Я выбежал из кузова и увидел, что у каждого края нашего упавшего ЗиЛа, лежащего на боку, стоят солдаты и стреляют в приближающихся псов. Переиграв во все возможные шутеры на компьютере я знал, что лучшая точка обзора находится наверху. С горем пополам я забрался на бочину ЗиЛа, которая была теперь крышей и передо мной открылась не лучшая картина. Со всех сторон к нам приближались псы. Их было не много, но учитывая, что солдат было всего шестеро, да я один, который с автомата третий раз в жизни стреляет, обстоятельства меня не могли радовать. Плюс ко всему я видел плавно плывущих над землей в нашу сторону двух монахов. Я решил действовать по принципу подавления – там, где моя помощь нужна была больше всего, туда и направлял свой огонь.

Нашим главным преимуществом перед псами было наличие разума. Каждый из нас мог направлять свой огонь туда, где нужна была помощь. Люди кооперировались. А вот псы, бегущие к нашей машине, бежали в основном по одному, что делало их легкой мишенью. Я думаю, если бы они нападали на нас по две – три особи, сложно было бы продержаться.

Я отстрелял первый магазин и полез в сумку за вторым. В это время один из псов прорвался сквозь шквальный огонь солдат и прыгнул на меня как раз тогда, когда я как раз пригнулся взять магазин.

Пес перелетел кузов и приземлился с другой стороны ЗиЛа, где его сразу же пристрелил один из солдат.

– Ага, спасибо, прикрыли, – фыркнул я.

Еще бы доля секунды и я был в пасти этой твари.

Тут я увидел как открылась дверь кабины. Оттуда показался водитель Орлов. Он еле вылез, а на его ноге был наложен бинт. Видимо во время переворота он повредил ногу.

Орлов, опираясь на свой автомат, закрыл дверь и начал идти ко мне.

Ситуация стала менее напряженная, псы отступали. Монахи так же пропали с поля зрения.

– Здоров будь! – поприветствовал он меня.

– Ага, и тебе не хворать, – отшутился я.

– Как наши дела? Есть перспективы? – спросил он.

– Ну, перспектива не быть сожранным до тех пор, пока есть патроны –возможно, – ответил я.

– Это уже радует. Нам нужно пробиваться в направлении движения. Майор говорил про протокол. В протоколе сказано, что если какой–то транспорт отстает, вся колонна, при отсутствии противника, делает остановку каждые 5 километров на 10 минут. Нет гарантии, что мы успеем к остановке колоны, но есть шанс добраться до ближайшего населенного пункта, спрятаться в какой–нибудь дом и дождаться 18:00. Ровно в это время можно запустить сигнальный огонь, который символизирует место эвакуации. Дальнобойные рации не работают, так что делаем все что можем, – рассказал Орлов.

– Ясно. До рассвета еще около часа, патроны не бесконечные, мы или тут все отстреляем, или же по пути отбиваясь от тварей, – предположил я.

– А ты часом не служил? – спросил Орлов.

– Ага, в диванных войсках, – улыбался я.

Вдруг где–то рядом послышался вой. Я заметил, как псы, перестроившись, начали новое наступление. Теперь началось то, чего я больше всего боялся – они начали действовать совместно. Бежали ударными группами по 2–3 особи.

– Внимание на юг! – крикнул внизу солдат.

Не успев развернуться в нужную сторону и открыть огонь я заметил, как одного из солдат резко схватил пес и уволок во тьму, из который были слышны лишь крики и автоматная очередь.

Начался новый, интенсивный бой.

Перестроившись, псы взяли нас в кольцо.

– Ну что ж братцы, наверно это наш последний бой, – послышался голос снизу.

– Никто кроме нас! –крикнул другой.

– Никто кроме нас! –повторили все.

– За майора! – крикнул Орлов и начал стрелять в толпу несущихся к нам псов.

Послышался треск автоматных очередей. Псы рассыпались, падали в стороны и валились скуля что есть мощи. Те из псов, которые не решались покинуть кольцо и бежали к нам, жалобно выли в поддержку павших братьев.

К кольцу начали приближаться монахи. Я перезаряжал магазины так быстро, как только мог. И как солдаты успевали их перезаряжать так, что я практически не замечал? У меня остался последний рожок.

– Последний! – послышалось снизу.

– У меня еще один, держи, – один из солдат кинул запасной рожок другому.

