Отзывы на книги автора «Константин Симонов»

Я пил за тебя под Одессой в землянке,
В Констанце под черной румынской водой,
Под Вязьмой на синем ночном полустанке,
В Мурманске под белой Полярной звездой.

Едва ль ты узнаешь, моя недотрога,
Живые и мертвые их имена,
Всех добрых ребят, с кем меня на дорогах
Короткою дружбой сводила война.

Константин Симонов, 1941

Первая повесть из цикла произведений, параллельных «Живым и мертвым». По второй повести о Лопатине Герман снял свой знаменитый филигранный фильм, первая же повесть такой славы не удостоилась. Однако и она интересна.

Интересна хотя бы тем, что она рассказывает о войне глазами корреспондента, который мотается по всему фронту, от осажденной Одессы и Крыма, в который вот-вот ворвутся фашисты, до Мурманска. Естественно, через Москву, к которой все ближе подбирается основной вражеский кулак.

Собственно, Симонов пишет про себя, хоть и намеренно делает своего героя старше. Но про все это есть у него стихи, и про Одессу, и про Москву, и про Мурманск.

Здесь, в этой повести, Симонов опять заставляет нас встретиться с некоторыми второстепенными героями «Живых и мертвых» - тут будет и Бастрюков, и заикающийся Гурский. Автор здесь как будто оставляет то, что не вошло в основную трилогию, те эпизоды, которые он отсек от главной книги, пристроил во второстепенную. Конечно, «Четыре шага» вряд ли задумывались как нечто большее, но тем и интересны, без замаха, но о себе.

Тут и осуждение нерадивых партработников (и противопоставление с настоящими), и эхо репрессий в армии (боязнь ответственности, глухие воспоминания людей, ордера на внезапно освободившиеся квартиры и др.), и попытка понять – как мы должны относиться к тем, кто продолжал поддерживать жизненные системы оккупированных городов, осуждать ли их за электричество и выпеченный хлеб?

Ну и просто еще раз увидеть войну глазами Симонова, ведь его стиль мне всегда импонировал. Несколько сдержанный, не боящийся колких вопросов и сложных решений, Симонов, повторюсь, смог пройти в своей военной прозе по лезвию бритвы, сумев создать противоречивую, негладкую картину.

P.S. Я ведь правильно понимаю, что название - отсылка именно к "Землянке"? Или есть еще варианты?

Завершающая третья часть трилогии «Живые и мёртвые» оставила после прочтения стойкое ощущение, что автор не собирался на ней останавливаться. Но, возможно, это мне показалось. Так как вторая и третья части написаны в одном ключе. В отличие от первой, которая, как мне кажется, всё-таки разительно отличается большей динамикой, непредсказуемостью и произведённым на меня впечатлением.

Ожидаемо автор продолжил подробно разрабатывать эффективное командование уже армией генералом Серпилиным. Его полководческий талант несомненен. Симонов находит всё новые краски, чтобы добавить к портрету Серпилина не только военные заслуги и навыки, но и человеческие черты – подробно знакомит с историей его семьи, родителями. Интересно рассказывает о его непростых взаимоотношениях с отцом, сельским врачом.

К наиболее интересным страницам относится рассказ об успешных действиях армии под командованием Серпилина в ходе знаменитой операции «Багратион» по освобождению Белоруссии. В составе его армии задействованы целых тринадцать дивизий – огромная сила, но и весьма серьёзная ответственность. Показательно, что бои идут за те же места, которые пришлось оставить врагу в первой части трилогии. С этого угла обзора, идёт как бы завершение истории с логической точки зрения – рассказ закольцовывается. И герои, пережив почти три года на войне, возвращаются изменившиеся за это время в места начала действия произведения.

Поразительно, что лишившись пальцев на руке, Синцов не только в действующей армии, но в развитие сюжета получает назначение на передовую – начальником штаба полка. Пережив множественные ранения, пройдя путь от политрука, корреспондента фронтовой газеты (в начале войны), затем став рядовым солдатом, окончив офицерские курсы, к окончанию трилогии он остаётся, не смотря на серьёзные проблемы со здоровьем, в строю.

