История вторая
«Не спи – замерзнешь…»

Из дневниковых записей пилота Агжея Верена.

Северные рубежи галактики

Мы уже две недели висели на северных границах зоны коротации рукава Ориона. И все две недели дежурства шли по полной выкладке: наводящий, шесть первых стрелков, шесть дублеров, каждые двадцать минут сигнал с двумя подтверждениями.

Стабильная зона рукава Ориона (или Шпоры Ориона) – это, в общем-то, и есть на данный момент вся галактика людей. Кусок звёздного бублика, протянувшийся, как принято считать, с севера на юг. Мы пока не можем выйти не то что из рукава Ориона, даже за пределы своего куска коротационного тора. Потому что только здесь скорость галактической ударной волны совпадает с орбитальной скоростью диска галактики. Это оберегает освоенные людьми планеты от молодых горячих звёзд, от потоков космических лучей, рентгеновского излучения, ультрафиолетовой радиации и других невкусных плюшек.

На юге Шпоры – скопление сверхновых делает навигацию слишком опасной, там человечеству трудно отвоёвывать у космоса новые земли, и больше идёт передел старого. А все интересы, связанные с освоением новых планет, сосредоточены здесь, на севере.

И вот представь: война с экзотами уже дышит нам в спину, боевые дежурства – в полную нагрузку… И две недели проклятая хэдова тишина.

Сначала никто не знал, к чему такое зверство над личным составом, но потом стали постепенно просачиваться слухи, что, мол, в системе Ориона появились смэшники.

Смэшниками на армейском жаргоне называют эс-эм-разновидность разума.

Эс-эм – ситуативно-модифицирующий. Ну мы в школе так дразнились, помнишь? Эс-эм – разумный, да не совсем.

То есть эс-эм – полная имитация разума, внешнее следование любой логике поведения. И плюс полная имитация эмоций. Любых. Хотят сожрать параба – думают и чувствуют, как парабы. Временно. На момент охоты. Голый инстинкт, в общем-то, но без приборов отличить трудно.

Собственного разума в смэшниках – ни капли. Хищники. Говорят, когда-то на их планету сел космический корабль. Они сымитировали поведение экипажа и вышли на охоту в космос. И у них получилось, потому что подражать смэшники могут чему угодно.

Управление кораблем они, например, воспроизводят до тонкостей. Встретив в пространстве другой корабль, если позволяет расстояние, читают мысли команды и внушают ей, что она – мясо. Если расстояние не позволяет, а внушать смэшники могут довольно ограниченно, считается, что на одну-две единицы, не более, просто выходят с жертвой на видеосвязь и зомбируют ее. Потом стыкуются с замороченным кораблем и начинают праздничный обед из многих блюд.

Съев всю команду, смэшники затягивают пояса потуже и снова отправляются на поиски. Наверное, их мечта (хотя вряд ли они умеют мечтать) – сесть на малоразвитую планету и обеспечить себя пропитанием на максимально долгий срок.

Только вот беда – даже самого простого автоматического контроля в космопорту ни одному смэшнику не пройти. Машину не заморочишь. Оттого мы и знаем теперь, что они собой представляют. Очень мерзкие на вид твари. По сути – мешки на четырех ножках, снабженные гигантским ртом.

Было, если не совру, шесть попыток смэшников высадиться на цивилизованные планеты, и каждый раз дело заканчивалось оцеплением космодрома и месячным карантином для попавших в зону их зрительного, акустического или мысленного влияния.

Поэтому на грунте смэшники для людей не особо опасны. Ну зомбируют пару-тройку тысяч двуногих, ну, может, даже кое-кого съедят. Другое дело в открытом космосе. Вот здесь десяток смэшников способен заморочить даже экипаж огромного корта, вошедшего в фазу торможения на подлете к планетной системе. И если для этого надо прикинуться гуманоидами – да пожалуйста!

Говорят, смэшники по всем тестам даже лучше гуманоидов, только… Ну, в общем, это не объяснишь. Они суперхамелеоны, что ли. И ни грамма разума. Вообще. Меньше, чем у мухи. Как только эти желудки на ножках в лабораториях ни проверяли.

Конечно, есть на кораблях автоконтроль связи и фильтры, позволяющие более-менее эффективно защитить экипаж от зрительного и звукового зомбирования, но вот от внушения на расстоянии ничего дельного придумать так и не смогли.

