Глава 3. Кровь и ветер

Не уверена в том, что вам понравится Нил Морган, но познакомиться с ним придется в любом случае. Дело в том, что этот человек – один из центральных персонажей всей этой мутной истории. Так что без него никак не обойтись. Даже если вам в какой-то момент покажется иначе.

Итак, Нил Морган. Человек неопределенного возраста с неопределенной внешностью. Вот он, прямо перед вами. Стоит у зеркала в ванной, выбривая свой острый подбородок. На вид ему от тридцати до пятидесяти (я пока еще в том самом наивном периоде жизни, когда определить точный возраст взрослого мужика по его виду просто нереально).

У Моргана темные волосы с заметной сединой, отливающей свинцом. И узкие глаза непонятного цвета – то ли болотного, то ли темно-зеленого. Узнать их цвет не легче, чем определиться с его возрастом, потому что тяжелые нависшие веки отбрасывают на радужку сильную тень. Поэтому взгляд Нила Моргана всегда кажется угрюмым.

Он живет на окраине одного из простых рабочих кварталов. Того, что граничит с промышленным районом. Вот почему ночной западный ветер здесь всегда пахнет жженой резиной – все дело в заводе, испускающем в небо едкий черный дым. Квартиры здесь на порядок дешевле, чем в центральной части города. И это ему подходит, ведь Морган из той категории людей, которые всегда живут в дерьме. Даже если нормально зарабатывают.

Нилу Моргану не нужно ничего. Ни большой светлой ванны с окном, ни нового авто. Ни хорошей медицинской страховки, ни нормальной еды. Ему вообще на все плевать. Даже на себя.

Такие, как он – настоящая головная боль современной Америки. Ведь он ничего не покупает, не берет кредитов и не сливает деньги на дорогие товары, которые активно пропихивают в массы с каждого билборда на пыльной улице.

На самом деле, деньги у него есть, ведь агенты ФБР получают не так уж мало. Просто он предпочитает их не тратить.

Да, Нил Морган – агент ФБР. Самый странный и нетипичный из всех, которые только существуют на этой планете. Хотя бы потому, что местные копы, еще не знакомые с его неординарной личностью, зачастую принимают его за бомжа, отирающегося на месте преступления. Однажды патрульные, оцепившие периметр, даже попытались его прогнать.

В отличие от мистера Чистюли, Моргана нельзя назвать красивым. Или хотя бы привлекательным. Возможно, найдется пара-тройка старых отчаявшихся теток, которым бы «зашел» и он. Но обычно женщины стараются держаться от него подальше. Вряд ли кого-то способен привлечь мутный неопрятный мужик в засаленном пальто. Особенно если принять во внимание тот факт, что чаще всего от Моргана еще и заметно попахивает. У него гастрит. Что совсем не удивляет, если заглянуть в недра его помятого холодильника времен палеозоя.

Чаще всего на его полках валяются смятые пакеты с кошмарной жратвой из близлежащего супермаркета, недоеденные бургеры с истекшим сроком годности (которые он позже обязательно доест) и вздувшиеся банки с консервированными супами, которые и в свежем виде вызывают у нормальных людей рвотный рефлекс. Даже в лавке у Саманты продукты выглядят лучше.

В свободные от работы вечера Морган торчит в своем клоповнике, гордо именующемся апартаментами. У него всего одна спальня, да и та таращится крошечным окном в серую стену соседнего здания. Вся кухня Моргана (она же – гостиная, рабочий кабинет и столовая) выкрашена в серо-зеленый цвет, напоминающий оттенок болотной тины. Поэтому в квартире всегда темно и неуютно.

В левом углу кухни-гостиной-столовой стоит небольшой, сильно просевший диван. Именно в нем Морган проводит большую часть свободного времени. А по ночам, когда он не может уснуть, он усаживается сюда с банкой пива и включает на телеке, висящем на противоположной стене, дешевую порнуху со школьницами.

Моргану нравится смотреть на маленькие женские сиськи. Острые и вздернутые, они завораживают его своими нежно-розовыми сосками. Но он настолько ленив и апатичен, что даже не пытается запустить грубую ладонь внутрь застиранных семейных плавок. Просто тупо таращится в экран телека, на котором резвятся развратные юные девки. Не жизнь, а отстой…

За смежной стеной, в соседней квартире, живет молодая мамаша с пятилетним сыном. Раньше она была шлюхой и каждую ночь отиралась на улицах. Но потом забеременела и внезапно решила начать жизнь с чистого листа. Так себе попытка, если честно. Теперь она работает на кассе одного из местных супермаркетов. В ночную смену. Иногда, когда Морган возвращается с работы гораздо позже обычного, он сталкивается с ней на узкой лестничной клетке. От нее всегда пахнет удушающей туалетной водой, напоминающей ароматические таблетки для унитаза.

