Мне нечасто приходилось бывать на Кордонах, но сориентировался я довольно быстро. Вместо справочного бюро обратился к работнику зала, что вносил информацию на темную доску.

Худощавый парнишка внимательно выслушал мой вопрос, отряхнул руки от мела, поправил нарукавник и указал на дальнюю часть зала.

– Регистрация транзитов – пять последних стоек. Начиная с 606-й, если не ошибаюсь. Но там вам точно подскажут.

Я поблагодарил его и быстрым шагом направился в указанном направлении.

От привычных залов и комнатушек Шереметьевской больницы не осталось и следа. Впрочем, современные технологии вписались сюда довольно гармонично: стены и пролеты снесли, заменив стеклянными опорами, расширили пространство стен для информации и убрали всевозможные закутки и темные углы. Сделано это было неслучайно. Поскольку основной пассажиропоток выпадал на ночное время суток, а искусственное освещение было нечисти не по нраву, приходилось осветлять пространство исключительно за счет внешних источников. Так и был придуман способ пустить одну нить никелевых ламп среди множества зеркал.

Девушка за стойкой улыбнулась мне дежурной улыбкой. Я растерянно замер, не в силах отвести взгляд. Она была чертовски хороша собой: огненно-рыжие волосы, тонкий носик, изящные губы и огромные зеленые глаза. В средневековье такую красоту точно отправили бы на костер. И ведь не ошиблись бы тогдашние борцы с колдовством, передо мной была воздушная дева, именуемая берегиней. Существо по своей природе безобидное, но во всех смыслах нечеловеческого происхождения.

– Чем могу вам помочь?

– Надеюсь, что сможете, – улыбнулся я в ответ. – Я ищу одного чел… транзитную особь. Путник одного дня. Должен был час назад зарегистрироваться на проход. Знаете, такой высокий, худощавый, нос острый и седые неряшливые волосы, одет в костюм-тройку темно-коричневого цвета. Из вещей имелась авоська зеленых яблок. Классификацию определить не смогу. Но, возможно, относится к разряду злыдней.

Берегиня внимательно выслушала меня и тут же уточнила:

– Основания для предоставления информации?

Я потянулся за жетоном и только сейчас вспомнил, что эти самые основания у меня теперь отсутствовали.

– Одну секунду.

Отойдя в сторону, я стал судорожно обстукивать карманы, словно пытался найти в них какой-то весомый аргумент. И в этот самый миг услышал свое имя.

– Артур!

Не успел я сориентироваться, как мощная ладонь хлопнула меня по плечу. Наверное, мне стоило бы удивиться, но голова была занята совершенно другим.

– Игорь, привет.

– Привет. – Друг детства, с которым мы не виделись лет тридцать, даже как-то оторопел. Видимо, ожидал от меня какой-то иной реакции. Ну уж прости за равнодушие, случайной встречей меня не удивить, работа во всех смыслах важнее.

– Ты какими судьбами? – немного заторможено поинтересовался он.

– Да проездом, в путешествие собираюсь.

– Как это в путешествие?

Я прочитал его должность на бейджике и оценил массивную связку ключей на поясе. На моем лице возникла лучезарная улыбка. Театральных курсов я не заканчивал, но при необходимости открывались удивительные таланты.

Чтобы избавить приятеля от звенящей металлической ноши, хватило пары секунд. Я резко подскочил к нему и крепко обнял, похлопал по спине.

– Сколько лет, сколько зим! Ну ладно, рад был тебя видеть, созвонимся. До встречи!

Игорь ответил нечто схожее по смыслу. Интересно, он действительно считал, что нам было о чем поговорить? Увы, время безжалостно расправлялось с бывшими друзьями-приятелями, переводя их в разряд бесполезного хлама, что мы относим на помойку чуть ли не каждый день. И чем больше пропасть между «тогда» и «сейчас», тем бесполезнее становятся эти люди из прошлого. Хотя, о чем это я, в нынешних обстоятельствах он оказался мне весьма и весьма полезен.

Поднявшись на второй этаж, я с легкостью обнаружил дверь с грозной надписью: «Посторонним вход воспрещен. Только для персонала».

– Всем, кроме меня и Игоря, – заговорщицки заявил я. Звякнул связкой ключей – подобрать нужный будет не так-то просто.

Коридор был пуст, и мне никто не мешал пытаться открыть дверь. Еще один плюс: никаких камер. От человека здесь правонарушений никто не ждал, а у нечисти существовал аурный след – такой мощный, что его никакими средствами не выведешь.

Уже через минуту я оказался в святой святых одного из старейших московских Кордонов.

Работа пропускного пункта состояла из трех степеней защиты: два пункта досмотра – с нашей, и один со стороны нечисти. И если контроль выдачи пропусков и прохождение различных аурных рамок был весьма очевиден и понятен, то последний, самый главный, оставался полной загадкой. Ходили слухи, что на языке нечисти это место носило название «Кедер Лаван» или «Белая комната». Но что именно там происходило и в чем заключалась проверка, никто не знал. Правда, в глубине души я надеялся, что мне не придется заходить так далеко и удастся перехватить сутулого старичка до пересечения граничной зоны.

