Дая Абдулазизова уже третий год варилась с нами в одном котле вечного стресса. Обычно на этой должности больше пяти-шести месяцев не задерживаются – либо рапорт подают на перевод, либо уходят на вечный больничный… и обратно уже не возвращаются. В общем, Дая Надировна у нас не просто штатный психолог, а всем нам, заезженным донельзя оперативникам, помощница и верный соратник. Всегда нужное слово найдет, да и начальство, если надо, умаслит. Ее имя, кстати, так и переводится с татарского – «нянька».

– Ну как у тебя продвигается? – уточнил я у следователя.

– А тебя это каким боком касается?

– Что значит, каким боком? Это все-таки моя территория. Я, так сказать, этот вызов принял, и мне его расх…

– Ты подозреваемого упустил, – колко заметила Анастасия.

На это действительно было нечего возразить. Захлопнув папку и тяжело вздохнув, следователь поняла, что немного перегнула палку. Её взгляд сделался сочувственным.

– Артур, ну ты же знаешь порядок: если стал свидетелем, в расследовании принимать участие не имеешь права. Статья 1002 Оперативного кодекса. Да тебе сейчас и не до этого. Готовься, хорошенько все вспомни, проанализируй свои действия и состряпай легенду.

– Это еще зачем? – нахмурился я.

– А как насчет инспекции по личному составу, надзорных и особистов. Или ты еще не задумался о последствиях? Тогда запомни: начальников много, а исполнитель один. – И указав мне на машину с красно-желтыми проблесковыми маячками, направилась к подъезду опрашивать свидетелей.

Во многом она была права, я здорово облажался и теперь буду держать ответ перед всеми ведомствами разом. Что поделать, служба такая.

Я кинул быстрый взгляд в сторону группы товарищей в одинаковых строгих костюмах. Они о чем-то увлеченно беседовали, не забывая при этом время от времени недовольно посматривали в мою сторону. Надзирают, чтоб им пусто было! Лучше бы делом занялись. Впрочем, они и занимались. Чесали языками не хуже дворовых старушек, только семечек не хватало. Ладно, они – начальство, им положено стоять на месте и злобно вращать очами, чтобы подчиненные боялись и не наделали еще больше глупостей. А я особый уполномоченный дознаватель, мне рассиживаться недосуг. Действовать надо!

Я подозвал стажера, как его там, Илью, кажется, и указал на свой старенький двухдверный «Фиат».

– Поехали.

Выкинув в урну остаток сосиски в тесте – где он её только успел раздобыть, – стажер быстро кивнул и размашистым шагом направился к машине.

Место происшествие, словно сами знаете что, влекло к себе все больше жужжавших мух. Не успели мы выехать со двора, а нам навстречу уже мчался фургончик «Первого» и целый микроавтобус «66-го» – двух самых активных новостных каналов. Как же пропустить такую сенсацию! И ладно бы один «Чертов канал» здесь ошивался, он специализировался на подобных новостях, а вот Главному федеральному что тут понадобилось?

Но меня это уже мало интересовало. Посмотрю вечером, по телевизору. Журналисты хоть и назойливее мух, а порой по своей недальновидности и излишней пытливости способны накопать нечто очень даже ценное.

– Скажите, а он, правда, такой прыткий был… бука этот? – осторожно поинтересовался стажер.

Я вынырнул из мыслей и покосился на юношу. Лицо открытое, простодушное – нет, он не издевался, а спрашивал из праздного любопытства.

Придется ответить:

– Прыткий до невозможности.

– Это хорошо. У меня прямо камень с души. Получается, ничего я не испортил. Все равно вы его не поймали бы. Даже если бы я не вмешался.

Заскрипев зубами, я все-таки нашел в себе силы не послать его куда подальше с его выводами. И, выдержав паузу, недовольно вздохнул:

– И откуда ты такой взялся на мою голову?

– Как откуда? Из отдела кадров, конечно. У них там сейчас особая программа распределения. Молодых сразу за наставником закрепляют, а не просто в отдел на побегушки.

– Да, это они здорово придумали.

Стажер немного помолчал, а потом снова полез с расспросами:

– А вам часто приходится пользоваться плазмером? И вообще, насколько сейчас агрессивна нечисть? Интересно, им комфортно в нашем мире или нет? А правда, что лешие на трассах грабежами стали промышлять?..

