– Чет мне очково, – мялся с ноги на ногу Антон, чем вызвал улыбку на лице Маши.

– Не бойся, она не так плоха, как о ней говорят, – все так же улыбаясь говорила девушка.

– А ты откуда знаешь? – спросил Антон.

Маша лишь слегка улыбнулась и начала рассматривать что–то во дворе старухи.

Из двери дома показался Палыч и позвал нас всех внутрь. Мы прошли в дом. Обстановка была мрачной: старая мебель, посуда была частично из глины, толстые шторы, не пускающие свет с улицы в дом. По углам комнат расставлены какие–то мешочки. На полках стояли баночки с неизвестным содержимым.

Мы прошли во вторую комнату, где нас ожидала старуха. Она не была похожа на бабу–ягу из советских фильмов, не смахивала на ведьм из голливудских ужастиков. Она была обычной деревенской бабушкой, на вид лет восьмидесяти. Но для своего возраста она довольно живо передвигалась, ее движения были не стянуты старостью. На голове старухи был платок в клеточку, местами черный, местами серый, да и вся ее одежда была в черных тонах. На каждом пальце старухи были кольца с изображением каких–то рун, но мизинца на правой руке у нее не было вообще. На шее висел какой–то мешочек на веревке.

Старуха пальцем указала на стулья в середине комнаты. Мы молча расселись.

– Здрасьте! – поздоровался Антон.

Ведьма посмотрела в его сторону уставшим взглядом и кивнула в ответ не проронив ни слова. Она уселась в кресло напротив нас и несколько минут изучала нас пристальным взглядом.

– Бабушка Авдотья, мы пришли… – начал Палыч, но старуха его прервала.

– Я знаю, зачем вы пришли. Я знаю, что терзает ваши сердца, – начала старуха, – вижу я, что происходит. Я слышу, как стучат ваши измучанные сердца. Да, Ваня, я знаю про твоего сына, но не переживай, он живой, только уснул не своим сном, – рассказывала ведьма.

– Слава Богу! Где он? Что с ним? – перепугано начал спрашивать Палыч.

– Не перебивай и дослушай меня. Твой сын спит крепким сном, в который его погрузила тьма. Его можно разбудить, но лишь тогда, когда свет пронзит тьму, – ведьма отвернулась от Палыча и повернулась ко мне, – вижу я, что девушка сердце твое терзает. Ты ее нашел совсем недавно, но уже успел потерять.

Лиза. Я сразу подумал о ней. Все эти дни она не выходила из моей головы.

– Вы можете рассказать что с ней? Она тоже спит? – переживая спросил я.

– Нет, она не спит, но сейчас сердце ее бьется все сильнее и сильнее. Я не знаю что с ней, но я чувствую, что ей нужна твоя помощь. Тебе нужно поспешить, иначе тьма погрузит в сон и ее, – закончила обращение ко мне старуха.

В комнате повисла тишина. В глазах Палыча виднелась надежда. Он пытался найти выход. Я задумался о словах старухи Авдотьи. Что с Лизой? Надеюсь она рядом и я успею ей помочь.

Наши раздумья прервал голос ведьмы:

– Я так понимаю, что никто из вас не знает, с чем столкнулся наш мир?

Сейчас я поведаю вам самую старую легенду, о которой нужно было предупреждать всех наших потомков. Устраивайтесь поудобнее, это будет длинный рассказ, – ведьма зажгла свечи на столе и уселась обратно в кресло.

Мы все застыли в ожидании.

Глава 9. Древняя легенда

– Давным давно, когда еще в этих местах и в помине не было дачных поселков, когда во главе нашего государства еще не стояли президенты и министры, когда автомобили и заводы не портили воздух своими газами, когда люди не знали, что такое электричество, и когда основным видом деятельности человека было лишь земледелие, наш край был совсем другой.

Вокруг горы, под которой сейчас расположилась лишь наша деревня и новый дачный поселок, царила совершенно другая жизни. На множество километров располагалось много небольших деревень, жителями которых были обычные крестьяне, обрабатывающие землю, выращивающие скот и живущие честной жизнью. Хоть деревень было много, практически все люди были знакомы друг с другом, так как всех людей объединяло одно.