Ситуация обострялась. Кольцо постепенно сжималось, а патронов становилось все меньше. Приходилось стрелять прицельно, что было очень сложно в условиях темноты. Спасали лишь фаеры, брошенные солдатами в нескольких десятках метров от машины. Но и они постепенно начинали гаснуть.

Я обнаружил, что с запада приближалось четверо псов и направил свой огонь на них. Так как мы с Орловым стреляли в одном направлении, то совсем не заметили, как со спины приближалась другая группа псов. Один из них прорвался сквозь шквальный огонь и прыгнул. На этот раз он не промазал.

Пес снес меня с крыши массивными лапами. Я упал, но остался в сознании. Я ощутил адскую боль в спине. Надеюсь ничего не сломал, хотя какая разница, если меня сейчас сожрут.

Я лежал на земле, автомат лежал в метре от меня, а ко мне приближалась морда пса. Вот она уже в полуметре от меня.

Раздался выстрел, и содержимое головы пса полетело мне на лицо.

Из кузова показался Антоха, который подобрал мой пистолет во время кувыркания ЗиЛа.

– Вот, чуть не помер! Должен будешь, Мишаня! – сказал он.

– Еще бы пять сантиметров, и на месте пса был бы я, – крикнул я.

– Так я в тебя и целился. Собачку то жалко, – сказал Антоха.

От этой ситуации нас отвлек крик еще одного солдата, которого утянул пес. Монахи были уже в кольце и приближались к нам все ближе.

Ситуация стала критической, и что нас могло спасти – я не представлял.

Глава 13. Лазарь

В висках пульсировала кровь, дыхание замедлилось. Как по мне – в такие моменты у человека начинается непонятное чувство, будто время вокруг остановилось. Я видел как псы приближались. Я видел плывущих к нам монахов, из уст которых все громче начало доносится их дьявольское бормотание на неизвестном языке. Я слышал крики военных и Орлова с крыши грузовика. На секунду я подумал, что это последнее, что я вижу.

Вдруг, метрах в двухстах от нас, я увидел вспышку и услышал хлопок. Белая стрела стремилась в нашу сторону и врезалась в то место, где находились монахи вместе с псами.

Я услышал взрыв. Все в радиусе метров десяти разнесло в куски. В воздух взлетели куски псов, комки земли и трава. Направление, куда отбросило монахов, я не заметил, но после взрыва в первые секунды было сложно что–то различить, так как в воздухе было море пыли и земли.

Было видно, что тех выживших, кто находился на обороне грузовика, сбило с ног взрывной волной.

– Все кто цел – отходим к грузовику! Стать в плотное кольцо! Держать периметр! – слышно было команды Орлова с крыши ЗиЛа.

Я поднялся на ноги, нащупал в тумане автомат и направился в сторону ЗиЛа. Спина невыносимо тянула, боль сводила все тело. За мной вслед побежало два пса. Я развернулся что бы отстреливаться, но меня опередили. Все с той же самой точки начал доноситься треск пулемета.

– Всем на землю! – скомандовал Орлов.

Я упал что бы меня не зацепила шальная пуля.

Небо осветили следы трассеров. Подобное нельзя описать словами. Я бы мог сказать, что это подобно фейерверку на день победы, но этот фейерверк нес лишь смерть. И нам повезло, что смерть он нес только противнику.

Один за другим псов валило на землю. Они не успевали приближаться к грузовику, как их сшибало с ног. Я не понимал, как в таких условиях ограниченной видимости можно было бить так прицельно, но этот вопрос меня волновал меньше всего, ведь ни по кому из людей, или же по ЗиЛу, попаданий не было.

Спустя минут 5 пулеметная очередь прекратилась. Я поднялся и передо мной была не самая живописная картина: вокруг лежали туши псов, куски их тел, лужи крови. Те псы, которые не были добиты пулями, лежали и скулили, пощелкивая огромными пастями с десятками клыков. Остальные же, кто не был уничтожен в этом бою, бежали в сторону соседней посадки.

Метрах в пятидесяти я увидел тех монахов, которые направлялись в нашу сторону. Они оба лежали на земле и издавали звуки, похожие на ломание костей. Я видел, что они двигаются. Даже взрыв не смог их уничтожить. Складывалось впечатление что они сращивают свои кости, если у них они есть. Ну, по крайней мере сейчас они не несли угрозу, так как судя по тому, какой ущерб им был причинен, приходить в себя им придется еще долго.