И в академии мы изучали смэшников, и раньше я слышал про них кое-что. А тут команду просто прорвало. Нас, кого помоложе, стрелки и палубные так застращали всякими жуткими историями, что в конце концов мне начало все это сниться. Ну и дежурства по полной выкладке. Две недели.

А потом заболел Дьюп (у него расконсервировалась черная лихорадка), и меня убрали на терминал, посадив в наш карман уже сработавшуюся пару.

Терминал – узел, почти бесполезный на корабле, этакий «крайний случай». Если разнесут навигаторскую и капитанский пульт, можно давать координаты наведения напрямую с терминала. Он расположен над реактором антивещества. Накроет – отстреливаться будет некому. И вообще, когда стреляют, на терминале жарко. Изоляция на основе пузырьков кермита не спасает.

В общем, терминал – большой, но малополезный в обычном бою дубль. И дежурный сидит там один. На всякий случай.

Ну, и подтверждение.

Заведено в армаде, что любая команда по традиции идет через терминал. И терминал – самый мелкий юнга, который последним говорит «есть».

Например, навигатор командует: «Переключиться на двигатели высокого ускорения». Машинный отсек отзывается: «Есть переключиться!» И дежурный на терминале тоже нажимает свою кнопку: «Переключение подтверждаю».

«Черный ящик» на терминале, разумеется, тоже пишет. И журнал бортовой, кстати, не капитан заполняет, а дежурные терминала по традиции от руки калякают, уж у кого какой почерк.

Дьюп лежал в изоляторе. Я по ночам смотрел кошмары про смэшников и регулярно заступал в свою смену на терминал. Там, поскольку запоминающихся событий не было, играл с компьютером в трехмерные шашки и вписывал «без происшествий» в бортовой журнал.

А парни, пользуясь болезнью Дьюпа, все подначивали меня. Мол, просыпается один новичок утром: весь корабль – переодетые смэшники. А он, соня, просто проспал сближение.

В столовой вчера один «старичок» из наладчиков в красках расписывал, как дежурному небольшой пассажирской эмки по дальней связи отсигналил рейсовый корабль. Дурак дежурный дождался сближения, вышел на видеосвязь и увидел на корте свою маму, которая слезно просила сынка принять медицинский транспорт с больным папочкой. Смэшники «маму» воссоздали до мелочей.

В результате патрульные нашли брошенную эмку, лишенную белка абсолютно, даже землю в оранжерее смэшники сожрали, а у биороботов объели весь сервомеханизм.

Отсел я подальше от этого бандака. Урод, эпитэ а матэ. К Хэду его.

Да плюс сны эти.

В общем, не в очень хорошем настроении я на вахту в очередной раз заступил. Ну и, чтобы успокоиться, стал играть с бортовым компьютером в шашки.

Восемь раз он меня сделал… Наконец, я вроде начал выигрывать. Что-то внутри уже было запело…

И тут сигнал прошел по общей связи.

Сигналил «Парус». Мы с ним часто бываем вместе на разных операциях. Расстояние между нами по какой-то причине сократилось. Может, в навигаторской комп глюканул, а может, излучение какое боком задело или гравитационная аномалия. Ну и вахты корабельные тут же языками зацепились.

С «Паруса» начали что-то заливать нашим… Я отвлекся от шашек на секунду. Ход, конечно, не продумал, и комп, скотина, тут же меня обыграл.

Кто бы на моем месте не разозлился и не отключил связь минуты на две? Ну я и отключил. Сейчас, думаю, обставлю кретина – включу. Все равно до подтверждения сигнала по армаде восемнадцать минут, а в работе корабля мой пульт – пятая нога у хускуфа (у которого вообще никаких ног нет).

Наши о чем-то чирикали с вахтой «Паруса», оно и понятно – третья неделя по полной выкладке, мозги уже у всех заржавели. А мне сильно выиграть хотелось. Я и сыграл. И проиграл, ясное дело. И еще раз сыграл со злости.

А потом поднял морду, гляжу – «Парус» швартуется! А у меня зеленый на переговорнике мигает, что только не лопнет.

Включаю связь. С техвахты ехидненько в «ухо»:

– Третий раз говорю – давай подтверждение, что швартуемся! Ты что, малой, уснул, и смэшники приснились?

Вот уроды, кшена патэра. Разыграли!

