Глава 3

Моряки и впрямь не обрадовались новому пункту назначения, и в первую очередь капитан. Он знал карты района вокруг Нагасаки, но новый порт был ему незнаком. В гавань Кутиноцу мы входили с минимумом парусов, и матросы на носу постоянно бросали лот, громко выкрикивая глубины. Когда капитан решил, что мы продвинулись к берегу настолько близко, насколько могли без опасения сесть на мель, он приказал бросить якорь и спустить паруса. Огромный корабль чернел в водах залива, и суматоха, которую он вызвал на берегу, была заметна издалека.

На пристани уже собралась небольшая толпа, а люди все стекались в порт, пробираясь по узким неровным улицам и проталкиваясь мимо торговцев со всяческими товарами. Торговые корабли, о которых говорил священник в Нагасаки, наверняка заходили и в эту бухту, но, наверное, не так часто, и уж точно эти корабли были поменьше. Пожалуй, европейцы здесь все еще в диковинку. А людей вроде меня местные жители и вовсе никогда не видели.

В воду сбросили первую шлюпку. Я спустился в нее по качающейся веревочной лестнице, за мной – отец Валиньяно, отказавшийся от помощи моряков, за ним – брат Амброзиу с небольшой свитой священников рангом пониже. Мы присоединились к полудюжине гребцов, которые спустились в шлюпку раньше и теперь сидели по трое у каждого борта. Потом должна была начаться разгрузка, а моряки сойдут на берег в последнюю очередь. Скорее всего, не раньше вечера, а то и следующего утра.

Священники, несмотря на жару, были в длинных черных одеяниях. На шеях у них висели четки и распятия. Отец Валиньяно занял свое место, встав на носу, и гребцы взялись за работу. Я стоял чуть позади. Свободные шаровары шелестели на ветру, рукава рубашки не скрывали моих мускулов, а белый тюрбан прибавлял мне еще больше роста. На поясе у меня висел длинный черный меч, а в правой руке я держал внушительного вида копье с длинным и чуть изогнутым клинком на конце. Самый верный способ победить в схватке – отбить охоту в нее ввязываться, и, хотя я не ожидал никаких неприятностей на берегу, мне хотелось заставить любого, кто замышляет недоброе, крепко призадуматься. Когда мы подплыли ближе к берегу, монахи ритмично запели гимн на португальском. Каждый из нас старался произвести впечатление по-своему.

На берегу нас ждал молодой правитель земель, окружавших Кутиноцу. Возле причала были разбиты шатры, возле которых в землю были воткнуты флаги с изображением, по-видимому, эмблемы семейства Арима. Арима Харунобу и его свита были одеты в легкие кимоно, у каждого за пояс было заткнуто по два меча в ножнах.

– Им известно, что они не должны иметь оружия при встрече с вами?

Валиньяно отмахнулся от вопроса легким движением руки, даже не потрудившись обернуться ко мне, чтобы ответить.

– Мы должны уважать местные обычаи.

Сам Арима, еще подросток, вошел в воду, чтобы встретить лодку. Это был знак уважения. Отец Валиньяно протянул руку, и Арима послушно поцеловал кольцо на его пальце. Валиньяно начал благословлять всех собравшихся на берегу, пока остальные священники стояли позади, с торжественным видом склонив головы. Тишину нарушали лишь глухие шепотки торговцев, которые тыкали в мою сторону пальцами и жестами делились друг с другом удивлением по поводу моих размеров. Валиньяно на голову возвышался над любым из людей на берегу. А я был выше еще на полторы головы.

Я оглядывал толпу и, не увидев никаких признаков угрозы, обратил внимание на людей, выстроившихся за спиной Аримы. Мне было известно, что только самураям дозволено носить за поясом два меча – длинную катану и короткий вакидзаси.

Как телохранитель Валиньяно, я уделял особое внимание тому, что рассказывали о самураях – отборных воинах, обученных владеть не только мечом, но также луком, копьем и прочим оружием. Мужчины, а иногда и женщины, принесшие клятву верности и готовые без колебаний умереть ради своих хозяев. При сёгунате они фактически были в Японии правящим классом. Все простолюдины должны были кланяться в их присутствии. Любого, кто не поклонился или как-то иначе выразил неуважение, самурай по закону мог зарубить совершенно безнаказанно.

Самураи, стоявшие позади Аримы, были невысокие и на вид весили не больше пары-тройки пушечных ядер, но даже в простейших движениях была заметна их собранность. Справиться с ними в бою было бы непросто, а я прекрасно понимал, как мало нас пока на берегу.

Пока отец Валиньяно и даймё Арима обменивались любезностями, я разглядывал городишко: всего несколько десятков домиков, крытых тростником, храм – тоже деревянный, но крытый черепицей и украшенный к приезду Валиньяно, грязные немощеные улочки, вьющиеся среди жмущихся друг к другу домов, и горстка уличных торговцев, перегораживавших их своими повозками, хотя большинство торговцев были здесь, на причале.

Нас повели в храм для официального приема, и вблизи дома оказались еще менее прочными, чем я предполагал. Деревянные стены были такими тонкими, что достаточно сильный человек мог бы пробить их голыми руками, а окна и двери были прикрыты простой бумагой, подвешенной на рамах.

Извилистая дорога из города, поднимавшаяся по склону холма, тоже была грунтовой, потом переходила в щебенку и дальше – в камень. Где-то в конце этой дороги – может, в нескольких часах, а может, и в нескольких днях пути – стоял замок Арима, но я уже понимал, что в здешних местах честолюбию Валиньяно попросту негде было развернуться. Надолго мы здесь не задержимся, и брату Амброзиу придется пожалеть, что он направил нас сюда из Нагасаки. Одного из младших священников оставят здесь исполнять указания Валиньяно, а мы пустимся в дорогу так скоро, как позволит вежливость.