Я подбежал к грузовику. С крыши послышался все тот же голос Орлова:

– Все целы? – громко спросил он.

Военные сделали перекличку. Из кузова послышались голоса мирных людей. Среди них я отчетливо различил голоса Маши, ее брата и Леры.

Из посадки, откуда велся огонь, в нашу сторону начали двигаться тени.

Из–за того, что было темно, я сначала решил, что это были монахи.

Увидев военных я вздохнул с облегчением. Но я никак не мог различить того, кто шел позади двоих солдат.

Когда эта тройка приблизилась к нам, из моих глаз чуть не полились слезы.

– ПАЛЫЧ! – бросив свой автомат я кинулся к уже знакомому мужику.

Услышав знакомое имя, из кузова ЗиЛа мигом вылетела Маша вместе с Сашей, и быстрее меня добежали до своего отца.

Маша, подбежав к отцу, обняла его что есть мочи. Палыч слегка прикрикнул от боли:

– Ай, доча, я тоже тебя рад видеть! Надеюсь ты не собираешься добить своего старика? – с легкой улыбкой ответил Палыч.

– Отец, но как? Как ты остался жив? – спросил Саша.

– Уф, дайте отдышаться, – сказал Палыч, приседая на колесо перевернутого ЗиЛа.

– Пять минут на перегруппировку и выдвигаемся! – послышался голос Орлова, который уже спустился с крыши и направился в кузов.

Из кузова вылезла Лера. Мы вчетвером столпились вокруг Палыча и тех двух солдат, которые спасли нам жизни. В руках одного из них я обнаружил ПКМ с тепловизором. Судя по всему именно эта штука и спасла нам жизни.

– Так вот. Когда ваш грузовик отъехал мы начали грузиться в свой. Сначала помогли забраться старикам Прокофьевым, затем кинули их сумки. Ребят, прикрывавших наш отход, осталось лишь трое, и они находились метрах в десяти от ЗиЛа, а я находился у конца кузова. Вдруг из кузова показалась баба Маня и сказала, что забыла своего кота. Она никогда не оставляла его самого дома. Он был с ней все время рядом. И коров ходил пасти, и бегал за ней, когда она справлялась по хозяйству.

Я увидел ее кота у самой калитки. Решив, что дел на пол минуты, я рванул за ним. Забрав кота я начал бежать в сторону и увидел страшную картину: одного из ребят стоящего возле ЗиЛа схватила лапа пса, притаившегося под грузовиком, повалила на землю и начала волочить прямо под грузовик. Видимо парень понял, что ему предстоит долгая и мучительная смерть. Когда он практически полностью скрылся под грузовиком, я увидел гранату, выкатившуюся из его руки. Произошел взрыв. Так как парня тащили под самым бензобаком, то взрыв был куда мощнее, чем от обычной РГД. Меня и еще двоих ребят отбросило взрывной волной. Все кто был в грузовике погибли, – с грустью в голосе рассказывал Палыч, – когда мы встали и пришли в чувства в деревне уже не было тварей. Судя по всему они решили, что здесь все мертвы, и направились в сторону движения вашей колонны. Парни мне рассказали про протокол и мы решили во что бы то ни стало пробраться к вам. При взрыве из ЗиЛа выкинуло пулемет и ящик с РПГ, которыми мы сейчас и отомстили за всех павших в деревне, – закончил свой рассказ Палыч.

Я обернулся к кузову и увидел как Орлов накрывает одеялом тело своего бывшего командира. Там собрались все военные, сняли головные уборы и почтили своего павшего командира.

Орлов вышел из кузова и скомандовал:

– Нас осталось немного. До базы сразу мы дойти физически не сможем, так как у нас есть гражданские и раненные бойцы. Недалеко отсюда есть пустующая деревня, в которой внимание тварей никто не должен был привлечь. Мы отправляемся туда и в течении пары часов будем на месте. Как раз мы успеем застать рассвет, когда активность тварей будет минимальна, что играет нам на руку. О дальнейших действиях поговорим на месте. Пойдемте, – решительно закончил свою речь Орлов.

Мы не знали, что будет дальше. Мы не знали, куда пойдем, и чем закончится наша дорога. Что нас ждет в той деревушке. Я все так же переживал о том, что с Лизой, что с близняшками. Как они. Все эти вопросы не давали моей голове отдыха. Но я был благодарен что сегодняшнюю ночь нам удалось пережить, хоть и с колоссальными потерями. Мы направились вдоль дороги по направлению, указанному Орловым. На горизонте виднелся восход, прорезающий плотные тучи. Восход, который обещал подарить надежду на еще один день жизни.

