Глава 2. Чудесный сыр

По извилистым улочкам Сакросолиса, города, где магия и пороки были таким же обычным явлением, как и булыжники под ногами, Корнелиус Альба шел с видом целеустремленного человека, который шатается без цели. И шатается очень странно. Он то внезапно останавливался, то начинал кружится на месте. А то мог перебежать на другую сторону улицы или внезапно повернуть назад. Такое поведение выглядело тем более странным, что выглядел молодой человек довольно прилично. Одетый в дорогой черно-синий дублет с великолепной серебряной отделкой и обтягивающие мускулистые ляжки бордовые лосины, он заметно выделялся из толпы, но все же не настолько, чтобы все останавливались и расступались. Но вот что действительно привлекало внимание в облике юноши, помимо его необычной манеры перемещения, так это одна выдающаяся деталь. И выдающаяся настолько, что дамы увидев ее краснели и взгляды их становились томными и мечтательными, а мужчины завистливо хмыкали, чесали затылки и ускоряли шаг.

Гульфик парня, сшитый с любовью умелыми руками прекрасной и строгой Элизы, хозяйки бутика «Иллюзия Элегантности» и щедро украшенный настоящими топазами, производил впечатление очень внушительного достоинства. И это был тот случай, когда внешнее оформление, полностью соответствовало внутреннему содержанию, поскольку не преувеличивали его, а лишь создавали должный комфорт, удобство и эстетическую привлекательность. О том как наш герой получил этот великолепный аксессуар, подробнейшим образом и в весьма увлекательной форме было написано в первой книге.

Но о важной особенности обитателя этого, гульфика, надо и новым читателям кое-что объяснить.

Дело в том, что другой герой нашего романа, демон, как уже можно было догадаться, был призван и вселен в тело юноши в результате очень необычного ритуала. Однажды в грозовую полночь, чтобы внешнее оформление соответствовало значимости события, наш герой, в компании чрезвычайно любопытной и крайне амбициозной дамы, проводил не очень понятный ему, но весьма приятный ритуал совместного чтения одной старой книги. Пикантный нюанс заключался в том, что юноша был студиозом академии магии, а женщина – его деканом.

И вот в самый разгар этого действа является муж этой деканши. Так всегда и бывает. История и автор умалчивают, почему деканша не могла прочитать эту книгу одна или воспользоваться услугами законного супруга, который, надо заметить тоже был деканом, правда другого факультета, но для проведения ритуала прочтения, она выбрала нашего парня. Который, получив необычное предложение, подумал: «черт, а почему бы и нет?!», согласившись таким образом оказать настойчивой даме посильную помощь. Как говорится: «Если женщина что-то просит, то надо ей это дать. Иначе…». В общем, все равно получилось иначе.

Мужа можно понять. Решишь вдруг именно этой ночью поискать рецепт от бессонницы в библиотеке академии, а тут такие дела! К чести последнего, он сумел сдержать себя в руках, хотя это было не просто, зная специфику его факультета. Он не убил парня на месте и не шарахнул в гневе обоих библиофилов цепной молнией или чем-то вроде. Хотя, без сомнения, мог, поскольку возглавлял факультет боевой магии. Но ритуал был прерван, а означенный студиозус незамедлительно вылетел из академии без порток и без права восстановления.

Но последствия прерванного ритуала не заставили себя долго ждать. Проснувшись по утру, парень обнаружил, что теперь он плывет по жизни не один. А с очень беспокойным пассажиром. И попутчик этот – натурально Демон Во Плоти. Самый Настоящий Демон. В Его, черт побери, Плоти! И зовут его Маркус. Да, а парня этого тогда звали Марк. Марк Симмонс.

В довершение всего, на столе у парня оказалась почти любовная записка, подписанная некой «А» и намекавшая, что было какое-то продолжение этого их «прочтения». А еще рекомендательное письмо со вторым шансом на поступление в Академию. Но был нюанс.

Внешность парня чудесным образом изменилась и называться теперь ему, дабы сохранить инкогнито, надлежало Корнелиусом Альба. Такие дела.

Но не будем пересказывать всю предыдущую книгу, сосредоточимся лучше на настоящем повествовании.

А потому вернемся к гульфику. Вернее, к его содержимому и объясним наконец странную походку парня. Маркуса, в силу его демонической природы, почище магнита тянуло к любой, хоть сколь ни будь миловидной даме. А вслед за ним тащило и это двуногое недоразумение, как он считал, болтающееся на другом его конце. Маркус был убежден, что главный в их иерархии – он. И приводил этому массу убедительных доказательств, начиная от близости собственного осознания и мироощущения к центру тяжести данного тела, до безусловно главного инстинкта всех живых существ к продолжению рода. Споры их на эту тему шли постоянно и заканчивались то длительным бойкотом, где мнение парня вообще не учитывалось, то утонченными философскими конструкциями, вроде воли Всевышнего, даровавшего Ему, демону сладострастия, Миссию сохранения и преумножения рода человеческого для сохранения вида и бла-бла-бла, которым возразить парень просто не мог из-за не такого богатого словарного запаса. Да и вообще, парню всего-то восемнадцать, а побуждающей к продолжению жизни силе, которую олицетворял наш демон – тысячи и тысячи лет. Так что, кто здесь главный герой зависит исключительно от точки зрения.

