Однако же день вовсе не так уж и плох! В конце концов, человек – царь природы!

Вдохновлённый этим посылом, я занёс веник над головой и сделал шажок к жертве. И надо же! В самый неподходящий момент паркетина под моей ногой предательски скрипнула… Мохнатое существо, почуяв приближающийся конец, каким-то фантастическим кульбитом слетело с кровати и стало передо мной на задние лапы.

– Тварь! – заорал я и что было сил огрел его веником по голове.

От удара веник вылетел из моих рук, а огромный сурок, чуть забуксовав по паркету, пулей отлетел в другой угол. Ещё мгновение, и его рыжая жирная задница с трудом пропихнулась под массивное кресло, стоявшее посреди комнаты. Для пущей доходчивости воспитательно-наказательного процесса я ещё пару раз ткнул веником туда, где засел байбак. При этом каждый тычок сопровождал самыми что ни на есть душевными выражениями в адрес зверя и его беспечных хозяев.

Через час, закончив с уборкой и вынеся на улицу последнюю партию остатков своего гардероба, я плюхнулся на кровать и закрыл глаза. В этот момент из-под кресла раздалось тихое кряхтение и поскре-бывание. Однако желания прощать негодяя не было. Я продолжал молчать, и вскоре звуки стихли.

Едва приняв лежачее положение, я почувствовал, как погружаюсь в приятное забытьё. Однако что-то прошибло меня сквозь сон. Осознав, что это «что-то» никак не связано с активностью Ёгана, я решительно поднялся и уже через пару минут, окутываемый клубами пара, лежал в ванной. На всякий случай, чтобы контролировать жильца, дверь в ванную комнату оставил приоткрытой. Горячая вода делала своё дело, снимая напряжение в теле. Я закрыл глаза и полностью растворился в водной стихии.

Внезапно сквозь шум воды послышалось какое-то движение.

– Это ты, Иоганн-Себастьян? – не открывая глаз, спросил я подчёркнуто пафосно, готовясь принять его капитуляцию.

– Вы Баха ждёте?

Меня словно окатили ледяной водой. От неожиданности я задёргался и, не удержавшись, соскользнул под воду. Тут же вынырнул и протёр глаза. Прямо передо мной стоял немногим старше меня жгучий брюнет с высоким лбом и глубокими залысинами, которые, впрочем, его не портили, а только добавляли шарма. Вылитый мачо!

– Простите, а вы собственно…

– Может, выйдете и оденетесь? Право, неловко как-то. Я здесь, а вы голый, – незнакомец снял полотенце и подал его мне. – Давайте, я обожду вас в комнате.

Едва он прикрыл за собой дверь, как я бросился конвульсивно вытираться. Словно солдат-новобранец, впрыгнул в одежду и вскоре уже был в комнате.

– Как вы сюда вошли? – с ходу спросил я.

– Какая разница! – ответил незнакомец, закидывая ногу на ногу и устраиваясь в моём кресле. – Да вы садитесь, не стесняйтесь.

– Спасибо, конечно, но мне всё же хотелось бы знать, кто вы такой, как сюда попали и что вам нужно?

– Мне-то, собственно, ничего! Это я ответил на последний вопрос. Как попал? Это ещё проще – заверяю, что замки ваши не взламывал. И, наконец, кто я. Поверьте, не вор, и вообще, никакого отношения ни к криминалу, ни к правоохранительным органам не имею.

Мужчина поднялся, доверительно улыбнулся и, протянув руку, сказал:

– Разрешите представиться. Судьбин А.

– В каком смысле «А»? Андрей, Антон, Александр?..

– Не трудитесь. Ни то, ни другое, ни третье. И даже не Арнольд или, упаси господи, Адольф. Просто А.

– Правильно ли я понял, что ваше имя состоит из одной буквы?

– Нет, неправильно. «А» – это не имя. Это окончание.

– То есть ваша фамилия Судьбина?

– Снова не угадали – это не фамилия.

– Вы меня совсем запутали! – сказал я и недоверчиво посмотрел на незнакомца.

– Как бы вам объяснить…М-м-м… Я судьба-судьбинушка.

– Чья?

– Что за вопрос? Конечно, ваша!