Можно много сказать о личных взаимоотношениях персонажей книги, настолько всё переплетено, пережито за столь огромное количество страниц… Но проще отметить умение автора простыми словами рассказать о судьбе большого количества настоящих героев, на своих плечах вынесших страшную ношу великой войны, так и о растерявшихся, трусливых и прочих недостойных индивидуумах, которых, конечно же, значительно меньше. Но и о них Симонов пишет подробно, как личный участник и свидетель событий.

Очень увлекательная и достойная работа, выполненная настоящим мастером слова. Все три тома заставляют сопереживать героям, испытывать настоящую боль за трагедии и гибель множества советских людей. Но горестные события первой книги постепенно переходят в победную, несокрушимую поступь Красной Армии во второй и третьей частях. Эволюция воинского умения ощутима и наглядно показана в развитии сюжета. Главное, конкретные участники событий показаны живыми и разными. Именно их героическими усилиями, невероятным напряжением всего народа была добыта Победа. Сомнений и разночтений в этом быть не может. Веришь каждой строчке.

Вторая часть романа «Живые и мёртвые» даёт возможность узнать продолжение истории героев. Конечно, очень жаль, что автор перебросил действие из ноября 1941 года сразу в январь 1943 г. Короткими штрихами обозначены события, происходившие с персонажами за пропущенное время. Но, честно говоря, меня разочаровала такая монтажная склейка. Показалось, чрезвычайная насыщенность эпизодов 1941 года первой части трилогии настолько увлекла и втянула в водоворот происходящего, что перипетии «Солдатами не рождаются» уступают по своему накалу и непредсказуемости. Конечно, это только моё восприятие. Но вторая часть получилась не столь гениальной как начало истории.

Может быть, дело в трагичности событий первого полугодия войны, когда речь не шла о жизни, а скорее о том, чтобы выжить, спасти страну. Потери были катастрофические, а от этого и повествование было настолько мощным и сжатым, как натянутая струна. Переход же сразу в январь 1943 года получается уже в относительно устойчивую ситуацию, когда Красная Армия научилась побеждать. Очень жаль, что автор решил не рассказывать подробно о 1942 годе, тоже очень тяжелом и горестном, но завершившемся окружением большой группировки немецко-фашистских войск под Сталинградом.

Но это всё мои желания, как читателя. Реальные же картины, описанные в этой книге, тоже великолепны по своей жизненности, наполненности столь необходимыми подробностями не только боёв, сражений, но и военного быта. Очень много автор рассказывает о взаимоотношениях людей на войне. И здесь нет места только черному или белому.

Уже старший лейтенант Синцов командует батальоном, а в конце первой части мы оставили его в момент, когда ему в связи с потерями в командном составе доверили взвод. Надо сказать, судьба Синцова в этой части трилогии с одной стороны удачлива – немецкого генерала в плен взял и до капитана дослужился, но и трагична – которое по счёту ранение фактически ставит вопрос об инвалидности.

Наиболее полно показывает Симонов в этой книге генерала Серпилина. В первой части ему уделено значительно меньше внимания. Раскрывая этот образ, автор фактически описывает идеального командира уровня дивизии, при этом раскрывает потенциал его до более высокого руководства армией, а в перспективе и фронтом. У меня как у читателя возникло устойчивое чувство, что Серпилин практически всегда прав, у него стратегическое мышление, передовые методы руководство войсками, умение слушать и слышать подчинённых. Как-то про недостатки даже и не вспоминаешь. Может быть, их и нет?

В продолжении трилогии много внимания уделено и неглавным героям. Большее развитие получает образ Тани Овсянниковой, молодого врача выходившей из окружения дивизии Серпилина в первой книге. Благодаря рассказу о её судьбе мы узнаём о событиях в глубоком тылу, в Ташкенте, где тоже тяжело и напряжённо работали люди, чтобы отдавать все силы, выпуская снаряды для фронта.