На самой горе располагался монастырь. Именно там и пересекались чаще всего жители всех деревень. Тот монастырь был велик и многочислен, так как отшельники и монахи со всей округи приходили служить туда. Огромные белые стены возвышались над всей округой, показывая всем людям, что здесь можно было найти защиту и помощь.

Жители монастыря были обычные монахи, поклонявшиеся стихиям природы. Двери монастыря всегда были открыты для прихожан. Люди собирались на все праздники, приносили дары, устраивали пиры. Жители же монастыря всегда были отзывчивы, и если кому–то в какой бы то ни было деревне нужна была помощь, монахи всегда могли отправиться в путь и сделать все, что было в их силах. Взамен они никогда не брали плату деньгами. Они знали, что в округе живут лишь те, кто работает с землей, и денег у населения не было. Монахи брали лишь то, что им предлагали сами люди, и никогда ничего сами не просили.

Монастырь внушал людям надежду и веру в то, что они защищены как от сил природы, так и от захватчиков, ибо монахи так же могли отражать набеги небольших захватнических племен. Послушники монастыря были не только хорошо начитаны знаниями о природе, о стихиях и о колдовстве, но так же хорошо подготовлены в военном ремесле.

Так же в монастыре была своя псарня. Они тренировали собак для различных целей. Одни пасли скот, другие сторожили обители, третьи помогали бороться с врагами и захватчиками.

И благо было в том, что монахи никогда не причиняли вред ни людям, ни землям, ни скоту. За ними никогда не было замечено темных дел. О них говорили лишь хорошее. Им верили. Им доверяли.

До некоторых пор.

Настоятель монастыря был самый старым и уважаемым человеком. Он стоял у истоков основания данного святилища, и его мнение всегда считалось приоритетным.

Однажды настоятель решил, так как в монастырь приходит все больше скитальцев, то им нужно расширять свою территорию для постройки новых святилищ, часовен и келий. Но так как расширять территорию монастыря вниз по склону горы было бы ущемлением местных жителей, настоятель решил углубиться в глубь горы, в каменную породу, что бы не притеснять ни жителей долины, ни своих братьев.

И началась разработка горы. С каждым днем монахи углублялись все глубже. День за днем они спускались на десятки метров, расширяя свой монастырь до немыслимых размеров. Люди из ближайших деревень охотно помогали им в нелегком деле, ведь разрабатывать породу было сложно, всем требовался отдых. Мужчины помогали своим трудом, а женщины и дети носили еду как своим мужчинам, так и монахам.

Одна женщина с нашей деревни, которую звали Анна, сильно влюбилась в одного из монахов, и завязалась у них связь. Но так как монахам было строго настрого запрещено заводить семейные связи, их отношения хранились в тайне.

Это были самые теплые отношения, которые когда либо видела наша округа. Но в то же время они были самыми странными. О этой женщине ходили слухи, что она была очень могущественной белой ведьмой. Ее никто не боялся, и вреда она никому не причиняла. В нашей деревне к ней все обращались за помощью по любым вопросам, которые не могли объяснить. А монах, в которого она была влюблена, был одним из самых приближенных к настоятелю. Поэтому о их связи было запрещено упоминать в слух. Многие в деревни знали о их любви, но никто и никогда не посмел бы сдать их настоятелю.

Его звали Милорг. Со своими близкими друзьями он сделал тайный ход в монастырь, через который по ночам проскальзывал к нам в деревню, что бы побыть с любимой. Они проводили ночи до рассвета, а потом он отправлялся обратно в монастырь продолжать их службу. Женщина же, в свою очередь, что бы чаще быть с любимым, после его ухода на рассвете собиралась и несла в монастырь продукты, что бы еще хоть немного повидать своего любимого.

Работы на горе продолжались. И вот, добравшись до определенной глубины, монахи обнаружили огромный пустой зал. Первым в него вошел настоятель с самыми приближенными по сану монахами. И то, что они там обнаружили, в корне изменило ход истории существования монастыря. В центре зала располагался камень. Из него исходило странное свечение, подобное северному сиянию. От камня исходило то тепло, то холод.