– Вы знаете, я не по этой части. В смысле, нормальный. Нет, я человек толерантный и в конечном счёте агрессии ко всяким радужным не испытываю, но стараюсь держаться от них подальше. А свою судьбу, спасибо, найду как-нибудь сам!

На лице мачо нарисовалось изумление.

– Вы меня за гея приняли?! Ха-ха-ха! И ещё раз ха!

– Тогда мне вообще ничего не понятно, товарищ со странным этим вашим Судьбин А!

– Похоже, вы не оценили всего благозвучия. Согласитесь, судь-ба… звучит как-то по-простецки. Судьба-Кузьма! Ну что это такое! Отдаёт деревенщиной. Сразу возникают образы покосившейся избы, поле, рожь… Другое дело – Судьбин! О-о-о! Чувствуется аристократизм. Такую бы фамилию какой-нибудь титулованной особе. Только представьте… его сиятельство великий князь Судьбин… А! Ощущаете, Тима, какая мощь!

– Скажите, у вас не бывает сезонных расстройств? И откуда вы знаете моё имя?

– Если вы о том, что я псих, то снова ошибаетесь. Я не менее нормален в своём роде, чем вы. Кстати, а почему бы нам не перейти на «ты», Тима. Ведь я вас знаю фактически с материнской утробы.

Я оценивающе окинул его взглядом. Он продолжал стоять с протянутой рукой и несколько надменно, даже ехидно улыбался. Ну точно, псих. Похоже, что я попал! И как же мне теперь от него избавиться?

– Никак! – спокойно произнёс незнакомец, чем привёл меня в замешательство.

Видимо, оценив произведённый эффект, он улыбнулся и продолжил:

– Да, Тимочка, читаю мысли и в этом нет ничего удивительного. Повторяю – я твоя судьба, но всё же лучше звучит Судьбин А! И, кстати, по поводу избавиться. Народная мудрость говорит, что судьба и тень неразрывны с человеком. Поэтому повторюсь – от меня избавиться не-воз-мож-но! – последнее «но» он произнёс на французский манер в нос.

– Выходит, Судьбин А, это я сошёл с ума, – произнес я и почему-то посмотрел на свои руки, словно именно они были теми частями тела, на которых непременно должно было проявиться сумасшествие. – Никогда не подумал бы, что безумие выглядит именно так!

– Опять, Тима, мимо! Кстати, классная рифма. Стихи не пишешь? Дарю! – сказал он улыбаясь.

Сделав шаг вперёд, он положил руку мне на плечо, приоткрыл рот, чтобы продолжить свою речь, но вместо очередного фразеологизма внезапно скорчился и заорал. От неожиданности я заорал вслед за ним. Какое-то время мы смотрели друг на друга и орали. Первым в себя пришёл Судьбин А:

– Ты чего орёшь?

– А ты?

– Так ведь больно! – сказал он и опустил глаза вниз.

И тут я увидел, что ненавистный Ёган вцепился ему в ногу. Впервые в своей жизни я был рад животному и этой твари в частности. Тем временем Судьбин А отдёрнул ногу, скинув сурка. Зверёк отскочил и недовольно зашипел, готовясь к новой атаке.

– Это кто?! – отчаянно вопросил брюнет.

– Тотемное животное дружеского мне рода, – невозмутимо и обречённо ответил я.

– Тот самый Бах?

– Нет, просто Ёган.

– И музыку пишет?

– Увы! Только свистит по ночам, – я посмотрел на сурка. – Как же сегодня вы все меня достали!

Я с силой зажмурился в надежде, что всё происходящее лишь плод моего переутомлённого воображения. И стоит мне открыть глаза, как весь этот кошмар исчезнет. Эх, а может быть, мне стоило пойти с Инессой Казимировной?!

Наконец, я открыл глаза. Там, где ещё мгновение назад грозно шипел байбак, никого не было. Чтобы не спугнуть удачу, я стал медленно поворачивать голову в направлении незнакомца. О, счастье, его тоже не было! Я закрыл глаза и, чтобы окончательно успокоиться, глубоко задышал.

– А животина привитая? – послышался сзади меня уже столь знакомый голос.

Блин! Сорвалось! Впервые за сегодняшний день я искренне пожалел себя. И за что мне такая судьба!

– Не переживай, не лучше и не хуже, чем у других, – Судьбин А сидел на кровати и рассматривал укушенную ногу. – Другим, между прочим, нравится!

