У меня очень тонкое обоняние, и это – один из моих основных инструментов познания мира. Я способна учуять испортившиеся продукты в салате в кафе, даже если их старательно залили майонезом и засыпали ароматными специями. А уж о людях я могу судить, лишь вдохнув воздух рядом с ними. Меня не смутит свежий запах пота – человек мог вспотеть поднимаясь по лестнице или, допустим, проехав в автобусе в теплой одежде. Но если он наслаивается на амбре уже не первой свежести, значит человек – грязнуля, и с ним не следует иметь дела. Если он не уважает свое тело, а значит – себя, то и вас он ценить не станет. И уж тем более я никогда не куплю вещи, пропахшие «бомжатником». Знаете, есть такая адская смесь запахов в некоторых домах – алкоголь, немытое тело, сигаретный дым, туалет – человеческий и кошачий, и то, что я называю «жареная крыса». Этой вонью пропитывается любой, кто хоть минуту побудет в такой квартире.

Коляска же не пахла ничем, поэтому детальный осмотр мне не понадобился.

– Вот сюда, в эти пазики ставишь вот эти рожки, щелк – до упора. Готово! Ясно?

– Ясно, – кивнула я. – А снимать как?

– Ножкой придерживай, сюда пальчиком – тыц. На себя легонько потянула – готово! Ясно?

– Ясно, – снова кивнула я. – И автолюльку так можно поставить?

– Легко! – согласился визитер. – В магазин едешь на машине, а мелкий уснул в люльке. Не перекладываешь – просто ставишь ее на колеса, щелк – и катай по бутикам! Ясно?

– Ясно, – опять подтвердила я. – А кровать где?

– Кровать пока дома. У меня не десять рук, чтоб все разом притащить. Ясно?

– Ясно, – усовестилась я.

– Значит, смотри дальше! Вот эта здоровая бандура – зимний блок для самых маленьких. Вот эта штука – прогулочный блок. К весне твой клопик подрастет, ты зимнюю люльку на балкон кинешь, а эту поставишь. В ней можно будет и сидеть, и лежать. Ясно?

– Ясно! – в который раз отсалютовала я.

– Вот этот полиэтилен – дождевик. От снега, града и прочего – пригодится. Вот эта тряпка – от комаров и мух! Так, вот это – сумка. Бутылочки, соски, погремушки-фигнюшки – все в нее запихаешь. Ясно?

– Ясно.

– Так, теперь такой вопрос. С тебя семь двести. Кровать я тебе через пять минут притараню, а ты готовь деньги.

– Ясно, – перебила я.

– Тебе только кровать нужна? У меня есть деловое предложение – тащу тебе еще и одеялко с постельным бельем нужного размера, а ты еще три сотки доплачиваешь. Всего с тебя – семь с половиной. Годится?

– Ясно, – кивнула я и тут же поправилась. – Годится!

– Прекрасно! – просиял мужик. – Сборка кровати – в подарок!

Он убежал за остальными моими покупками, а я полезла в кошелек. Искренне надеюсь, что Разумовский вернет мне деньги. Впрочем, не разорюсь. С тех пор, как я рассчиталась с долгами и стала стабильно зарабатывать, я вновь почувствовала себя богатой и щедрой. Хотя, моя зарплата, конечно, не так уж и велика. Но она есть, и уже один этот факт меня радует. Я пересчитала ассигнации и облегченно вздохнула – хватает.

Хорошо, что мужик вовремя напомнил мне про одеяло и постель для Илюши. Интересно, почему я от таких «мелочах» совершенно не подумала. Не будет же ребенок спать на голом матрасе?

Конечно, чужие вещи надо будет перестирать. Ну, ничего, одну ночь Илья поспит на пеленочке. Укрыть его можно полотенцем. Если я постираю вещи сейчас, то к утру они высохнут, а я как раз приду прибираться.

Я потрясла головой. Как-то очень быстро я свыклась с ролью няни для чужого, по сути, ребенка. Развила тут бешеную деятельность, о которой меня никто не просил. Можно подумать, что это я родила. Хотя, если я буду рожать, то дома появится все необходимое для моего наследника еще на стадии двух полосок на тесте, а уж месяца с пятого будут стоять полностью собранные сумки в роддом! Я не страдаю суевериями, поэтому с удовольствием буду вязать крошечные носочки и малюсенькие свитерки.

Где-то в груди появилось щемящее чувство, и на глаза навернулись слезы. Наверное, это тот самый материнский инстинкт, о котором так много говорят. До собственных детей мне еще очень далеко, на них нет даже планов, но этот Илюша такой милый… Я просто не могу о нем не позаботится. Да, Филипп Олегович попросил меня приглядеть за ребенком и только. Но в чем же должна заключаться помощь, если не в этом? Разве он сам будет бегать по магазинам в поисках вещей?

Не думаю. Ему бы найти сестру. Ледяной ужас сковал мое сердце – а если ее уже нет в живых? Не хочется думать о самом страшном, но ведь это – один из возможных вариантов!

Что, если она вышла в магазин и попала под машину? Или упала, ударилась головой, а прохожие подумали, что она пьяная и прошли мимо, пока ее еще можно было спасти?

К сожалению, это один из вариантов, проверенных жизнью. Отец моего одноклассника возвращался с работы, поскользнулся на обледенелом тротуаре и сильно стукнулся головой о бордюр. Мужчина потерял сознание, и никто даже не подошел к нему. Почему-то, окружающие проходили мимо, бросая брезгливые взгляды на лежащее тело, даже не подумав, что ему требуется помощь. Почему никто не обратил внимание, что он чисто и аккуратно одет и не пахнет алкоголем?

В общем, когда одна бдительная бабулька, воспитанная еще советской моралью, вызвала полицию, спасать было уже некого. А ведь это был даже не инфаркт или инсульт, когда счет идет на минуты!

Я постаралась переключиться на текущие дела – думать о смерти категорически не хотелось. Мне всегда проще делать вид, что зла не существует.

Я бросила макароны в воду и помешала. Надеюсь, в этот раз мне удастся приготовить ужин. В дверь снова заколотили. Усатый притащил кровать и тюк с бельем, который я тут же сунула в стиралку. Пока я бегала между ванной и кухней, продавец лихо скрутил кроватку прямо в коридоре, продемонстрировал мне работающий маятник и, взяв причитающиеся ему деньги, довольный ушел.

Я откинула рожки на дуршлаг, сунула в них масло, потерла сыр и без сил свалилась рядом с Ильей на диване. Интересно, у молодых мам именно так проходят дни? Тогда почему декрет называют отпуском? Лучше бы я на работе ведомости сверяла, да неадекватных клиентов успокаивала! Им, по крайней мере, не надо мыть попу!