– Ты не мог бы немного помолчать?! – в какой-то момент повысил я голос.

Парень тут же успокоился и, сложив руки перед собой, как примерный ученик, уставился в окно.

Светофор на перекрестке горел долго. Мы пропустили сначала машины «под стрелку», а потом вереницу пешеходов.

Я рассеянно наблюдал за спешившими по свои делам горожанами. Мир давно стал другим. Люди, нелюди – все перемешалось, образовав новую реальность. И я только диву давался, как мы легко приняли в свой дом новых соседей. Правда, теперь стоило хорошенько потрудиться, чтобы понять, кто есть кто. Например, вон дедок, семенящий по дороге в рваных кроссовках и грязном плаще. Вроде бы обычный, ничем не примечательный гражданин. Гуляет с кучей собак на поводках. Наверное, просто держит на дому гостиницу для животных. Но это лишь на первый взгляд. Если хорошенько присмотреться, можно различить застрявшие в бороде листья и характерные древесные круги на тыльной стороне ладони, напоминающие шрамы. А на пятке, чуть ваше щиколотки, – сучок торчит. Самый обычный леший, перебравшийся из дремучего леса в городскую среду.

Или вот еще одна: ноги от ушей, а вместо юбки – пояс, что едва попу прикрывает. На такую даже женский пол внимание обратит. Волосы светлые, на солнце почти золотые, глаза зеленые-зеленые. Один раз взглянешь и про все на свете забудешь. Жену, детей – всех пошлешь, не раздумывая. Только новую семью с такой точно не слепишь. Не получится. Почему? Да потому что водяница это собственной персоной. Обычно представительницы ее рода всегда вразрез с законом идут. Ну или на грани. Модели, эскортницы, блогерши, в редких случаях мошенницы. Так ко всему прочему еще и ведьмы, так сказать, четыре в одном.

В какой-то момент красавица остановилась и посмотрела в нашу сторону. Наверное, прочла мои мысли. Она это может. В машине сразу начало барахлить радио. А вот стажер будто и не заметил очевидного признака. Весь налился краской и натянул на лицо глупую улыбку. И зачем он только в пограничную полицию сунулся? Ну не его это место, не его.

Девушка легким движением поправила тонкую бретельку, соскользнувшую с её плеча, и послала юноше воздушный поцелуй. После чего развернулась и, завиляв бедрами, продолжила переходить дорогу.

Я ткнул стажера локтем в плечо, заставив выйти из оцепенения.

– Принцесса, – мечтательно протянул он.

– Кикимора она болотная.

– Почему это? Она же красавица!

– Внешне может быть, а внутри сплошное гнилье.

Вынырнув из шипящего плена, радио заголосило довольно-таки звонким голосом.

Много людей,

разных людей в мире иллюзий

разных людей.

Слегка тягучий голос Сплина повторял одну простую истину: все в этом мире слишком неоднозначно, чтобы доверять первому впечатлению. Светофор моргнул зеленым, и мы двинулись дальше.

– И все-таки почему? – не унимался стажер.

– Потому что нечисть. Лучше и не объяснишь.

– Хм, а так и не скажешь.

– Не скажешь, пока не облапошит. А когда поймешь, уже поздно будет, – без особого желания пояснил я.

– Ну так можно же к нам, в отдел Нечисть обратиться. И мы поможем.

«Вот откуда он такой, слишком правильный, взялся?» – в сотый раз задался я одним вопросом. Ну нельзя все вокруг идеализировать. С людьми не все так просто, а с нечистью вдвойне сложнее. Это только так кажется: нашел преступника, изловил его, осудил и на депортацию в Крайний мир. Простая формула, которая порождала тысячу вопросов. Цель? Мотив? Наказание? Это только в начале, в далеких семидесятых, всех без разбора сажали. Но с той поры много воды утекло. Например, появился «Пакт о симбиозе». Наш главный закон междумирья. Теперь за права нечисти борются парламентеры. Ведьмы переквалифицировались в правозащитников и адвокатов. Так что сильно нас закон ограничил, и схватить преступника – полбеды, ты еще попробуй докажи, что он это злонамеренно сделал, а не по своей природной нужде.