– Так что же мы ищем? – не выдержал наконец Маркус, когда на очередную его попытку заглянуть под юбку смазливой горожанке, Корнелиус вновь решительно поменял направление. В отместку он резко дернулся вниз, отчего парень, чуть не споткнулся и замахал руками, пытаясь удержать равновесие.

– Маркус, сколько раз я должен тебе объяснять, что мне не нужны приключения с чьими-то дочерями, сестрами, женами, мамами, бабушками и так далее. И не тормози меня так резко! – яростно зашипел Корнелиус, пытаясь сдвинуться с места.

Это было нелегко, так как Маркус, действительно чисто физически находясь ближе к центру тяжести его тела, чем мозг самого Корнелиуса, имел более короткое плечо доставки нервных импульсов. Да и плоть этого тела, обретшая демоническую силу, сама по себе теперь представляла отнюдь не маленький рычаг воздействия. Но хвататься на людях за него руками чтобы повернуть в нужную сторону, Корнелиусу было как-то неловко

– А ты не сбивай меня с курса! – огрызнулся демон. И оживился: – Ты вот сказал: «и так далее»? А кто у вас идет после бабушек? Эй, ты, же сейчас не о некромантии? Ожившие покойницы дурно пахнут.

– Некромантия у нас под запретом. А после бабушек идут прабабушки, прапрабабушки и так далее.

– Ой, да ты шалун! – хохотнул демон – «И так далее»!

Юноша, почувствовав, что тот расслабился, тут же сорвался с места, ускорив шаг, но продолжая их, неслышимый для других, разговор.

– Да ну тебя! – сказал он и поскреб щетину на скулах и подбородке, которая странным образом не прибавлялась, сохраняя перманентно-харизматичную трехдневность. – Слушай, а помнишь тот сыр, который мы нашли в карцере академии? Ну, когда меня туда засунули из-за Чувасика?

– Вообще-то это НАС засунули! – уточнил демон, крайне щепетильный в вопросах своей суверенности и доминирования. – Такое забудешь! Вылупить из яйца обычной курицы василиска, чтобы доказать идею эволюционной мутации, было, мягко говоря, плохой идеей. Если не сказать, ужасной. Хотя мне понравилось выражение лица профессора Грейштейна. Как он остолбенел и побелел! Ты же слышал все эти страшные истории о том, как василиск запросто превращает целые города в пустыню, а людей в каменные статуи? Неудивительно, что тебя с твоим птенцом тут же отправили в изолированный от магии карцер.

– Чувасик не такой! Ты же знаешь, что если он кого и может превращать в статую, то только меня. – заступился за фамильяра Корнелиус.

– Ага. А заодно и меня, коль скоро я от тебя неотделим. – проворчал демон. – Ладно, продолжаем разговор. Чего вспомнил эту историю? Вроде разрешилось все тогда. Даже инквизитор был вынужден признать, что твой фамильяр не опасен для окружающих.

– Да, это так. – Корнелиус невольно поежился, вспомнив ледяной взгляд Валентина Даркмора и потер запястья, еще хранящие память тяжелых оков. – Нам повезло.

– Так какова тогда наша сегодняшняя цель, если самая очевидная, поиск любовных утех, тебя не привлекает? Знаешь, Корни, в меня иногда закрадываются сомнения. Может ты из этих? Ну, кого девочки не интересуют? – протянул Маркус.

– Вот еще! – возмущенно фыркнул юноша. – Тебе ли не знать, что мне нравится Эмилия! И… Сюзанна… нравится… И у нас с ними даже было… было… ну, вот это… – он замялся, подбирая слова, но тому, как назвать их огненный эксперимент в женской душевой, сложно было подобрать определение.

– В общем – было! – решительно закончил он, чем вызвал очередной приступ хохота у Маркуса.

– Ох… Корни… Ну ты и шутник! – наконец отдышавшись, прокомментировал его собственный орган, который имел свое мнение на этот счет. – Жаль, что я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это твое заявление, так как из-за твоих дурацких пилюль, пребывал тогда в отключке. Зато, я помню другое!

– И что же? – Корнелиус недоуменно поднял брови. Вроде бы в близкие отношения с девушками он больше не вступал.

– Иллюзия! – объявил демон и выразительно встал. Корнелиус схватился за гульфик и быстро перешел на теневую сторону улицы.

– Если ты о том, что случилось на лекции по магии иллюзий, где я фантазировал на тему наших с Эмилией танцев в таверне, то я и сам не понял, что это было: правда или вымысел. – задумчиво произнес юноша. Его лицо озарилось воспоминаниями, взгляд стал мечтательным, а ноги начали непроизвольно пританцовывать. – Знаешь, это была лучшая эротическая фантазия в моей жизни.