Появляется много новых персонажей, как правило, интересных, своеобразных, примечательных. Что позволяет надеяться на столь же увлекательное чтение третьей, заключительной части.

Смешанное ощущение оставила данная книга: написанная красивым языком, легко читаемая, она в тоже время показалась слишком неторопливой, а сюжет настолько размытым, что даже сложно определить, о чем она - о волшебной стране Синегории, о таинственном ордене мальчишек, о том, как во время войны приходилось детям в тылу или же о подвиге и сражениях с врагами. Если взрослого читателя не обязательно завлекать закрученным сюжетом, интерес представляют и достаточно будничные моменты, например, описание того, как осиротевшая семья из трёх детей выживает во время войны, как мальчишки трудятся на заводе вместо взрослых, но что касается читателя юного, то удержать его внимание такими описаниями весьма непросто, поэтому я не рискну советовать ее младшим школьникам.

Хотя вначале книга поманила историей Синегории, а мне особенно понравилось описание ветров и очаровательная игра слов

"Что произошло у вас?" - спросили у жителей озадаченные путешественники.

"Разве вы не знаете? - отвечали им. - Нас разорили ветры... Все пошло на ветер".

И путешественники узнали, что страной завладел злой и глупый король, который жил на соседнем острове. Звали его Фанфарон.

Король Фанфарон был человек крайне легкомысленный. Он ходил расфранченный в пух и прах и в конце концов пустил все свое состояние по ветру. И в народе стали говорить, что король продулся, у короля ветер в голове, король болтун и что ни скажет - всё на ветер. И это было справедливо. Поэтому ветры всего света решили, что Фанфарон - самый подходящий для них, самый ветреный в мире король. Они слетелись на остров и стали уговаривать Фанфарона:

"Хочешь, мы развеем все печальные мысли твои, о король, мы раздуем твою славу на весь свет?"

"Дуйте!" - сказал глупый король.

И ветры стали хозяйничать в стране. Власть захватил Тайный Совет Ветров. Всем жителям было приказано поставить на крышах флюгера, чтобы всем и каждому было видно, куда ветер дует. Под страхом смерти жители обязаны были держать двери раскрытыми настежь. Сквозняки проникали в дома через все двери, окна и щели, подхватывали каждое слово и доносили его Фанфарону. Специально назначенные королем начальники Печной Тяги следили за тем, чтобы люди не закрывали вьюшками трубы своих очагов. Король окружил себя ветродуями и ветреницами. Первым министром и, по сути, правителем страны стал главный придворный Ветрочет, хитрый Жил-дабыл, продувная бестия. Король наградил его знаком Опахала, цепью Большого Веера и высшим отличием - "Розой Ветров"

Но вот дальше сюжет стал провисать, потому что автор как-то сходу помещает нас в будни юных героев, многое оставляя за скобками или рассказывая об этом, как об уже свершившихся событиях (какой-то Капка подрался с каким-то хулиганом, а этот хулиган дарит сестре Капки зажигалку, при этом хулиган ещё и прогуливает работу, а какие-то мальчишки следят за Капкой). Конечно, взрослый читатель привык и не к таким головоломкам, но тут я больше ориентируюсь на мнение ребенка, который к середине книги отказался слушать продолжение, поэтому я уже в одиночестве дочитывала о том, как подружились валаамские юнги с волжскими мальчишками, как общий труд сплотил вначале враждовавшие компании.

Так что, подводя итог, если вы ещё не читали эту книгу, то я ее советую, она милая, бесхитростная, но не пустая, чуть нафталиновая, но в тоже время добрая и светлая.

Хоть шторы на память наденьте!
А все же поделишь порой
Друзей - на залегших в Ташкенте
И в снежных полях под Москвой.