В первой комнате я обнаружил допотопные компьютеры с ламповыми мониторами. Судя по пыльным столам и куче старого хлама в углу, это был некий архив или заброшенный центр информационной поддержки.

А вот следующий кабинет сильно меня удивил. Его можно было смело окрестить приемной врача: стол, стул, пара кушеток, а в дальней части нечто массивное, напоминавшее рентгеновский аппарат. Но это было еще не все: на подсвеченной тусклым светом стене обнаружились черно-белые рентгеновские снимки. Правда, когда я приблизился к стене, то понял свою ошибку. Это был не рентген и не аурная фотография, которую так часто путают с негативным изображением, а нечто среднее. Все пациенты на фото, – если, конечно, это можно было назвать фотографией, – были в смирительных рубашках. В глазах пациентов застыл настоящий ужас, словно их вели не на процедуру, а пытались усадить на электрический стул. Но главное, как я ни старался, так и не смог понять, кто изображен на негативе – человек или нечисть.

Не став тратить время на бесполезные догадки, я открыл следующую дверь и – вуаля! – снова очутился в компьютерном архиве. Возникло ощущение, что это чей-то странный розыгрыш.

Обернувшись, я вернулся обратно во врачебный кабинет и попытался найти еще одну дверь, ту самую, ведущую в первую комнату. Но наткнулся лишь на зеленую табличку «Запасной выход». Висела она над окном, который оказался простым муляжом: пластиковая рама, а за ней матовое стекло с тусклой подцветкой. Впору было чертыхнуться и побыстрее вернуться обратно в общий коридор. Но я был уверен: даже в таком странном месте я смогу найти банальное объяснение происходящему. Поэтому еще раз бегло осмотрел врачебный кабинет. Но, к сожалению, так ничего и не нашел. Складывалось впечатление, что это был один огромный муляж или, лучше сказать, шоу-рум для обычной презентации. Вот только в чем она заключалась? Клиника в стиле модерн или пыточная комната для прибывших из чужого мира особей?

Старое, еще советских времен, оборудование путало все мысли. Я понял, что упустил что-то весьма важное.

Вернувшись к изучению негативных снимков, я внезапно обнаружил странную деталь, которую не заметил в первый раз. Вместо людей в смирительные рубашки были облачены манекены. Что же это получается, в первый раз, когда я находился в этой же комнате, просто не заметил такого очевидного факта? Или вначале мне попались другие снимки?

Я почувствовал, как разум упорно искал ответ. Но чем больше я строил предположений, тем больше возникало вопросов. Нелепых, нелогичных вопросов. И, чтобы найти на них ответы, необходимо было действовать.

Путь назад мне был отрезан. Никаких дверей. И я без всякого сожаления двинулся вперед, оказавшись на очередном круге одинаковых кабинетов. Все снова-здорово. И снова все началось с архива. Тот же стол вдоль стены, старые мониторы, в левой части комнаты – пара металлических стеллажей, заваленных хламом, и кубики серваков в углу. Интересно, неужели за следующей дверью еще один врачебный кабинет?

Открывал я её осторожно, с неким предвкушением. А когда различил в полумраке знакомые очертания медицинского оборудования, резко обернулся. Дверь, через которую я попал в архив, отсутствовала. Вместо нее на стене висел какой-то дурацкий агитационный плакат времен Второй холодной войны с переселенцами.

«Помни! Бездушным тварям здесь не место. Нечисть. Она из другого теста!»

Где-то я уже читал нечто подобное. Или не читал? Голова шла кругом. Какой по счету это кабинет? Третий? Или пятый?

Захлопнув дверь, я закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Необходимо было собрать ворох мыслей воедино. Со мной явно затеяли некую игру. И я догадывался, чьих рук это дело. Радовало лишь одно: раз меня пытались остановить, значит, я на верном пути.

Глубокий вдох. Еще один. Я повернул голову в направлении подсвеченной стены с негативами и открыл глаза. Медленно подошел к снимкам. Факт был очевиден. Они опять были другими. Но меня это почему-то нисколько не удивило. С каждой новой дверью, что я открывал, бегая по замкнутому кругу, терялось нечто важное, будто кто-то нарочно стирал с изображений значимые детали. На этот раз со снимков исчезли манекены, а с противоположной стены – рабочие графики, даже прорезиненный коврик возле огромного аппарата превратился в рваную тряпку.

Я устало огляделся по сторонам. Должно было быть что-то еще… Что-то безумно важное, некая отправная точка, некий тайным смысл. Облокотившись о стену, я резко обернулся на внезапный хлопок. Дверь в архив резко закрылась – так, словно в неё ударил мощный сквозняк.