Ее маленький сын, молчаливый тощий очкарик, недавно пошел в начальную школу. И, судя по тому, что он нередко возвращается домой в синяках и ссадинах, он там не слишком-то прижился.

По пятницам молодая мамаша отвозит куда-то своего пацана на автобусе, а затем возвращается в квартиру одна. И до самого понедельника из-за смежной стены доносятся ее хриплые стоны, перемежающиеся с призывами «трахнуть поглубже» или «кончить прямо в рот». Вот почему Нил Морган ненавидит уикэнды.

Набив перед выходными желудок всякой дрянью (чаще всего он съедает по пятницам две упаковки острой китайской лапши), Морган безвылазно торчит на унитазе, борясь с очередным обострением гастрита. И слышит каждый шорох, доносящийся до него сквозь большую решетку вентиляции. Он даже научился определять, когда молодая мамаша собирается кончать – обычно перед этим она резко затихает, а затем начинает сипло кричать. А спустя несколько минут чертовы соседи принимаются курить прямо в постели – сортир Моргана чуть ли не до потолка заполняется сигаретным дымом.

К утру понедельника его желудок понемногу оживает, и стартует очередная рабочая неделя, сопровождающаяся рассматриванием изнасилованных трупов, длинными скучными отчетами и одинокими вечерами в кухне-гостиной-столовой.

Сегодня утро среды. Так что Морган, выбрив свое лицо, бросает грязное лезвие прямо в раковину, после чего выключает в ванной свет и выходит в узкий коридор. Здесь стоит единственный во всей квартире шкаф. Это двухдверный пенал с темно-коричневыми дверцами, сильно затертыми на углах. Внутри почти ничего нет – только рабочий костюм, две пары сменных рубашек, осенняя куртка цвета верблюжьей шерсти, теплое пальто, зимние ботинки и всесезонные туфли из черной кожи – настолько заношенные, что их стельки успели стать тоньше раза в два. Остальное тряпье Морган хранит в бельевом комоде, стоящем у изголовья кровати.

В отличие от мистера Чистюли, агент ФБР не пахнет дорогим мужским одеколоном. От него несет химчисткой, дешевой пеной для бритья и чем-то кислым. Скорее всего, тем кошмарным томатным супом из жестяной банки, который он разогревал себе на завтрак в микроволновке.

Закрыв за собой входную дверь и на всякий случай подергав ручку (будто кто-то в самом деле посягнет на эту жалкую конуру), он заходит в обветшалый лифт, адски скрипящий металлическими створками. Какой-то кретин выковырял из приборной панели кнопку с цифрой «1», так что доехать на нижний этаж теперь можно лишь следующим образом: выставить вперед расправленный мизинец, затем с трудом просунуть его в узкое отверстие, где раньше была кнопка, изо всех сил ткнуть кончиком пальца (или длинным ногтем, если он есть), в защелку, и тихо помолиться о том, чтобы в этот раз все сработало как надо.

Если все пройдет успешно, после этого маневра дверцы лифта захлопнутся перед носом Моргана с оглушительным лязгом, и, жалобно заскрипев, кабина поползет вниз. Если ничего не выйдет, придется выбираться обратно на этаж и топать вниз по лестнице.

В любом случае, оба пути имели свои весомые недостатки. В кабине лифта регулярно подмачивала пол чья-то собака, а потому в ней круглый год противно попахивало застоявшейся мочой. А иногда (особенно, в грозу или в зимнюю метель) в кабине внезапно начинала мигать единственная лампочка, грозя отрубиться в любой момент.

С лестничным пролетом дела обстояли немного получше. Клетку со ступенями соорудили в боковой части здания, и на каждом этаже здесь имелось большое окно с видом на аллею. Иногда Нил Морган даже находил время для того, чтобы постоять между этажами и поглазеть на переулок, мельтешивший внизу. Поздними вечерами, когда убогий квартал засыпал, и аллея, утыкавшаяся извилистым носом в переулок, озарялась оранжевыми пятнами фонарей, здесь было почти что красиво. Поэтому временами Морган нарочно выбирал именно этот путь. Чтобы, бездумно уставившись в открытое окно, выкурить пару хороших сигарет (хотя обычно он не курил и предпочитал не вдыхать табачный дым).

Но, как я уже упоминала раньше, и у этого пути были свои недочеты. Например, отирающиеся на лестничной клетке подростки. Они нередко шатались здесь, подпирая углы и лакая пиво из банок, пока их родаки гнули спины на работе. Морган терпеть не мог подростков. По его мнению, даже обоссанный собаками лифт был куда лучше, чем стайка прыщавых парней в широких штанах. Или густо размалеванных полуголых девиц, делающих селфи на фоне ободранных подъездных стен цвета вываренного шпината. Агенту ФБР нравились упругие сиськи малолетних школьниц. Вот только глазеть на них он предпочитал не в реале, а с экрана своего телека.