Далее произошло необъяснимое. Настоятель и его приближенные схватились за головы и упали на колени. Но боль резко отпустила, и от камня начал исходить голос. Он проник к самой душе присутствующих в этом зале:

– Я есть тьма, поглощающая все на своем пути. Я начало любого конца и конец любого начала. Я то, что поглощает свет. Я один, другого быть не может. Я Адраматион. Бог всех живых и мертвых. Кто вы, смертные? –представилась сущность, чей голос исходил из камня.

– Меня зовут Кир, и я настоятель храма, расположенного на этом холме, и разрывшего этот зал. А это мои братья, – сказал настоятель.

– Теперь, человек, ты и твои братья будете служить мне. Вы пробудили меня от долгого заточения, и теперь я восстану и буду править миром, –властно сказал голос.

В этот миг невыносимая боль пронизала головы всех, кто находился внутри зала. Боль была настолько сильной и продолжительной, что под ее силой и влиянием темной магии разум настоятеля и всех тех, кто находился в этой комнате подчинился камню.

На следующий день на гору не пускали никого. Монахи закрыли ворота монастыря и все работы велись только с их участием. Сначала люди приносили еду и оставляли у ворот, а затем и вовсе перестали приходить. Одна лишь Анна каждый день приходила к воротам и ждала когда их откроют, ведь она уже давно не видела своего Милорга.

Дни шли, а врата так и не открывались. В это время настоятель приводил в зал все новых и новых монахов, которых камень так же подчинял своей воле.

Так же Кир усадил в зале у камня несколько своих писарей, которые подробно записывали в книги темные знания, которые передавал им демон.

Когда дух, сила воли и разум всех монахов пал перед Адраматионом, он дал им новое распоряжение. Первым из условий для возвращения его сил перед пробуждением ему нужны были жертвы. Человеческие души.

– А какое будет второе условие? – спросил Кир.

– Всему свое время, – прозвучал ответ из камня.

Настоятель решил, что в деревнях, расположенных у горы, живет большое количество людей, которых можно принести в жертву демону. Подчиненные монахи, повинуясь воле камня и своего настоятеля, были готовы начать исполнить волю своих предводителей по первому приказу.

Однако с каждым днем любовь Милорга к Анне боролась с черной магией, наложенной на его разум, и он все больше начинал понимать, что твориться в их монастыре.

И вот однажды ночью началось то, чего никто не мог предугадать. В деревни начали приходить монахи и предлагать людям пойти с ними в монастырь. Люди конечно соглашались, ведь они давно не помогали монахам. Те, кто уходил в монастырь, больше не возвращались. Люди начали волноваться о своих близких. Но никто ничего не осмеливался предпринять.

Одной темной ночью Милорг, преодолев сильную магию, наложенную на него, очистил свой разум. Он пробрался к библиотеке писарей, украл одну из копий книг, которые писали его братья у камня, выбрался за стену и направился к любимой Анне в деревню. Однако, когда он выбирался за территорию монастыря, был замечен одним из своих близких друзей, чем разум был одурманен Адраматионом.

Он пришел очень поздно. Анна очень обрадовалась тому, что пришел ее любимый, и они сразу же предались страсти.

Лежа в кровати Милорг поведал все, что происходит в стенах монастыря. Анна не верила своим ушам и умоляла его остаться, но Милорг не мог подвергать любимую и всю деревню такой опасности. Он оставил Анне украденную книгу и свой перстень, и до рассвета покинул дом. Но он не успел далеко уйти. В самом центре деревни его поджидала ловушка. Братья, околдованные черной магией, соорудили костер у дуба прямо в центре деревни. На самой толстой ветке они натянули петлю. Милоргу не удалось скрыться. Его поймали и подвели к дубу. Сам настоятель спустился с горы, посмотрел ему в глаза и сказал:

– Как посмел ты предать нашу веру? Как посмел ты предать Его? Кто это отродье, у которого ты был? – гневно спрашивал Кир, ожидая, что магия вновь покорит разум монаха.

Милорг не предал любимую и знал, что монахи не ворвались в каждый дом деревни лишь потому, что все еще скрывали свои намерения. Он с гордостью молчал.