Ладно, все это лирика. Пора вернуться к насущным проблемам. В первую очередь нужны версии, куда подался убийца. В приют для потусторонних? Не думаю, там жесткий миграционный контроль, границы с чужим миром уже перекрыты, аурный след на месте преступления довольно четкий, так что сбежать точно не сможет. Что тогда? Заброшенные дома? Резервации? Нет, так не пойдет. Так его можно лет сто искать. Особенно, если бука решит залечь на дно.

Думай, размышляй… Очень уж не хочется в этой истории сделаться крайним. А если ничего не предпринять, именно так и произойдет. Пока что надзорные ведомства ограничились дежурными вопросами, но, если не дать результат, через неделю они активизируются. И возьмутся за меня всерьез. А назначить козла отпущения в этом деле несложно. Главное, более детально изучить все обстоятельства неудачного задержания. Гражданское лицо кто не прикрыл? И группу из Центрального ведомства, согласно приказу, кто не дождался?.. Да и подозреваемый неспроста такую агрессию проявил… Видать, что-то за ним серьезное имелось. В общем, состав халатности, как говорится, налицо. А если учесть, что журналисты обязательно раздуют это дело до небывалых высот, обязательно будет назначен виновный.

Помню, в прошлом году у нас за подобное всю оперативную группу едва в тюрьму не упекли. Выехали они на поимку оборотня – бегал тот по району, огрызался, пугал честной народ. И вот только оперативники добрались до нужного дома, а оборотень возьми и напади на девчушку лет пяти. Наши применять оружие не стали – побоялись зевак зацепить. Отогнали нечисть метлой да лопатой, что у дворника одолжили. Оборотень подался в бега, в перелесок. Там его местный охотник и завалил, приняв за кабана. Казалось бы, вполне рядовой случай, по меркам отдела Нечисть. И оперативники поступили согласно уставу и протоколу. Но это только на первый взгляд. По крайней мере, так все считали до тех пор, пока на место происшествия не пожаловали телевизионщики. С того самого пресловутого «66» канала. Решили, так сказать, сенсацией поживиться.

Вот и раздули на ровном месте. Додумали, доснимали и выдали свою версию событий.

В тот же вечер по всем каналам объявили, мол, оперативники прибыли на вызов без оружия и, завидев волколака, разбежались кто куда, подвергнув гражданских опасности. Волк, стало быть, ребенка рвал на части, а полицейские стояли и смотрели. Бездействовали!

Если бы не запись с видеорегистратора одной из машин, что во дворе стояла, наших точно посадили бы. Нет, сначала уволили бы, а уж потом всенепременно посадили. Именно в такой последовательности…

Так что один у меня выход: взять расследование в свои руки, точнее, провести его параллельно со следственной группой. И выйти на убийцу раньше остальных. Я-то уж знаю, как наши ребята раскачиваются. Даже если дело в приоритете будет, все погрязнут в бумажной волоките и обязательно упустят убийцу, который через пару дней найдет способ, как свалить за Кордон², обратно в Крайний мир. Вот тогда пиши пропало! Дело превратится в висяк, а я в подозреваемого. Халатность в граничной службе – это самая ходовая статья. В бездействии каждого второго обвинить можно.

Мы резко свернули на улицу Свободы, и я вдавил в пол педаль акселератора, желая поскорее выскочить на Ленинградское шоссе.

– Куда это мы? – насторожился стажер.

Я заметил, как он вжался в сиденье, обхватив края руками.

– Тут недалеко, – успокоил я его. – Китель надо подшить, строевой смотр скоро, а я не готов.

– Китель?

– Ну да, у нас за внешним видом строго следят. Чуть что – сразу взыскание лепят!

Я указал на заднее сиденье, где на вешалке, на ручке над дверью, действительно болтался китель черного цвета с красными окантовками и такого же цвета капитанскими погонами.

***

Ателье было небольшим, но уютным: старые массивные люстры, деревянные шкафы и манекены, а еще образцы тканей, висящие на стенах, словно военные знамена, и клубки разноцветных ниток в стеклянных лотках. И повсюду раритеты, мебель, старые манекены, даже машинки не современные, а старинные, знаменитой марки «Зингер».

– С чем пожаловали? – поинтересовалась женщина за прилавком.