* * *

Дорога к замку даймё Аримы была перехвачена его врагами. Чтобы добраться до порта и встретить Валиньяно, ему со своими людьми пришлось спускаться по склону горы через джунгли по заросшей тропинке, а потом под покровом ночи сплавляться по реке на плотах. У нас не было иного выбора, как проделать тот же путь в обратном направлении. Бо́льшая часть иезуитов отправилась вперед в портовый город в провинции Бунго – выпад, который Арима не мог не заметить, чего, скорее всего, и добивался Валиньяно.

Мы поднимались по реке на плотах почти в полной темноте. Люди Аримы, стоявшие на носу каждого из плотов, осторожно отталкивались шестами, ориентируясь по памяти.

– Путь безопасен? – спросил я одного из них.

– Для небольших групп – да. Это все еще наша земля, и мы знаем ее лучше пришлых. Мы можем доставить в замок или из замка в обход вражеских заслонов несколько человек, но не сколько-нибудь значительные припасы.

Шум окружающих джунглей казался какофонией для наших непривычных ушей, но люди Аримы прислушивались, не покажется ли какой-нибудь звук чужеродным, и всякий раз, когда они реагировали, я старался определить, какой именно звук заставил их это сделать.

Когда выдалась возможность, мы поспали прямо на плотах, но отдых получился коротким и прерывистым, а проснулись мы с мокрыми спинами из-за воды, просачивавшейся сквозь настил плота или перехлестывавшей через его края. Утром жара охватила нас и крепко сжала в своих объятиях. Тяжелые шерстяные одеяния немногочисленных священников, сопровождавших Валиньяно, липли к телу, а стоило кому-нибудь из них подтянуть рукава или подвернуть нижний край рясы, чтобы хоть как-то бороться с духотой, как на него тут же набрасывались насекомые.

Священники молча чесались. Один из них покраснел и упал в обморок, обливаясь потом. Мне, одетому в тонкую рубаху и шаровары, было не так жарко, но все мы с завистью посматривали на легкие шелковые кимоно японцев и гадали, почему насекомые не атакуют их с тем же пылом.

Всю дорогу Валиньяно сохранял спокойствие, стоически вынося бесконечные извинения Аримы и в то же время отбивая любые попытки начать переговоры о торговле до того, как мы доберемся до места назначения.

– Осада была долгая, – со скорбным видом произнес Арима, когда мы прибыли в замок. – Боюсь, мы мало что можем предложить.

– Мы здесь не ради еды и питья, – заверил его Валиньяно, хотя другие наши спутники могли с ним и не согласиться, судя по их изможденному виду.

Замок Аримы во многом походил на дороги в его землях – если когда-то он и был в хорошем состоянии, то теперь это было не так. Кладка потрескалась, в стенах недоставало огромных кусков камня, и все вокруг густо заросло вьющимися растениями. Внутри бесконечно что-то капало и протекало, и в дождливые дни нам приходилось лежать на татами прямо на мокром полу или кутаться в мокрую одежду, если ветер вдруг холодал. Ели мы умеренно, спали плохо, а враги по ту сторону стен всю ночь били в барабаны, не давая отдыха страже Аримы.

К счастью для всех, кроме самого Аримы, переговоры прошли быстро. Всем было ясно, что ему недолго осталось удерживать эти места без столь нужного португальского оружия, и он сдался сразу.

Его наложницу – на вид еще совсем девочку – увели в слезах. Буддистские и синтоистские святыни обвязали канатами и повалили, а Арима, одетый в белые одежды, нелепо сиявшие среди серости и грязи, которыми была полна его цитадель, принял крещение в небольшом пруду во дворе замка. Мы пустились в путь через несколько дней, но прежде двое воинов Аримы привели потного, еле живого священника, которого они доставили по реке и через джунгли.

Отец Валиньяно принял отдувающегося и едва передвигающего ноги священника у ворот замка.

– Послание, – тяжело выдохнул тот. – От Омуры Сумитады.

Я стоял рядом с Валиньяно, одним глазом присматривая за страдающим священником, а другим оглядывая деревья за его спиной и прислушиваясь, не появятся ли враги Аримы. Я позволил себе лишь короткий взгляд на Валиньяно, ожидая, что он предложит священнику выпить воды и отдохнуть, но не услышал ни того, ни другого.

– Продолжай.

– Господин Сумитада рад известию о вашем прибытии в Японию, – жадно хватая ртом, воздух заговорил священник. – Он очень сожалеет, что не получил возможности поприветствовать вас лично, и надеется, что высокочтимому визитатору Индии известно, что ему и его братьям-иезуитам всегда рады во владениях господина Сумитады. В знак неизменной дружбы господин Сумитада предлагает ордену иезуитов порт Нагасаки в вечное пользование по собственному усмотрению.

Доставив послание, священник рухнул на колено, тяжело опираясь на поддерживавшего его воина Аримы. Это был потрясающий подарок. Владение портом означало не только полный контроль над торговлей, но и право взимать налоги со всех проходящих через него товаров. Это даже не опорный пункт – это настоящее золотое дно и явное свидетельство влияния иезуитов.

Валиньяно, стоявший рядом со мной, улыбнулся. Двое местных владык – Арима и Сумитада – подчинились его воле, и он получил важнейший торговый порт. Начало его миссии в Японию выдалось очень успешным.