К. Симонов, «Зима сорок первого года…», 1956

Вторая повесть из лопатинского цикла гораздо концентрирование первой. Там главный герой мотался по фронту в течение нескольких месяцев, часто меняя локации, здесь же автор сразу задал временной промежуток (хотя от скитаний все же не удержался).

Фильм Германа другой, хотя автором сценария сам Симонов и был. Есть в этом какой-то постмодернизм, пожалуй, когда по книге, в которой описывается, как снимали фильм, снимают фильм. В книге режиссер говорит Лопатину, что все эти его красивости из очерков о быте осажденного Сталинграда не перенести на пленку, ни Волги, ни другого антуража на киностудии в Ташкенте нет. А потом Герман с Симоновым отсекают и вступление, и финал, выкидывают больше половины героев, и концентрируются на главном – военном тыле и короткой любви.

Симонов постоянно намекает, и, вероятно, кто-то до сих пор понимает его намеки. Но я не смог понять кто есть кто в его повести. Ни знаменитый поэт, который не смог поехать на войну, несмотря на то, что так много писал о ней в 30-е, ни знаменитая актриса, немолодая уже, но все еще поражающая своей вовлеченностью и горением, опознаны мною не были. А вот генерала Петрова признать было совсем не трудно, Симонов лишь слегка замаскировал его под Ефимова.

Итак, главное отличие повести от фильма – большая связанность с миром героев Симонова. Это не просто эпизод жизни Лопатина, разошедшегося с женой и встретившего кого-то близкого в Ташкенте. В повести есть и неудачное наступление подо Ржевом, и флешбэки из Сталинграда, где наши уже начали дожевывать армию Паулюса, есть Ташкент и есть Тбилиси и Северный Кавказ.

Для меня именно грузинский и, шире, кавказский финал стал неожиданностью (возможно потому, что его полностью нет в фильме). Лопатин из Ташкента отправляется поездом через Ашхабад в Красноводск, а оттуда самолетом в Тбилиси. Симонов всегда любил подчеркивать вот эту географическую транспортную связанность Советского Союза, у него герои не перемещаются в пространстве произвольно, а почти всегда конкретно, жизненно. В Тбилиси он чуть задерживается перед отправкой на фронт, уже вышедший к Минеральным Водам, встречается со знакомыми грузинами (он бывал раньше в Грузии, последний раз в 1936) и видит их военную жизнь.

Посмотрите на войну с перспективы Грузии. Война почти докатилась и до нее, фронт был совсем рядом, а за спиной не совсем дружественная Турция. Герои книги вспоминают то, как массово приходили в грузинские села похоронки после керченской катастрофы 1942. И все боятся, жутко, невыносимо боятся за своих живых еще детей, призванных в армию. Это, пожалуй, самый прозрачный, ясный момент в романе, осязаемая горечь и страх родителей, которые ничего не могут сделать, чтобы отвести угрозу.

А потом Лопатин садится в эмку и опять едет на войну, смотреть как наши начали отбирать свои пяди и крохи. Двадцать дней пролетели, впереди 1943 год.

Любопытно, невероятно любопытно – какой будет третья часть.

Вот и прочитана замечательная трилогия Константина Симонова , одно из значительных и интересных произведений, посвященных Великой Отечественной войне. Каждый том здесь отличается не только по событиям, о которых повествует, но и в целом по настроению, существующему среди героев, а через призму их чувств и мыслей можно предположить и о превалирующих настроениях в стране.

Данная книга завершает трилогию Живые и мертвые и рассказывает о событиях лета 1944 года, когда уже вовсю чувствовалось приближение Победы, все жили надеждой на скорейшее возвращение к мирной жизни и невольно закрадывались мысли : а какой она будет ? как возможно скорее и менее болезненно осуществить этот переход ? И с одной стороны не деться от этих мыслей никуда, а с другой, нельзя позволять , чтобы они завладевали тобой до поры до времени, пока не сделано главное дело, которому ты должен отдать все силы до последнего.

