Полезный совет

Прошли эти не долгие тридцать или сорок минут. К нам подошёл сотрудник тыла пограничного отряда – это был гражданский вольнонаёмный служащий из местных жителей города Пяндж. Добродушный и приветливый таджик-тыловик лет тридцати пяти сказал следовать за ним и повёл нас в трёхэтажное здание на территории войсковой части. На первом этаже находилась гостиница для прибывших офицеров и членов их семей.

Вот и комната, в которую меня с супругой разместили. Мы молча сели на кровать и какое-то время провели в осмыслении происходящего. Я про себя подумал о своей жене: «Ладно мне – я этого хотел, но ей-то зачем всё это?» Этот последний непростой месяц жена была со мной. Три года мы уже жили вместе в общежитии, учились и работали. За всё это время мы привыкли к самостоятельной жизни. Многие поступки супруги я стал принимать, как должное – как бы по привычке, что так и должно быть. Но так ведь могло и не быть. Не каждая девочка вот так возьмёт и поедет на поезде в Таджикистан. Эти три дня тяжёлого путешествия я сейчас отчётливо осознавал. Я очень сильно рисковал, взяв с собой в путь свою жену – эту ещё маленькую девушку. А она доверилась мне и поехала со мной на край света. Почти четыре дня пути на поезде через границы Туркменистана, Узбекистана, Таджикистана. Я вспомнил слова офицера в Душанбе: «Зачем вы поехали на поезде? У нас несколько человек числятся пропавшими безвести – так и не доехали».

Только сейчас я понял всю опасность той ситуации на Узбекской границе, когда меня хотели высадить за то, что я российский пограничник. Теперь я осознал, что могло бы произойти, если бы я тогда пошёл искать правду и всё же вышёл на той станции. Сосед-таджик по вагону, с которым мы ехали вместе, предупредил меня, что они не выходят на этих станциях, поэтому будет лучше, если им просто заплатить, ведь тут никто не ручается за наши жизни.

Сначала мне было плохо от того, что я дал им деньги. Была задета моя гордость. Как они так могли со мной поступить? Не имеют права! Но потом я понял – они имеют право. Ещё как имеют. Я там был никем, а, может быть, меня даже считали врагом. Эти десять долларов решили мою судьбу – именно столько могла стоить моя жизнь.

Моя жена также была в этом вагоне. Куда бы она тогда приехала? Да, жизнь смиряет и учит. Я тогда не прошёл этот урок смирения. Спасибо тебе, сосед таджик. Возможно, его совет тогда спас наши жизни.

Я помню ту бессонную ночь, когда наш поезд остановили где-то в песках Туркменистана. Люди хотели прорваться в вагон, а какая-то их часть взобралась на крышу поезда и продолжала ехать на ней дальше. Всю ночь я держал под подушкой финку, которую взял с собой. Она тогда придавала мне некое спокойствие.

Любовь, преданность и единое «мы»

Ещё до этой сложной поездки двадцать дней я провёл на Лубянке. Супруга ждала меня и тогда, ведь нас никак не могли отправить на границу служебными самолётами. Все три года, пока мы жили в одной комнате общежития, пока учились в Москве и преодолевали сложности нашего бытия, эта девочка меня всегда ждала. Теперь я это понял очень отчётливо и запомнил на всю жизнь.

Осознание происходящего докручивало дальше – жена доверяла мне полностью, практически жертвуя собой. Она знала, что мы могли бы остаться в Москве – продолжать жить и работать, как большинство людей. Супруга могла бы на это решение повлиять, поставив условия. Да всё, что угодно, лишь бы остаться в Москве. Но она не сказала ни слова против моего желания поехать служить на границу. И ведь она слышала рациональные и имеющие большой смысл слова моего старшего наставника: «Зачем тебе это нужно? Не нужно туда ехать. Оставайся здесь».