Глава 14. Первый рассвет

Мы отошли от нашего перевернутого ЗиЛа, и направились вдоль дороги к пункту назначения. На горизонте постепенно начинало восходить солнце. К нашему счастью не было видно ни псов, ни монахов. После такой тяжелой ночи сил не было ни у кого, поэтому они возможно не появятся в ближайшее время.

Мы шли колонной по грунтовой дороге. Впереди шел Орлов и трое солдат, за ними шел Антон, ведя Машу под руку, после них Саша с Лерой, а всю колонну замыкали мы с Палычем и двое солдат.

– Спасибо, малый, что присмотрел, – опираясь на мое плечо сказал Иван Палыч, – я думал в эту ночь не выживет никто. Даже котейка от меня убежал. Возможно что–то предчувствовал, – уткнувшись в землю закончил он.

– Я держу свои обещания и стараюсь помогать тем, кто помогал мне. Ведь жизнь такая штука, что не знаешь, когда тебе пригодиться чья–то помощь. Тем более в нынешней ситуации, – подбодрил его я. – Я как–то сталкивался в жизни с людьми, которым помогал, а в итоге они либо забывали об этом, либо не отвечали добром на добро. Сначала я злился, расстраивался из–за этого, но потом понял и отпустил это. Жизнь такая штука, что отблагодарит тебя тогда, когда сам этого ждать не будешь.

– Ты прав, – спокойным голосом ответил уставший мужик.

Солнце восходило все выше.

– 03:47, – объявил всем время Орлов, – скоро у нас будет небольшой карман полного покоя. Нужно в этот момент ускорить наше передвижение и добраться до деревушки быстрее, чем начнут свою активность твари, –распоряжался бывший водитель.

Так как в поле зрения уже было чисто мы ускорили темп передвижения. Меня мучил один вопрос – почему именно перед рассветом? Почему именно при первых лучах солнца твари исчезают? Ну ладно бы на все утро, но почему именно 15 минут? Тем более как мы узнаем о первых лучах, если уже который день небо затянуто? Мои размышления прервал остановившийся Орлов, поднявший вверх кулак, что в армейском "алфавите" жестов означало "стоп".

Все остановились. Орлов жестом скомандовал всем пригнуться. Во время остановки наша колонна приблизилась к канаве. так что место, где можно было спрятаться, было у нас прямо под носом.

Мы не спеша пролезли за канаву из которой высунулись одни лишь военные. Орлов приказал нам не высовываться. Военные переглянулись и сменили ночные прицелы на обычные коллиматоры. Логично, ведь используя ночники днем их можно попалить, а ведь неизвестно сколько ночей нам придется еще бежать к убежищу.

Так как у меня в руках был автомат я решил помочь военным. Окликнув Орлова он мне жестом дал понять что я могу помочь. Я выглянул из канавы. Метрах в ста была группа из пяти псов. Они целенаправленно куда–то шли. Складывалось впечатление, что они спешили.

Все военные высунули край головы и свое оружие, что бы в любой момент отразить атаку. Приказа стрелять не было.

Мы наблюдали за их движениями. Псы остановились возле небольшого холмика внюхиваясь во что–то. Один из них подошел ближе и начал рыть лапами. Мы заметили, что место, где рыл пес, оказалось норой. Возможно лисьей, возможно еще чьей–то, но там явно кто–то когда–то жил. Остальные псы присоединились к рытью и уже через двадцать минут вырыли себе достаточно большую берлогу. Такими огромными лапами и когтями это было даже довольно медленно. Видимо приближающийся рассвет делал их слабее. Еще через 10 минут псы скрылись в норе.

Орлов скомандовал постепенно двигаться не издавая шума:

– Смотри под ноги! Ни звука! – прошептал Орлов.

Пройдя метров пять Лера наступила на ветку, которая издала хруст.

Вся колонна замерла. Из берлоги послышался рык.

– На землю! – скомандовал Орлов.

Мы сидели пригнувшись, но рычание становилось только громче. Один из солдат, который сидел рядом с Орловым выглянул из–за канавы и в долю секунды на него набросился пес, моментально разорвав ему горло и оторвав голову от тела.