И вот этот постоянный анализ минувших событий и пройденных километров и занимает основную часть повествования здесь, но по большому счету он уже является итогом всего когда-то сказанного, суммой всех мысленных рассуждений и обсуждений с близким человеком в предыдущих томах. Конечно, повторение -мать учения и даже тот момент, что автор приводит своих героев в те места, откуда они начинали свой путь теперь уже (если взять все события и потери, происшедшие с 22 июня 1941 года) в далеком жарком лете 1941 года служит еще раз напоминанием как тяжело все далось и что выводы, сделанные сейчас, должны послужить руководством к действию в будущем, чтобы исключить или свести к минимуму возможность повторения произошедшего.

В результате того, что основное внимание здесь уделено данному анализу, о судьбах полюбившихся героев рассказывается уже по остаточному принципу, что немного смазало впечатление от завершающего трилогию тома. А уж тем более открытая концовка тут, когда хотелось ответов на все вопросы и логического завершения основных сюжетных линий, оставила в душе горький осадок читательского неудовлетворения. Сложилось впечатление (или выдавая желаемое за действительное), что автор хотел написать еще том, где повествование будет доведено до мая 1945 года и соответственно судьба каждого из главных героев будет известна.

И все-таки несмотря на всю горечь и боль первых томов, на открытую концовку последнего, трилогию Константина Симонова рекомендую к прочтению всем неравнодушным к истории вообще и той войны в частности, да и качественной литературы тоже.

С одной стороны, этот роман надо было читать перед знаменитой трилогией автора, имеющей общее название Живые и мертвые. Потому как тут как раз и происходит знакомство со многими героями, которые потом продолжат свою литературную жизнь там. Это и ставший потом политруком Синцов и его тогда уже жена, а тут пока еще подруга Маша, и Надя с Артемьевым, братом Маши, Козырев, Климович и другие. И так интересно было вернуться в начало и герои, дальнейшую судьбу которых ты уже знаешь, снова ожили на страницах и ты словно вернулся назад, когда еще все только начиналось.

А с другой, прочитав эту книгу первой, я скорее всего бы так и не решилась подступиться к трилогии, потому что тут чувствуется, что автор еще ищет свой стиль, главные герои только намечаются и местами выходит довольно скучно, хотя и проделанная автором работа о теоретической части конфликта на Халхин-Голе дает о себе знать. Но опять-же, здесь еще идет отточка будущего мастерства владения словом и местами пробивается советская риторика во всей красе.

Но в любом случае, в качестве предистории героев, интересного отражения событий той эпохи, которые выразились в нарастании международного напряжения (тут упоминается о захвате Германией Чехословакии в 1939 году и о подписании пакта о ненападении и разделе Польши).
В связи с означенными событиями все сильнее ощущается неотвратимость новой войны. И военный конфликт с Японией многими участниками его рассматривался уже как проба сил для дальнейших сражений.

Исходя из этого, можно сказать, что роман был прочитан не зря. А уж по порядку или нет, теперь уже не имеет значения.

Будучи одной из тех читателей, кто впервые познакомился с Иваном Синцовым, Машей и Павлом Артемьевым в романе «Живые и Мертвые», и узнав о существовании приквела, я захотела прочесть произведение, с которого вообще начинается цикл. Эта книга ответила на мои вопросы, но почему-то повествование показалось недостаточно развернутым, а многие события скомканными. С одной стороны, тут весьма подробно описаны военные действия в Монголии, столкновение с японской армией в районе реки Халхин-Гол, показаны настроения среди танкистов, летчиков, пехоты, разведвойск, но, с другой стороны, мирная жизнь героев дана лишь мазками. Конечно, мы больше узнаем о Павле и его отношениях с Надеждой, о ее будущем муже, видим Машу и Ивана Синцова еще до вступления в брак, а также знакомимся с семьей танкиста Климовича, но все же, на мой взгляд, описания жизни на гражданке и личных переживаний героев тут намного меньше, чем военных действий.