Его подвели к дереву и повесили прямо в центре деревни на виду у всех жителей. Затем, что бы доставить максимальную боль той, которую он любил, они подожгли его вместе с деревом.

Пока Милорг еще был в сознании он произнес какие–то заклинания, от которых монахи почувствовали себя неладно и начали покидать деревню. Анна все видела, но ничего не могла сделать. Она смотрела, как умирает ее любовь. После того, как огонь догорел, она пришла и собрала весь пепел, оставшийся от дерева и ее любимого. Она поклялась отомстить и уничтожить зло, томящееся в монастыре.

На следующий день собрались сотни людей со всех деревень, прознав новость о том, что происходит в монастыре. Люди были вооружены всеми хозяйственными инструментами, от топоров и вил, заканчивая копьями и мечами. Под предводительством Анны народ направился на гору.

Битва шла весь день. Кровь крестьян и монахов заливала гору все больше и больше, но когда преимущество было на стороне людей, монахи начали отступать в пещеры, которые вели к камню.

Загнав монахов и самого настоятеля в зал с древним божеством, люди завалили вход огромным камнем, как им заранее приказала Анна.

Она подошла к камню и высекла руны, которые нашла в книге, которую ей передал Милорг. После этого все входы пещеры так же были завалены.

Люди, собрав раненных и освобожденных из плена, отправились домой, а Анна, отомстившая за любимого, углубилась в изучение и перевод книги, – закончила свой рассказ бабушка Авдотья.

За окном темнело, приближалась ночь.

Глава 10. Древние ритуалы

– А вы часом не далекая родственница той самой Анны? – скромно спросил Антон у бабушки Авдотьи.

– Анна была моей матерью, – очень тихо произнесла старуха.

Все замолчали. На лицах был шок, удивление и страх, который скрывался за чем–то непонятным.

– А каким образом вы…? – не успела договорить Лера, когда ее прервала Авдотья.

– Не бойтесь, я не ела младенцев, не пила кровь девственниц и не продавала душу дьяволу, – улыбаясь рассказывала старуха,– моя мать была белой ведьмой. Наш род не совершал ничего страшного. После победы над одурманенными монахами и демоном, моя мать занялась переводом той самой книги, которую ей принес отец. И то ли из–за того, что она как–то не так прочитала заклинание, то ли потому что отец был под влиянием проклятия камня, моя мать прожила около 500 лет, – рассказывала Авдотья. Эмоции на ее старом морщинистом лице все же выдавали тоску и грусть.

– Стесняюсь спросить, сколько же вам? – неуверенно задал вопрос Антон.

– Молодой человек, у женщины не прилично спрашивать о ее возрасте, – улыбнулась старушка.

– А я, когда маленький был, все такой же вас помню, – рассказывал Палыч.

– Авдотья, может расскажете нам, почему эти твари не заходят глубоко в деревню? Почему тут не похищают людей? Что отпугивает этих тварей? – начала задавать вопросы Лера.

– Я ведь вам рассказывала о том, что моего отца сожгли прям в центре деревни? Так вот, когда мать собрала его прах вместе с пеплом дерева, на котором его сожгли, она захоронила его на нашем кладбище. При переводе книги она узнала, что зло не придет в то место, где уже есть его корни. Это натолкнуло Анну на мысль о том, что раз Милорг был частью того ордена, то в нем все еще есть частица зла. Дерево, на котором повесили человека, так же является нечистым, ведь место убийства осквернено злом. Она выкопала прах отца, с которым так же был смешан пепел дерева, на котором его повесили, и для того, что бы оберегать деревню от темных сил начала рассыпать по четырем сторонам света на краях деревни частицы праха. А в последнюю очередь она сыпала прах в центре деревни на том самом месте, где казнили отца, – объясняла Авдотья, – я и по сей день провожу этот ритуал. Каждый вечер, когда деревенские жители уже спят, или же разошлись по домам, я прохожу по сторонам деревни и рассыпаю прах отца, после возвращаюсь к перекрестку и завершаю на нем ритуал. Это не отталкивает полностью тварей, но не дает им спокойно войти в деревню. Даже если они войдут, то будут очень ослаблены. Им нужно будет скорее покинуть это место.

– Так может сыпать этот пепел им в рожу? – спросил воодушевленно Антон.