Я тогда действовал иррационально, ломая уже сложившийся устой и некий порядок нашей жизни. Да, я хотел менять свою жизнь, хотел пробовать что-то новое, другое. И супруга была согласна с моим решением. Да это просто фантастика! Она так любила меня, что разделяла все мои взгляды, она практически растворялась во мне. И уже не понятно было – это она или я.

О, как я бывал не справедливым к нашим отношениям: не понимал их силу и взаимосвязь. Когда слишком хорошо, то не видно, что может быть и по-другому. Я был слишком молод, чтобы достойно оценить этот Божественный подарок судьбы.

Год тому назад, перед поездкой в Таджикистан, мы с супругой повенчались. И вот только сейчас будто с небольшой задержкой во времени я уже точно понял, что это – моя женщина навсегда. Чтобы не случилось, я никогда больше не женюсь. Это раз и навсегда. В Москве я никогда не смог бы понять и оценить этого. Но вот эти обстоятельства поставили всё на свои места. Теперь этот поезд кажется не таким уж и ужасным, а Таджикистан сразу стал близким и родным.

«Оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей» (Мк. 10:7–8). «И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает» (Мф. 19:5–6).

Первая ночь на границе

Вечер вступил в свои права очень быстро. По крайней мере, нам так показалось. Солнечные лучи уже еле пробивались сквозь ветви и листья деревьев, на которые мы смотрели через открытую дверь балкона первого этажа. Изредка мы слышали, как проходят люди, слышали их голоса. Основной речью тут были фарси и таджикский язык – языки иранской группы индоевропейской семьи языков. Лишь изредка доносились некоторые знакомые слова на русском языке.

Вечерняя прогулка по закрытому военному городку добавила новые ощущения. Жара уже сошла на «нет» – было приятно и свежо. Солдаты поливали кустарники, траву и асфальт. Природа просыпалась после огненного знойного дня.

В части был магазин военторг и ещё один вагончик, в котором можно было купить необходимую часть продовольствия. Конечно, цены бросались в глаза: все российские товары здесь стоили в два раза дороже, чем в Москве. Но за территорией части в городе Пяндж можно было дёшево купить арбузы, дыни, овощи и фрукты. В чайхане города плов, шашлык, лагман, манты и самса тоже стоили очень дёшево.

Меня немного напрягал вид границы. Мы всё время смотрели на систему КСП. Было видно, что до Афганистана рукой подать. Такая близость волновала моё сознание: заставляла мозг и тело нервничать, думать о том, что делать, если афганцы нападут на нас. Куда бежать? Где взять оружие? И ещё много других вопросов возникало в моей голове. В то время США уже активно бомбили Афганистан, и Талибы в некоторых местах максимально приблизились к нашим границам. Первая ночь на границе – это всегда волнительно.

Мы легли спать. Но в голову всё равно приходили мысли о том, что рядом Афганистан, и, возможно, злой «маджахет» именно сейчас хочет прийти сюда к нам. Все мысли в таком роде я гнал, пытаясь уснуть.

Усталость дня потихоньку взяла верх над чувствами, и мы уснули. Снилось что-то тревожное, ведь за последние два месяца приходилось постоянно переезжать в новые места: новые люди и разные события наложили свою печать на разные воспоминания.

Таинственный гость

Я проснулся от непонятного шороха и не мог понять, что за звук меня потревожил. Подумал, что мне показалось, и попытался заснуть снова, однако звук повторился вновь, а потом ещё раз.

Дверь на балкон была открыта, окна с балкона на улицу – тоже. Сердце забилось, в ушах зазвенело. «Всё, – думаю, – это маджахеды пришли за мной». В какой-то момент мне показалось странным, почему они так сильно шумят. Будто им плевать, что здесь кто-то есть и может дать отпор. А может они просто думают, что здесь вовсе и нет никого?