Поэтому могу порекомендовать эту книгу тем, кто интересуется темой советско-японского столкновения 1939 года, тем более, автор много внимания уделяет и японской армии, периодически давая слово японским военным и повествуя от их лица. Ну и, конечно, книга будет интересна тем читателям, кто привязался к героям романа «Живые и мертвые», и хотел бы узнать, с чего начиналась их история.

В детстве творчество Льва Кассиля каким-то образом прошло мимо меня. Возможно, просто не было перевода, а я тогда ещё мало читала по-русски))).

Но встретившись с его мальчишками на старости лет, я очень пожалела, что встреча не состоялась раньше... Сказочный мир Синегории, придуманный учителем Арсением Гаем и подхваченный его воспитанниками, хрустально прекрасен. Злые ветры и их прихвостни в королевском дворце посрамлены трудами честных, работящих и очень милых синегорцев. Сказка, рассказанная у лагерного костра, для мальчиков становится просто modus vivendi, не позволяет дать слабину в тяжёлых жизненных ситуациях. А времена действительно страшные, идёт война, и каждым днём она приближается к маленькому волжскому городку, который ещё совсем недавно считался безопасным, туда даже приезжали эвакуированные.

Дети взрослеют просто на глазах, налаживают отношения с приехавшими юнгами, работают на заводе, даже участвуют в схватке с фашистами. Но Синегория остаётся в их душах, и понятно, что весть о гибели Арсения Петровича только укрепит желание быть такими, какими он хотел бы их видеть.

Не знаю, насколько подходит эта книга для современных мальчишек, возможно, для них в ней будет очень много непонятного, но если родители могли бы читать с ними вместе, она точно была бы полезной...

События повести посвящены одному из важнейших событий Великой Отечественной Войны - Сталинградской битве.

– Да... Когда три месяца назад уходил отсюда на Южный фронт, Сталинград считался еще глубоким тылом, трудно было представить себе,что мы вот с вами будем сидеть в этом доме. Тут ведь перед домом был парк, теперь, наверное, мало что от него осталось...

Автор описывает не только ужасы и жертвы того времени, но и демонстрирует стойкость героев, их волю и силу духа. Они умело, тактично и самоотверженно воевали. Они жертвовали собой и не сдавались. Ещё в повести о войне нашлось место любви. Это моё первое знакомство с автором, у Константина Симонова прекрасный слог. Он переносит читателя в гущу тех событий. Но несмотря на слог и те светлые чувства и добрые моменты, которым нашлось место в книге, мне морально читалось очень тяжело. Мне даже рецензия на эту повесть далась очень непросто, переписывала несколько раз и всё равно получилось несвязанно.

– Вы знаете, что страшно? Нет, вы не знаете... Вам уже много лет, вы не знаете...Страшно, что вдруг убьют и ничего не будет. Ничего не будет того, про что я всегда мечтала.

– Чего не будет?

– А ничего не будет... Вы знаете, сколько мне лет? Мне восемнадцать. Я еще ничего не видела, ничего. Я мечтала, как буду учиться, и не училась... Я мечтала, как поеду в Москву и всюду, всюду – и я нигде не была. Я мечтала... – она засмеялась, но потом продолжала: – Мечтала, как выйду замуж, – и ничего этого тоже не было... И вот я иногда боюсь, очень боюсь, что вдруг всего этого не будет. Я умру, и ничего, ничего не будет.

– А если бы вы уже учились и ездили, куда вам хотелось, и были бы замужем, думаете, вам не так было бы страшно? – спросил Сабуров.

– Нет, –убежденно сказала она. – Вот вам, я знаю, не так страшно, как мне. Вам уже много лет.

– Сколько?

– Ну, тридцать пять – сорок, да?

– Да, – улыбнулся Сабуров и с горечью подумал, что совершенно бесполезно ей доказывать, что ему не сорок и даже не тридцать пять и что он тоже еще не научился всему, чему хотел научиться, и не побывал там, где хотел побывать, и не любил так, как ему бы хотелось любить.