Понятно, что я год в армаде и два месяца на рейде, но надо же пределы какие-то для издевательств иметь!

Наверное, наш вахтенный увидел, что я отключился, договорился с вахтой «Паруса» и решил меня капитально подставить, чтобы я приказ о швартовке подтвердил и в журнал внес.

Ну я же не бандак. Я ему (кажется, это Вессер был) культурненько говорю:

– Вас понял, вахтенный, – делаю паузу, нажимаю кнопку связи с пультом навигатора, но и техсвязь оставляю нажатой, чтобы слышал, гад. – Терминал – навигатору. Подтвердите приказ о швартовке!

Ща, – думаю, – навигатор этим шутникам.

И вдруг:

– Вы что там, уснули на терминале?!

Я обалдел, но только на секунду.

Вахтенный, судя по голосу, был если не Вессер, то Веймс, все равно из самых старичков. С них сталось бы замкнуть сигнал с терминала на вахту. А уж голосом навигатора писклявым на нижней палубе только ленивый не вещал.

Ах ты, – думаю, – собака ядовитая! Уснули, говоришь? Сейчас я тебе устрою подтверждение сладкого сна. От корабля ты меня можешь отключить, но я, в отличие от тебя, имею выход на армаду! И пусть потом будет скандал! Пусть мне потом тоже дисциплинарное влепят! Но и тебе влепят! Я уж постараюсь!

В общем, устал я в те дни сильно.

Теоретически в боевой обстановке дежурный на терминале имеет право, получив неясный приказ, обратиться к командующему крыла армады напрямую. В уставе это есть. Может, так вообще никто никогда не делал, но в уставе есть же. И кнопка есть. Ну я и нажал.

Мне ответил нервный такой голос. Я уже струсил, но говорю по инерции: так, мол, и так, получил приказ швартоваться с «Парусом», жду подтверждения.

И пауза длинная-длинная. А потом генерал как заорет! У меня правое ухо заложило почти.

– Это терминал «Аиста»?! Ни в коем случае подтверждения не давайте! Не смейте, дежурный, вы меня слышите?

– Слышу, – говорю. – Подтверждения не давать. – А сам палец под шлем просунул и ухо массирую – больно, зараза. Ну и голос у меня, наверное, от боли неуверенный стал, потому что комкрыла еще громче орать начал.

– Сможете?! – кричит вообще уже не по уставу.

Я растерялся:

– А чё, – говорю, – мочь? Не давать – так не давать.

Только тут мне по-настоящему страшно стало, что я к самому генералу! Даже палец вытащил, хоть ухо и ломило здорово.

А он волнуется, уговаривает, что, мол, надо держаться, мальчик, подтверждения нельзя давать ни в коем случае. Что он меня к поощрению…

Я совсем завис.

Потом вижу на экране две новые точки. С двух сторон от «Паруса». По сигналу – наши. И как тряханет…

Когда я в сознание пришел, то понял – «Парус» соседние корабли в клещи между отражателями взяли и с минимального расстояния как дали ему! Ну и нам досталось. Щит-то противоударный активировать уже никто не мог, вся команда была заморочена смэшниками…

Так и не выяснили тогда, каким способом смэшники пробрались на «Парус». Команду они подчистую выели и за нас взялись. Весь личный состав «Аиста» был уже как бы под гипнозом. Консервация называется. Живые биоконсервы – жрать и спать. И из этого состояния тебя потом с месяц вытаскивать приходится, еще не каждый отходит. Слава Беспамятным богам, у нас всех расконсервировали.

Комкрыла сразу понял, что происходит. А до меня только спустя два часа в полном объеме дошло, когда выяснилось, что с вахты сменить некому и надо в одиночку швартовать две бригады медиков.

Зато Дьюпа с его лихорадкой медики из главного госпиталя за два дня на ноги поставили. И стало мне с кем в трехмерные шашки играть. Мы ведь тогда месяц не боевой корабль были, а корабль-лазарет – весь экипаж в карантине.

Дьюп меня основательно поднатаскал. Я, может, и обыграл бы его хоть раз, но комиссия все нервы вытянула. На предмет, почему смэшники меня не зомбировали. Весь месяц мучили – то один тест, то другой… Ничего не нашли. Не мог же я признаться, что связь отключил.

А поощрение генерал записал, не обманул.