– Нельзя так просто кидать прахом человека куда попало, – влезла в разговор Маша, осуждающе взглянув на Антона.

– Я бы могла усилить заклинание, но все дело в том, что праха осталось совсем чуть–чуть. Я боюсь, что его не хватит даже на неделю. А что будет потом–лишь Богу известно, – с тоской объяснила Авдотья, – близится ночь, и мне пора вновь обходить деревню. Я бы с радостью взяла вас с собой, но увы, ритуал лучше проводить в одиночестве. Приходите завтра, и мы с вами решим что можно сделать, и как найти твоего сына, Иван, – закончила ведьма.

– Ладно, мальчики и девочки, нам пора домой, – скомандовал Палыч.

Мы встали, попрощались со старухой и направились к выходу. По пути домой я снова мучил себя вопросами о том, что же с Лизой. Если она жива –все ли с ней в порядке? Это все больше не давало мне покоя.

Мои мысли прервал Палыч:

– Сынок, только на вас вся надежда. У нас в деревне люд старый остался. Никто в руках тяжелее тяпок и грабель уже не удержит. Поможете мне отыскать сына? Сгину ведь сам, – с тоской просил Иван Палыч.

– Конечно, ведь нам нужно найти своих друзей. Цели у нас общие, а помощь лишняя никогда не будет, – успокоил его я.

Палыч взял меня за плечо и с благодарностью кивнул. Мы дошли до дома без происшествий. В темноте нам ни разу не явились тени. Мы не слышали никаких звуков.

Придя в дом Палыч скомандовал Маше накрывать ужин. Она не долго мешкая устроила нам пир в течении десяти минут.

Мы разошлись по комнатам перед сном. Я очень долго не мог уснуть и решил выйти на крыльцо и подышать свежим воздухом. Открыв дверь я увидел на лавочке Антона с Машей, любезно воркующих о чем то своем.

– Эй, голубки, не простудитесь, ночь нынче холодная, – пошутил я отходя за угол справить нужду.

Как только я зашел за угол с окраины деревни я услышал громкий, но хриплый крик, судя по всему издаваемый старым человеком.

– Авдотья! – услышал я громкий Машин голос.

Маша сломя голову бежала в направлении крика, Антон бежал за ней. Из дома уже выходил Палыч, надевая рубаху. Я не теряясь рванул за Машей и Антоном. От страха сон прошел, а внутри я почувствовал жуткую тревогу. Было слишком темно, и я бежал лишь по направлению звука.

По пути моего следования моя физиономия встретилась с немалым количеством веток. Похоже на то, что местные деревья решили накормить меня своей листвой и надавать лещей.

Я старался не отставать от Антона и Маши, хотя совсем не видел их. Мы выбежали из сада на поляну перед опушкой. Свет луны, тускло пробивающийся сквозь тучи, слегка освещал происходящую картину: старушка пятилась назад, то падая на спину, то вставая, шла спиной вперед. Перед ней скапливались монахи. Один за другим они выплывали из леса по направлению к ней. Она что–то кричала им на неизвестном мне языке, но судя по всему у нее не очень хорошо выходило, так как монахи лишь сбавлял скорость, но все равно продолжали следовать к ней. Затем я увидел, как она залезла рукой в какой–то мешочек и швырнула в них подобие пепла. В этот момент один из монахов, на которого пришелся практически весь порошок, остановится на месте. Его начало крутить, из него шел дым, он издавал неистовые визги, подобные свинье, которую собираются резать.

Мы были уже совсем близко, когда Маша окликнула ведьму:

– Авдотья, мы идем, держись! – крикнула Маша.

Как же зря она это сделала.

Авдотья, на минуту потерявшая бдительность, повернулась к нам и крикнула Маше:

– Беги отсюда, моя девочка! Спаси книгу, в ней разгадка всего! Если умрешь и ты – всему миру придет конец! Спаси наши души! – крикнула из последних сил старуха.

В тот же миг тот монах, которого она осыпала пеплом, выпрямился и стоял прямо перед ней. Повернувшись, Авдотья стала как вкопанная. Тварь подняла старуху над землей на высоту примерно метра полтора. В воздухе громко послышался хруст.