– А я у тебя не один?

– Нуты, Тима, даёшь!.. Может, зелёнкой полить? Аптечка у тебя есть? – мужчина огляделся вокруг. – А впрочем, и без зелёнки заживёт! Мы ведь не такие, как вы.

Он встал с кровати и подошёл ко мне:

– Отвечаю на вопрос. Ты у меня не один, а если быть точнее… вас у меня чуть больше миллиона.

– Выходит, целый миллион с такой же судьбой, как у меня?

– Плюс-минус. Сам понимаешь, везде есть нюансы. Например, я сегодня впервые получаю травму на производстве! Будь добр, запри этого Моцарта куда подальше, – Судьбин А снова оглянулся, но теперь уже в поисках сурка. – И вот тебе ещё один нюансик – если у меня будет бешенство, то ты и целый миллион людей пострадаете тоже. С бешеной судьбой-то!

– Скажи, Судьбин А, а зачем ты вообще появился и именно сегодня?

– Ты меня разочаровываешь своими примитивными вопросами. Я думал, что кандидат наук, подающий надежды учёный, должен сам всё просчитать…

– И всё же, если без лишних философий. Почему?

Он присел в кресло и жестом пригласил меня сделать то же самое. Я сел и скрестил руки на груди в ожидании ответа.

– Проще простого, – Судьбин А достал из кармана пиджака блокнот, элегантно послюнявил палец и стал манерно перелистывать страницы. – О, нашёл! Двенадцать тысяч семьсот семьдесят пять раз, слышишь? Именно столько раз за последние пять лет упоминал меня всуе: «Судьба моя такая», «За что мне такая судьба», «Судьба-злодейка» и далее по списку в том же духе. А вот моё любимое: «Если бы не судьба такая»… Эка загнул! Так вот! Названное мной число делим на пять. Полученное делим на триста шестьдесят пять – среднее количество дней в году… Прости, я в столбик по привычке… Получаем что-то около семи раз на дню – то есть критическая масса – это чтобы тебе было понятно!

– И что теперь?

– Теперь? Теперь, Тима, я уйду. Но перед уходом хочу тебе напомнить, что человек – сам творец своего счастья. И если ты в корне не пересмотришь своё поведения и отношение к жизни, вот тогда начну действовать я. И заранее прости, далеко не всегда то, что делаю, будет тебе нравиться.

– Например?

– Чего ты о геях говорил?

– Ты серьёзно?

– Это я так, к примеру, – Судьбин А внимательно посмотрел на меня, потом рассмеялся и, подмигнув, добавил, – всякое случается!

– Чушь это всё!

– Как знать, Тима, как знать! Может, поспорим?

– На что?

– Чудак человек! На тебя!

– А давай! – я решительно протянул ему свою руку.

Судьбин А расплылся в улыбке от одного судьбоносного уха до другого и издевательски закряхтел.

– Что, слабо? – я был неумолим.

– Быть по-твоему! – сказал он уже серьёзно и крепко сжал мою протянутую руку.

Его ладонь была влажной, и у меня от этого начала чесаться рука. Я попытался вырвать кисть, но Судьбин А удерживал её не слабее, чем сама Инесса Казимировна. Чтобы вырваться из плена, левой рукой я упёрся в наше рукопожатие и почувствовал какую-то волосатость… Зажмурил глаза и напрягся… Открыл их… Левой рукой я вцепился в шерсть сурка. А правую руку эта тварь крепко обхватила своими лапками и пускала слюни.

– Ёган, мать твою задову! – заорал я, пытаясь скинуть сурка. – Так это всё сон!

В себя я приходил ещё с полчаса. Сердце билось, словно гидравлический пятитонный пресс, норовя всякий раз разбить мои рёбра в труху. Достав из шкафа оставшуюся со дня рождения ополовиненную бутылку виски, буквально в один глоток залил содержимое в себя. Когда меня понемногу начало отпускать, я улыбнулся, посмотрел на сурка и молча насыпал ему полную миску купленного корма. Зверина некоторое время стоял на задних конечностях, сложив передние лапы на жирном брюхе, и косилась в нерешительности то на меня, то на еду. Наконец, инстинкт возобладал, и под равномерное чавканье Ёгана я умиротворённо заснул.