Утром четвертого сентября, в эту ветренную и дождливую среду, удача оказалась на стороне Моргана. И лифт, немного подергавшись и поскрипев тросом, все же послушно захлопнул свои исписанные маркерами дверцы. Перед темными глазами Нила тут же возникла знакомая надпись «Я трахаю в рот Анну Гиленхалл», успевшая обрасти новыми приписками и сносками. В частности, строчка сбоку, для убедительности подведенная ярко-красным фломастером, убеждала в том, что кто-то активно сношает самого автора надписи. Хотя больше остальных в глаза въедалась салатовая мазня «А есть кто-то, кто этого не делал?».

Морган знал Анну Гиленхалл. Два года назад ей было около пятнадцати, и она жила в квартире этажом выше. Кажется, вместе со своим отцом и старшим братом. У Анны были огромные наливные груди (поэтому она не слишком нравилась Моргану) и смазливое личико. Такое наивно-детское, с узким острым подбородком и большими голубыми глазами. Пока она жила здесь, в подъезде регулярно отирались толпы старшеклассников, день и ночь карауливших златокудрую красотку у двери.

Но потом старший брат Анны Гиленхалл в очередной раз оказался за решеткой, и девушка вместе с отцом покинула этот многоэтажный клоповник. Морган понятия не имел о том, куда именно они перебрались и как сложилась дальнейшая жизнь Анны. Да он и не задавался этим вопросом. Все, что осталось от нее здесь – это грязные надписи в лифте. И больше ничего.

Кособокие дома с дешевыми апартаментами, как низкопробные шлюхи. Готовы приютить тебя и впускать в свои недра так долго, как только ты готов за них платить. Но стоит тебе исчезнуть, и о тебе больше никто не вспомнит. Переехать – это то же самое, что превратиться в невидимку. Во всяком случае, в том месте, откуда ты сбежал…

Осень в квартале Нила Моргана – это всегда дико уныло и по-настоящему депрессивно. Это не те теплые дни под пледиком в окружении любимых книг, как бывает у нормальных людей. И не долгие прогулки по парку, когда под ногами шуршат опавшие желтые листья, а в ладони дымится стаканчик со сливочным кофе. Осень здесь – это серо, холодно, очень тоскливо и до невозможности одиноко.

Одиноко настолько, что люди высовываются из своих грязных комнатушек в распахнутые настежь окна, чтобы вдохнуть немного ветра, насквозь пропахшего мокрым асфальтом. В слепой надежде, что это поможет прогнать их тяжелые мысли прочь. И остаются в своих окнах до самой ночи. Просто пялятся часами из ниоткуда в никуда. Как застывшие изваяния из костей, кожи и дерьма, из которых неожиданно улетучилось человеческое сознание. Это жутко.

А самое жуткое в этом то, что так делает и сам Морган. Когда поднимается по бетонным ступеням поздними вечерами. Стоит и таращится в окно, молча вдыхая сигаретный дым, который он ненавидит. Что именно взрослые пытаются рассмотреть в ночном мраке из своих квартир?..

Но этим утром агент ФБР никуда не смотрит, потому что спешит. Так что он выскакивает из подъезда и сразу же ныряет в свое доисторическое авто. Усаживается в водительское кресло, расправляет смятый подол обветшалого пальто с засаленными рукавами, и заводит мотор.

В салоне темно-серой машины пахнет пылью. И отсыревшими газетами, которыми Морган под завязку набил бардачок.

Он никогда их не читает, просто их раздают каждую неделю бесплатно. Тонкая рекламная газетенка с частными объявлениями. Хотите продать щенка, найти сантехника подешевле или снести старый сарай возле своего дома? Тогда она вам точно пригодится. Ну, или если вам сорок семь, а вы до сих пор не встретили любовь всей своей жизни. Такие объявления там тоже есть.

– Доброе утро, Морган, – проносится в динамике сотового бодрый мужской голос, как только агент набирает знакомый номер. – Вы получили мое сообщение?

– Прочел его только что, – гудит в ответ Нил. – Ты уже на месте?

Майкл Коледос – молодой напарник Моргана. И, как нередко кажется агенту ФБР, чересчур жизнерадостный. Майкл слишком громко говорит, слишком громко жует пончики и, что самое кошмарное, умудряется даже слишком громко дышать.

В общем, Морган совсем не в восторге от своего напарника. Хотя вряд ли этот человек когда-нибудь испытывал чувство восторга в принципе. Поэтому, наверное, для него это – обыкновенное состояние. Быть не в восторге.

– Да, – громко отвечает молодой голос. – Я попридержал полицейских, так что мы все ждем вашего приезда, Морган.

– Ты уже осматривал тело?