Но нужно было что-то делать. Я решил всё же тихо встать и включить свет. Очень аккуратно встал с кровати, но она предательски скрипнула несколько раз. Я подумал, что теперь они меня услышали и набросятся. Времени было мало, поэтому стремительно бросился к включателю света. Но я совсем позабыл про сумки, которые мы оставили рядом с дверью, а включатель как раз был возле входной двери.

Я понял, что лечу через сумки. Выставив вперед собой руки, я врезался в стену. Бегло начал искать включатель, но его не было! О, как же долго я его искал! Мне показалось это вечностью. Но сзади на меня ещё никто не напал, значит, они меня не видят.

Вот он! Я нашёл включатель! Нажал на кнопку в надежде осветить всё вокруг и увидеть врага, но свет не загорелся. Я выключил и включил кнопку снова, но света не было. Мне стало ещё больше не по себе – те, кто был на балконе, теперь уж точно меня услышали, а, может, и увидели. Звуки и шум у входа на балкон продолжались.

«Спички! Да, спички, – подумал я. – У меня есть спички». Но они были где-то в сумке. Я нагнулся, нашёл сумку, расстегнул её и начал на ощупь искать коробок. Мне попалось всё, кроме спичек. Нервы были на пределе – почему они продолжают шуметь и не слышат меня?

А вот они! Я нашел спички, встал и зажёг одну из них – свет осветил этот мрак. Не помню, был ли страх у меня в тот момент, но одно помню точно – я очень хотел увидеть того, кто там шумит.

Сначала я увидел очертания балкона, потом стол, за которым мы с женой ели перед сном. А на столе я увидел кошку! Она доедала то, что осталось от нашей трапезы. Перемещаясь по столу, животное издавало эти странные звуки. Я очень рассердился на кошку и выгнал её. Затем я закрыл окна балкона и сам балкон. Закрыл крепко на все задвижки.

Утром в комнате было очень душно из-за закрытых окон. Но я всё равно выспался. Так прошла наша первая ночь на границе. Все остались живы.

Глава 4
Подсобное хозяйство пограничного отряда

Посвящается полковнику медицинской службы

профессору С. В. Тимофееву

Мне часто приходилось ездить по пограничным заставам границы, ведь на всех КПП – целое отделение служебного собаководства. На каждой заставе было по четыре собаки, а застав насчитывалось более шестнадцати. Это, примерно, двести пятьдесят километров государственной границы. Именно там я проводил половину своего времени, а остальные пятьдесят процентов всё же был на территории самого пограничного отряда – это было моё основное место службы.

Без наследства

До моей службы в пограничном отряде был ветеринарный врач из гражданских, но он также был и офицером. Видимо, закончил курсы переподготовки, но всё же репутация у него была плохая. Во-первых, его уволили из-за любви к алкоголю, а, во-вторых, он сам напросился. В общем, как вы поняли, по наследству мне ничего не досталось: питомник служебных собак был в разрушенном состоянии, боевых псов в отряде практически не было. Подсобное хозяйство – тоже в плачевном состоянии, а о том, что продовольственный склад, холодильники и заготовку овощной продукции контролирует ветеринарный врач, здесь вообще никто и не слышал.

Ну, если разобраться по существу, то моя должность звучала так – начальник ветеринарно-санитарной службы пограничного отряда, ветеринарно-санитарный инспектор. Должность была майорская, поэтому, будучи лейтенантом, я сразу попал в офицеры управления отряда, как начальник службы.

В подчинении у меня был прапорщик и одна должность сержанта, о которой я сначала и не знал, так как она давно уже была занята контрактником-водителем из автомобильной роты.

Так вот, если бы я ничего не предпринимал для поднятия престижа ветеринарно-санитарной службы, то меня ждала бы участь предшественника, которого затем уволили, а именно меня могло ожидать пятнадцать суток в месяц по усилению границы (служба на заставах). А остальная половина месяца – ходить через день в наряд дежурным по отряду или помощником дежурного.