным бонусом становятся никому не известные доселе факты о городе за стеной!

– Вэнсия! – я уставилась на него своими лазурными, как он успел заметить, глазами и тихо прикрыла рот рукой в вязаной варежке.

– Потише, моя дорогая, все знают, что ждёт особенных за стеной. Но мне известна истинная правда! Поверь, там нет счастливой сказки…

Опешив, я оперлась о каменный выступ фонтана, пытаясь обуздать свой гнев, справиться с неожиданно вспыхнувшими эмоциями. Хотелось немедленно остановить этот словесный бред. В какой-то момент почувствовала неистовый жар в ладонях и, встряхнув ими, выкрикнула:

– Но у меня нет магии! – воскликнула так резко, что кружившие маленькие снежинки замерли в воздухе. Ахнув, я испуганно замахала руками, пытаясь привести падающий снег в движение. Не могло такого быть!

В глазах Морвена отчетливо читалось торжество.

Сглотнув ком в горле, я выдохнула и, зажмурившись, стала молить святую Матрону, чтобы это безумие поскорее закончилось, пока никто не успел заметить сбой в погоде.

Открыв глаза, с немалым облегчением заметила, что снег продолжает лениво ложиться на тротуары. Может, мне все привиделось? Я не особенная! Просто не могла и не хотела ею быть. Но, встретившись в очередной раз с взглядом Морвена, поняла, что все произошло на самом деле, а не показалось.

– Работая в коммуне, я успел достать из-за стены артефакт. Медальон. Он сковывает магию, так что ни один чарометр не сможет измерить потенциал твоей магии. Ты знаешь, что делать… – с этими словами он нагло подмигнул и, довольный донельзя, прошаркал прочь, оставляя меня с миллионом вопросов. Я и магия! Это была не просто катастрофа, это конец… Мне конец! Я не хотела за стену в неизвестность и тем более не хотела становиться невестой противного Морвена.

Сглотнула вязкую слюну, пытаясь успокоить рвущееся из груди сердце. Казалось, еще немного – и оно выскочит из груди. Как получилось, что при ненужных свидетелях произошёл всплеск нежданной магии? Дрожащей рукой я смахнула выступившие бусинки пота на лбу. Несмотря на пронизывающий холод, меня бросило в жар. Перед глазами стояло донельзя довольное лицо гада, который решил всерьёз шантажировать. И я не представляла, что делать дальше.

То, что по венам после провокации Морвена струился легкий поток магии, я была уверена на сто процентов! Мужчина словно чувствовал, знал, что рано или поздно это произойдёт. Так же, как и я знала, как нелегко будет спрятать пробудившиеся силы. Думала ли об этом ранее? Да, несомненно, такая мысль пробегала, но, как оказалось, я не была к этому готова.

– Альтеа, девочка моя, – неожиданно передо мной возникло лицо Нунсии, лучшей подруги тети, – а я тебя искала на прежнем месте! Теа, тебе нехорошо? – женщина склонилась, внимательно рассматривая мое побледневшее лицо.

– Тётя Нунсия, я, кажется, действительно плохо себя чувствую, – у меня наконец получилось разлепить губы, – вы не могли бы приглядеть за товаром? Мне срочно надо в уборную.

На лице женщины отразилось беспокойство, и она замахала на меня руками:

– Беги, Теа, я постою! Поди, съела чего несвежего…

Кивнув головой, я умчалась так быстро, что вокруг меня поднялся ветер. Или, может, и это была магия?

Постепенно дрожь в коленках и руках дали о себе знать. Я понимала, еще немного – и лишусь чувств. Кажется, только теперь до меня окончательно дошло, что случилось. Магия – и я!

Пробегая между столпившимися людьми, диву давалась, когда они успели собраться. Неужели мой ступор продолжался так долго, что не замечала вокруг себя движения? Срочно нужно было где-нибудь укрыться. Остаться наедине с собой. Выплеснуть эмоции и, если надо, то и выплакаться.

Толпа собравшихся жителей весело щебетала, кто-то громко обсуждал пока не проявившихся за год самородков, при этом уверенно настаивая, что такие точно имеются, но удачно скрываются. Отрывки дежурных фраз, ежегодных сплетен, которые ранее меня совершенно не волновали, сейчас казались неподъемным грузом. В сознание врезалось понимание, что я и есть тот самый самородок, и как только кто-нибудь заметит, не раздумывая, сдаст меня чародеям. Отправит, как трофей, за стену, волшебникам на потеху! А может, для экспериментов?

В этот самый момент я впервые серьезно задалась вопросом: что происходит с самородками? Зачем чародеям нужны капли магии, отозвавшиеся в простых жителях Глэнси?

Свернув на узкую улочку, все больше отдалялась от главной площади. О том, чтобы кинуться в родной дом, даже и не помышляла. Что бы в таком случае сказала тете? Что свершилось то, чего она боялась больше всего?

Не чувствуя под собой ног, свернула в очередной переулок, тихий и узкий. Трудно сказать, как вышло, но ноги принесли меня в ту часть города, где пять лет назад жителей подкосила черная холера. С тех пор извилистая улица в виде змейки так и пустовала. Те, кому посчастливилось выжить, благополучно покинули этот район. Здесь теперь редко можно было кого-то встретить. Мертвая зона – именно то, в чем я сейчас нуждалась.

Толкнула первую попавшуюся дверь, и та громко заскрипела, впуская меня в помещение. Я оказалась в совершенно пустой комнате, где царил полумрак и все было покрыто толстым слоем пыли. Больше ничего. Ни мебели, ни забытых вещей прежних хозяев, которые в спешке покинули черную улицу. Именно так теперь ее называли – «Черная извилистая». Холера давно прошла, но народ все равно боялся возвращаться в прежние жилища.

Закрыв за собой дверь, я на полусогнутых ногах прошла вовнутрь. Подняла дрожащие руки и стянула вязаные перчатки. Кончики пальцев словно светились изнутри голубоватым светом. Испугавшись такой перемене, я выронила варежки, и они, упав на пол, подняли целое облачко пыли. От неожиданности шагнув назад, махнула рукой – и вокруг меня поднялся небольшой ветряный круговорот. Подбросил в воздух варежки и продолжал поднимать пыль.

– Достаточно! – вскрикнула я, топнув ногой, и ветер прекратился. Негромкий стук упавших рукавиц заставил меня присесть прямо на пол.

Дрожа всем телом, я сидела по центру комнаты, перепачканная пылищей, и смотрела на свои дрожащие руки. Слезы горечи и отчаяния тонкой дорожкой заструились по щекам.

– Что же ты наделала, Альтеа Прумс?!

Отчаяние жгло в груди с немыслимой силой. Приподняв в очередной раз ладонь, я уставилась на кончики пальцев и изумилась их преображению. Светло-голубое сияние сменилось огненным цветом. Словно жидкая раскаленная лава. Открыв от изумления рот, я даже забыла, что плакала.

– Прочь! – воскликнула, хлопнув ладошкой по старому деревянному полу, и тотчас вокруг меня всколыхнулся яркий губительный огонь.