Видимо, весьма быстро мой измождённый организм достиг четвёртой стадии, которую врачи именуют «глубоким медленным сном». Поэтому, когда посреди бессознательного внезапно зазвонил городской телефон, я долго не мог прийти в себя и сообразить, что же происходит. Телефон звонил, а мне всё никак не удавалось не то чтобы открыть глаза, но даже пошевелиться. Облегчение наступило, когда звонок умолк, и я снова начал проваливаться в дрёму. Но не тут-то было! Телефон зазвонил вновь. Я приподнялся и увидел рядом на кровати безмятежного Ёгана, которому было совершенно индифферентно, – он монотонно похрапывал, вздымая кверху своё мохнатое пузо.

Может, телефонный трезвон – новый вид современного античеловеческого оружия? Я от него в ярости, а этому рыжему – хоть бы хны!

Ещё не донеся трубки до уха, я услышал громкую музыку на том конце провода.

– Ал-ло, – полусонным голосом сказал я сипло и, откашлявшись, добавил громче, – алло!

Но в ответ музыка продолжала с хрипом рвать телефонный динамик. Откинувшись в кресле, я прислонил трубку к плечу в надежде, что кто-нибудь всё же откликнется. Прошла пара минут. Телефонная какофония начала раздражать, и я отбил вызов. Просидев в кресле ещё немного времени, уже было настроился опять растянуться на кровати, как телефон зазвонил в третий раз.

– Алло, – отозвался я.

– Алло, а это кто? – раздался мужской голос, перекрикивающий музыку.

– Вы дозвонились в консульство Соединённых Штатов Америки в Санкт-Петербурге. Дежурный консул Браун, включаю запись, говорите, – спокойно ответил я с иностранным акцентом.

– Ой! – послышалось в ответ, и связь прервалась.

Удовлетворённый содеянным, я поднялся с кресла и, дойдя до кровати, ловким движением скинул с неё сурка. Новый звонок застал меня в точке невозврата – когда я уже падал в кровать, но приземлиться ещё не успел. Несколько раз безуспешно взмахнув руками словно крыльями, я рухнул, но тут же вскочил с горячим желанием: вырвать из розетки телефонный провод, но перед этим сказать звонящему всё, что о нём думаю.

– Алло! Слушаю! – заорал я в трубку.

– Это я вам сейчас звонил? – спросил тот же мужской голос.

– Что вам надо, любезнейший, в столь поздний час?!

– Старик, это ты?

«Старик»? Из трубки вдруг повеяло каким-то далёким прошлым, и беспорядочные воспоминания начали пролетать по моей голове.

– В любом случае это я.

– Старик, не узнал?

– Нет, – я немного напрягся в предвкушении идентификации ночного собеседника.

– Тимка, друг! Это Владик Круглов! Ну, узнал?

– Владик? – недоверчиво переспросил я.

– А кто же ещё!

– Круглый, ты, что ли?

– Да, я! Собственной персоной!

– Откуда?

– Мы тут в клубе отмечаем одно весьма важное событие! А ты что делаешь? – весело поинтересовался Владик.

– С тобой разговариваю.

– Ну а до этого?

– Не поверишь, спал.

– Да ты что, старик, такая ночь! Как можно спать?!

– Это у вас в столице все такие современные, а у нас, не поверишь, всё по старинке – мы ночью спим!

– Ну, ты прости, Тимка, что разбудил. Просто тут такое дело! И я решил, что непременно должен тебе позвонить, рассказать и сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться!

– Предупреждаю сразу, если твоё предложение касается любви ко мне, вынужден буду отказать. Не надейся и зря не рви своё сердце!

– Ха-ха! Ты всё такой же. Нет, в любви я тебе признаваться не буду, но о любви расскажу, – было слышно, как Владик отвлёкся и что-то кому-то сказал. – Тимка! Поздравь меня! Женюсь! Пятнадцать минут назад сделал предложение самой красивой девушке на свете! И она согласилась! Я же-е-е-енюсь!

– Ты снял камень с моего сердца. А то я, грешным делом, думал, что ты не женишься из-за меня, – сострил я и уже искренне добавил, – старик, я за тебя очень рад! Поздравляю!

– Спасибо, Тимка! Но я ведь не только за этим позвонил. Ведь, как ни крути, я тебе кое-что должен. Поэтому не откажи старому другу в просьбе стать свидетелем!