Все, у кого было оружие, открыли огонь. Пес не успел даже повернуться к нам. Я вместе с солдатами высунулся из канавы. В нашу сторону мчались оставшиеся четыре пса. Но удача была на нашей стороне.

Так как псы только начали свое движение из берлоги в сторону канавы, нам не составило труда расстрелять всех четверых.

– Я ЖЕ СКАЗАЛ БЕЗ ШУМА! – закричал Орлов на Леру, – посмотри что ты натворила, тупая репортерша! – он указал на солдата, из шеи которого до сих пор лилась кровь.

– Но я… я случайно, – дрожащим голосом отвечала Лера.

– На войне случайности стоят жизней! И если не одной, то сотен! А у нас каждый человек сейчас на счету, учитывая то, что мы не знаем, в какое дерьмо все вляпались! – никак не успокаивался Орлов.

– Простите… – шепнула Лера и из ее глаз полились слезы.

Орлов фыркнул и приказал всем подняться. Мы встали, одна Лера осталась сидеть на земле и собирать свои слезы. Солдаты подошли к телу товарища, оттащили его к канаве, сняли китель и накрыли место, где недавно была голова. Они молча простились с товарищем и удалились от тела.

Орлов поднял автомат солдата и подошел к Палычу:

– Отец, умеешь держать? – спросил он.

– Декабрь 1999, Чечня. Грозный пережил, а этих тварей и подавно, –ответил Палыч.

– О, так ты свой человек. Рад слышать. Теперь ты снова в строю, –оценив Палыча ответил Орлов и вручил ему автомат, – слушаем меня. До деревни осталось уже немного. Если будете слушать, то мы доберемся туда в этом же составе, целые и невредимые, – подбодрил он нас.

Все кивнули. Саша поднял Леру, пытаясь ее успокоить. Мы снова двинулись в путь. Остаток дороги прошел без происшествий. Весь путь Саша успокаивал репортершу, Антон о чем то ворковал с Машей, я донимал Палыча вопросами про Чечню, а военные лишь молча шли, оборачиваясь и обращая внимание на все мелочи. Спустя час мы добрались до деревни. Солнце взошло и слегка пробило серые тучи.

Рассвет.

Глава 15. Укрытие

– Палыч, расскажи, ты хотел воевать? – спросил я Палыча про Чечню.

– Никто не хотел. Любая война – это плохо. Это тогда я был моложе, кровь в жилах закипала, я думал, что борюсь за правое дело. Я думал что защищаю мирное население, помогаю обездоленным. Мой отряд брал метр за метром ценой крови бойцов, а в итоге о нас забыли. Только с возрастом приходит понимание того, что любая война – это лишь передел денег. Идейные войны давно закончились. Все хотят власти, влияния, денег. И все. А самое обидное состоит в том, что история любой войны всегда одинаковая. Неважно, кто в ней был виноват, кто прав, потому что когда прозвучал первый выстрел ты не поймешь чья кровь пролилась сейчас. Ты не знаешь еще того, какие последствия будут у войны. Все надеются закончить ее быстро и не думают о том, сколько людей, женщин и детей погибнет. Но каждая война в итоге заканчивается одним и тем же – все садятся за стол переговоров. А сколько судеб было разрушено – всем уже наплевать. Ведь в войне не участвуют те, кто ее развязал, – с тоской закончил Палыч.

– Но ведь сейчас совершенно другая война? – спросил его я.

– То, что происходит сейчас, сложно даже войной назвать. Эти твари появились из ниоткуда. Мы не знаем их цели, а лишь догадываемся и прислушиваемся к древним легендам. Сейчас идет битва за выживание, –резюмировал Палыч.

Мы вошли на первую улицу деревни. Она казалась абсолютно пустой. Жизнь давно покинула эти заросшие травой и порослью дороги.

Из всех домов, которые тут раньше были, уцелевших осталось совсем мало. Деревянные домики покосились от времени, заборы упали, кое где крыши провалились. Окон и дверей в большинстве домов попросту не было. Надеяться на то, что мы сможем что–то найти в домах не стоило, так как судя по всему эту деревню покинули уже очень давно. Да и целью нашего визита было не найти что–то, а лишь переждать время до эвакуации на базу военных. Мы прошли немного глубже по улице, пока не наткнулись на несколько более–менее целых домов.

– Здесь кто–то был, – тихо сказал Орлов указывая на примятую траву. Судя по всему кто–то из людей искал убежища в этих местах, потому как монахи следов не оставляют, а псы это делают куда заметнее.