Я едва разглядел ее из-за высокой стойки. Сама маленькая, а внешность отталкивающая – волосы хоть и длинные, но редкие, c проплешинами, кожа в бородавках, напоминает жеванную бумагу, и, ко всему прочему, густые, сросшиеся на переносице брови. Это я еще забыл упомянуть про огромный, с горбинкой, нос.

Вместо ответа я указал на швею и спокойно объявил:

– Помнишь, стажер, я недавно сказал тебе, что красавица, переходившая дорогу, кикимора болотная.

– Помню, – кивнул тот.

– Так вот, я был не прав. Вот кто кикимора болотная собственной персоной. Разновидность – древесная сказительница, класс – нечисть среднего рода.

Взгляд юноши сделался растерянным. Остановившись в двух шагах от стойки, он отступил назад и вопрошающе посмотрел на меня, пытаясь угадать, стоит ли верить моим словам или нет.

Вместо пояснений я выложил на стойку китель:

– Мне бы шевроны пришить и погоны с небольшим отступом.

Женщина фыркнула, но ничего не сказала. Взяла мел, отметила на левом и правом рукаве расстояние от плеча – ровно восемь сантиметров. Молодец, разбирается в тонкостях полицейской граничной службы. И только тогда, когда она стала выписывать квитанцию, я услышал из её уст недовольное бурчание.

– Древесная сказительница, как же… А лучше ничего придумать не могли?!

Я хмыкнул:

– Так не я придумывал, а ученые из академии наук. Правда, не скажу точно, какие именно, может, орнитологи или зоологи. Или кто там еще у вас?

– Не у нас, а у вас! – еще больше скривилась кикимора.

– Их называют неологами, – внезапно раздался у меня за спиной голос стажера.

Обернувшись, я недовольно зыркнул в его сторону.

– Молодец, предметом владеешь. В колледже полиции рассказывали?

– Нет. У меня непрофильное образование. Я на автомеханика учился, – честно признался он.

Я стиснул зубы. А женщина за стойкой тихо хихикнула.

– Хороши специалисты.

– А вот это уже не ваше дело, – недовольно буркнул я.

– Конечно, не мое, а орнитологов, – хихикнула кикимора.

В этот момент за её спиной возник хозяин ателье: плечистый, широкий и слегка полноватый. Но при его огромном, двухметровом росте излишний вес не слишком бросался в глаза.

Круглое, краснощекое лицо расплылось в приветливой улыбке.

– Виктор Ворсович, – поздоровался я с мужчиной.

Рукопожатие у бывшего шефа полиции было все еще крепким, как у кузнеца.

– Артур, рад тебя видеть, – тут же откликнулся здоровяк. – Ну проходи, проходи, не стесняйся.

Он приподнял вертикальный входной элемент и пропустил нас внутрь.

– Это мой стажер… – Я на секунду запнулся.

– Меня Ильей зовут.

– Точно.

Хозяин довольно хихикнул и похлопал юношу по плечу.

Мы прошли в крохотный закуток, который был переоборудован в скромный рабочий кабинет: узкий, но длинный стол, рядом два манекена, облаченные в недошитые пиджаки, а в углу возвышался пузатый платяной шкаф.

– Располагайтесь, – любезно предложил Виктор Ворсович.

Стажер примостился на крохотном круглом стульчике, больше походившем на подставку для цветов, а я скромно встал у стены, заняв место рядом с испорченным манекеном.

– Не такой большой, как раньше, верно, Артур? – спросил хозяин, окинув взглядом скромное пространство.

Я молча кивнул.

– Итак, чем обязан?

Богряцкий Виктор Ворсович был первым начальником созданного двадцать лет назад отдела Нечисть. А до этого руководил московским сыском, являясь первым замом криминальной полиции. Так было до тех пор, пока он не познакомился с главными героями бабушкиных сказаний. Впрочем, до возникновения нашего подразделения за нечистой силой следили спецслужбы, тоже ГКБ. Пока взаимоотношения человек-нечисть не скатились в бытовую плоскость. И тогда понадобился орган, способный не только надзирать, но и взаимодействовать, применяя к пришельцам превентивные меры контроля.