– Завтра не смогу точно. У меня ровно в девять очень ответственное совещание.

– Чудак! Мы ещё даже заявление не подали! По закону несколько месяцев будем ждать, планируем свадьбу на май, чтобы тепло было и всё такое.

– Ну, май… надо… – начал припоминать я свои планы.

– Никаких «ну»! Ты свидетель! В общем так, ожидай приглашения… – музыка заглушила голос Владика. – Ты понял?!

– Понял-понял! Но ты не сказал, кто же невеста?

– Это поправимо! Подожди секундочку…

Какое-то время из трубки доносилась только музыка, но потом она моментом стихла, и приятный бархатистый женский голос сказал:

– Добрый вечер, Тима. Хотя какой вечер, уже глубокая ночь! Простите, что разбудили вас. Это Владик всех взбаламутил. Мы тут небольшой компанией с друзьями празднуем типа нашу помолвку. Поверьте, мы его отговаривали, даже пытались забрать телефон, но вы же знаете, какой он упрямый. Если что решит, то хоть кол на голове теши – всё одно своего добьётся.

– Да, вы правы. Похоже, Владик не меняется. Единственное, я всё ещё не знаю, как зовут прекрасную избранницу друга моей бесшабашной юности.

– Для друзей я Ника.

– С учётом того, что мы мгновение назад познакомились, могу ли я называть вас этим именем?

– Друг моего жениха – мой друг! Конечно.

– Знаете, Ника, Владик ангажировал меня на роль своего свидетеля.

– В этом он весь! Мы ведь только сегодня во всём разобрались… Будет здорово, хоть мы пока и незнакомы. Владик много рассказывал. И про то, как в Харькове с поезда ссадили, и как он вас ночью в Курске потерял…

– И он всё это вам рассказал? Ну, Владик! Я уже покраснел. Не знаю даже, как вам после на глаза показаться!

– А давайте, Тима, на «ты»?

– Согласен, давай.

В этот момент ко мне на кресло, похрюкивая, забрался Ёган и засвистел свою арию.

– Что это у тебя там? – спросила Ника.

– Жилец по имени Иоганн-Себастьян, но не Бах. Чрезмерно вскормленный в неволе байбак обыкновенный, по латыни Marmota bobak, он же сурок степной.

– Такой маленький и пушистый?

– Маленький – это суслик, а этот с поросёнка, а по повадкам чистая свинья!

И я рассказал Нике историю появление Ёгана в моём доме, а также все сегодняшние злоключения. Конечно же, опустил историю про приснившегося мне Судьбин А, памятуя о том, что случилось сегодня в метро. Негоже будет, если невеста моего друга в первый же день знакомства подобно той девушке заподозрит меня в идиотизме.

– Ничего себе! – спохватился я.

– Что случилось, Тима? Снова Ёган что-то натворил?

– Хуже! Пока рассказывал зоологические истории, прошло сорок минут!

– Действительно, а будто бы пара минут. Рада была познакомиться. Спокойной ночи, Тима.

– И вам с Владиком всего хорошего, и ещё раз примите искренние поздравления!

– Спасибо, до скорой встречи!

К моменту, как я повесил трубку, часы показывали три ночи. Быстро забравшись под одеяло, я удобно устроился на подушке с желанием поскорее уснуть. Но сон не шёл. В голове звучало какое-то подобие музыкальных звуков, ранее доносившихся из телефонной трубки, вспоминались радостные фразы Владики, приятный голос его невесты.

Ах, Владик! Наконец-то и ты нашёл свою половину! Было время, когда мы были не разлей вода, органично дополняя друг друга. Я больше выдумывал, а он гениально исполнял. Как мы только не дурачились и как не чудили…

Ностальгия по ушедшей юности сменилась грустью, едва припомнилась старая история. Сколько же лет прошло? Семь, восемь? Точно восемь. Был октябрь и, несмотря на то, что светило солнце, по-осеннему было прохладно. Нам никогда не было скучно вдвоём. Мы куда-то шли, о чём-то говорили, шутили, беззаботно смеялись над шутками, пока не поравнялись с витриной кафе. Как же оно называлось?.. Не помню. Внутри у самого стекла стоял столик. А за столиком сидела… она! Мимолётное видение, гений чистой красоты… В общем, Поля!