Цитаты из книги «Память Вавилона»

Его встрепанные волосы, золотистая щетина и дурацкая поза восхищали девочку. Она ужасно любила своего Крестного.

А прямо перед ней на крыльце сидели двое. Дама-с-Разными-Глазами и Рыжий-Прерыжий-Добряк. Друзья Крестного.

Вы очень добрый, Амбруаз! – вырвалось у нее. Неожиданная похвала так взволновала юношу, что он по ошибке включил тормоз и чуть не опрокинул кресло.

Офелия прошла по галерее в атриум, где студенты уже атаковали горизонтальные и вертикальные трансцендии. Здесь, как всегда, царил дух всеобщей неприязни: каждый подозревал других в покушении на свои идеи

Я была лакеем Беренильды, игрушкой Фарука и добычей барона Мельхиора, – снова подумала Офелия, пытаясь вставить стекло в оправу очков, – так неужели меня отпугнут пустые угрозы?!»

Пятьдесят шесть. Откашлявшись, Торн заговорил почти мягким тоном. Он прилагал усилия, чтобы скрыть смущение, но ввести Офелию в заблуждение ему не удалось – таким она видела его впервые. – Это число моих шрамов. Офелия закрыла глаза и вновь их открыла. И с новой силой почувствовала властный зов, идущий из глубин ее тела. – Покажи мне их. И тотчас мир слов стал миром ощущений. Бледная тень москитной сетки, шум дождя, далекие звуки сада и города – все это перестало для нее существовать. Остались только Торн и она, и каждая ее клеточка чувствовала только их двоих. Одно за другим их руки устраняли любые препятствия, любые сомнения.

Она стала целовать его шрамы, начав с того, который рассекал бровь, потом перешла к тому, который избороздил щеку, потом к тому, который пролегал через висок. При каждом поцелуе глаза Торна раскрывались все шире,

Она подошла к Торну, стараясь все время держаться в поле его зрения. По счастью, Торн сидел, и его лицо оказалось почти на уровне лица Офелии. Но когда она прижала ладони к его щекам, он вздрогнул. Резкий и угловатый как внешне, так и по характеру, Торн никогда не говорил комплиментов, не совершал галантных поступков, не шутил, а обществу людей предпочитал общество цифр. Только очень веская причина могла побудить кого-нибудь вглядеться в лицо Торна.

В дверь властно постучали, и Офелия встрепенулась. – Не будете ли вы столь любезны избавить меня от этого? – прямо с порога потребовал Торн. Вокруг его колена обмотался шарф. Опершись о дверной косяк, Торн схватил шарф, словно кота за шиворот, и хотел отбросить, но шерстяные кисти застряли в стальном обхвате ноги.

– И все же он предоставил нам свой лазарустат. Не стоит меня недооценивать. – Я всегда высоко ценил вас. Офелия просто хотела пошутить, поэтому торжественная серьезность Торна, смотревшего на нее в упор, застала ее врасплох. Девушка залпом проглотила чай, на который до сих пор не обращала внимания. Остывшая жидкость помогла ей протолкнуть застрявший в горле ком. Неужели это заявление сделано всерьез? Сейчас, сидя на диване среди подушек, когда колено Торна касалось ее колена, она робела гораздо сильнее, чем в окружении роботов с их острыми стальными лезвиями.