Полковник Богряцкий был настоящим трудоголиком и буквально жил на работе, создавая с нуля сложную структуру новой граничной полиции. Может, именно по этой причине его в скором времени настиг инфаркт. Прямо на рабочем месте. Мы тогда здорово перепугались. Помню, дежурный даже не стал дожидаться скорую, а на патрульной машине доставил начальника в больницу.

Виктор Ворсович долго лечился, потом еще столько же восстанавливался, но в свой кабинет, к сожалению, так и не вернулся. Ходили слухи, что его возвращению воспрепятствовала семья. Так нам внушало новое руководство. Но мы-то прекрасно знаем, как работает кадровая система: пока есть силы, будешь пахать до изнеможения, а как оступился – сразу в расход. Спишут без всякого зазрения совести, механизму правосудия нужны качественные детали, а не винты со сбитой резьбой.

Короче, после отставки наши оперативники еще долго бегали к мудрому полковнику за дельным советом. Что делать и как поступить? А тот никогда не отказывал. Всегда радушно принимал, выслушивал и в большинстве случаев помогал. Вот и я по старой памяти решил наведаться к бывшему начальнику.

Разлив душистый зеленый чай по кружкам, Виктор Ворсович выслушал мой рассказ и, бросив взгляд на стажера, тут же предложил:

– Вот что, молодой человек, сходите-ка вы прогуляйтесь. У нас с вашим наставником разговор намечается не для чужих ушей. Уж не обессудьте, но не хотелось бы дельные мысли предавать огласке.

Парень мгновенно сориентировался, не стал спорить. Молодец, хоть в чем-то сообразительный. Полковник дождался, пока тот закроет снаружи дверь, и тут же наградил меня строгим взглядом:

– Да, Артур, дела.

– Все настолько плохо?

Виктор Ворсович устало вздохнул:

– А разве с нечистью может быть иначе? Нет, друг мой, у них дыма без огня не бывает. Если безобидный бука такое учинил, значит, готовься к серьезным последствиям.

– Знать бы только к каким.

– Ну предположения мы с тобой строить можем сколько угодно, – сказал полковник. – Доводы, домыслы, версии. Только какой в том смысл? Нам не догадки, а факты необходимы. Как у тебя, кстати, с агентурой дела обстоят?

Я пожал плечами:

– Есть один леший, но он по другим делам, дурь-травой барыжит. С серьезными вещами дел не имеет. Пара русалок, но те тоже по интимному направлению проходят. Домовой форточник, но его коллеги с СЗАО уже депортировали. Да и в целом территория такая, что серьезных происшествий даже по большим праздникам не случается. Незаконное проникновение да страх легкой степени. Одним словом, спальная окраина.

– Тем более непонятно, какая муха этого буку укусила. Может, он одичалый?

– Не похож. В пространстве отлично ориентировался.

– Да-а-а-а-а.

Бывший начальник сделал глоток и отставил чашку в сторону. А затем внезапно задал вопрос, не относившийся к делу:

– Знаешь, в чем беда нынешней граничной полиции?

– В чем? – решив не гадать, поинтересовался я.

– Неправильно вы работаете.

– То есть?

– А вот так. Методические указание при расследовании давно уже устарели. Ты человек, и рассуждаешь ты по-человечески. А нечисть хоть и стала похожа на людей, порой так сильно и не отличишь. Все равно к ней особый подход нужен. Смекаешь? Ну поразмысли: эти существа долгие годы находились в тени, изучая нас, питаясь нашими страхами. И все ради чего? Чтобы жить бок о бок с нами? Так почему тогда раньше не пошли на мировую? Нет, друг мой, тут не все так просто. И если нечисть совершила такое преступление, что ни в одни рамки не лезет, значит, плохо дело. – Бывший полковник придвинулся чуть ближе и тихо прошептал: – Никому из них не доверяю, даже самым безобидным, – и указал на дверь. Помолчал и добавил: – Без агентуры с ними никак не справиться.

Его слова заставили меня задуматься. А пока я размышлял, Виктор Ворсович достал из стола клейкий листок, ручку и мелким, неразборчивым почерком записал адрес.

– Вот, держи.

– Что это? – тут же уточнил я.

– Был у меня один хороший приятель. Бесом кличут.

– Имя такое?

Полковник улыбнулся:

– Скорее разновидность. Шучу. Я на своем веку еще ни разу нежить не встречал.