– Не фантазия, идиот! – рявкнул демон. – Если ты, создал в воображении то, что сам не можешь отличить от реальности, то это и есть реальность! Самая настоящая!

– Ну… как бы то ни было, Эмилия вроде не обиделась на меня за эту историю.

– Я бы даже сказал, она и сама в ней охотно участвовала. Как и все другие. – гоготнул демон, – И уж это я могу авторитетно подтвердить.

– Ладно, – предпочел сменить тему Корнелиус, к чему-то принюхиваясь и морщась. – Похоже мы пришли.

Вывеска «Самые вонючие сыры Сакросолиса у дядюшки Каверли», висевшая над небольшой сыроварней, втиснутой между мясной лавкой и салоном ритуальных услуг, была в принципе не нужна, потому что резкий, приторный запах чего-то прокисшего и гниющего, не просто останавливал – он сбивал с ног. Видимо поэтому посетители мясника выходили и замедляли шаг, подозрительно принюхиваясь к свежему разрубу, а печальные клиенты гробовщика, наоборот, торопились оформить заказ.

– Неужели, Корнелиус, сырная лавка? – голос Маркуса стал заинтересованным. – Я так и подумал.

– Знаешь, я действительно хочу разобраться с этим сыром. – гнусавя пробормотал Корнелиус. Он зажал нос и старался дышать пореже. – Но, как ты понимаешь, мне нужен не просто сыр. А что-то похожее на тот, что мы нашли тогда, в карцере. Он явно необычный и мне кажется, Чувасику он понравился. Помнишь, с каким удовольствием он его трескал и каким паинькой был?

Цыпленок василиска, услышав свое имя, высунул петушиную голову из-за гривы волос юноши, где он привык прятаться, и взволнованно зачирикал. Чувствительные щупальцы на его гребешке ходили ходуном.

– Да, да, малыш, – сказал Корнелиус и хотел пригладить гребешок своего фамильяра, но отдернул руку, когда глаза того сверкнули зеленым всполохом. Он торопливо открыл дверь в магазин и вошел. – Сейчас мы подберем тебе что-нибудь вкусненькое.

Василиск вытянул шею и закрутил глазами как хамелеон, пытаясь охватить взглядом этот неожиданный рай для гурмана. Есть подозрение, что именно отсюда пошло выражение: «глаза разбежались»!

Сырная лавка – причудливое заведение, пахнущее старостью, деревом и убойной симфонией ароматов, начинающихся от чего-то приторно-ветхого, словно из открытого бабушкиного сундука, до удушливого запаха дедушкиных носок, спрятанных на самом его дне. Вне всяких сомнений – такие запахи могли издавать только действительно лучшие и выдержанные сыры.

Глаза Корнелиуса растерянно забегали по рядам, теряясь в многообразии сырных головок. Перед ним открылся удивительный мир, полный цветов и текстур. С правой стороны возвышались горы светло-желтых головок полутвердых сыров, вроде гуады, каждая из которых блестела, словно отполированная до зеркального блеска. В противоположном углу, уютно расположившись на деревянных полках, лежали твердые как камень круги пармазина, их матовые, чуть шероховатые корки светились золотистым оттенком под мягким светом старинных ламп.

В центре зала, на массивном дубовом столе, разместились экзотические сыры с благородной голубой плесенью, такие как рокфури и горгонза. Их нежные, чуть липкие внутренности контрастировали с голубыми прожилками, напоминающими мрамор. Рядом, на серебряных подносах, возвышались пирамидки из маленьких каплевидных сыров шэвре и обваленных в молотом перце шариков белпер кнорри. Каждая пирамидка была украшена веточкой розмарина или тимьяна, добавлявших свежий травяной аромат к и без того насыщенному букету лавки.

Витрина, заботливо подсвеченная мягким светом и запертая на массивный замок, выставляла на показ коллекцию особо редких и выдержанных сыров, каждый из которых был заботливо завернут в бумагу с рунными этикетками, указывающими их происхождение и год выдержки.

Над головой Корнелиуса, на деревянных балках, висели связки сушеных трав и лавровых венков, придававших дополнительный ароматический слой общему букету. А около входа стоял медный чан, из которого поднимался густой, тягучий аромат топленого сыра, приглашая всех посетителей окунуться в это гастрономическое удовольствие.

Корнелиус был поражен этим гастрономическим разнообразием, а Чувасик просто сходил с ума от всего этого вкусового изобилия, обильно поливая слюной каменный пол.

– Впечатляюще. Ты еще не оставил идею открыть собственную сыроварню? Может лучше довериться профессионалам и купить готовый? – брюзжащий голос Маркуса было трудно игнорировать, но Корнелиус давно привык к его шутовству. – Знаешь во сколько нам обойдется собственное дело? В целое состояние! И все ради того, чтобы получить малую толику заплесневевшего продукта молочной ферментации сомнительного качества и ублажить эту твою птицу?