Но с другой стороны, оружие надежное, пережило две войны, с боеприпасами никаких проблем и плюс быстрая перезарядка. То, что нужно в качестве второго оружия для его преторианцев. Опять же Шестаков подумывал о бесшумном оружии, и в этом качестве «наган» его вполне устраивал, потому что это единственный револьвер с полной обтюрацией пороховых газов благодаря оригинальности своей конструкции. Ну и боеприпасы, чего уж там. Его средств надолго не хватит. Не успеет оглянуться, как денежки испарятся. И как ему потом быть с патронами?

– Хм. Я бы взял у вас тринадцать револьверов. Но боюсь, что у вас нет такого количества.

– Отчего же, найдется и столько, – поспешно заявил хозяин магазина.

– Замечательно. В таком случае давайте снизим цену до приемлемой, и я у вас их куплю.

– Что значит до приемлемой? Уверяю вас, цена самая что ни на есть приемлемая.

– Давайте я скажу, что случилось с этими револьверами. Судя по клейму, данный револьвер произведен в одна тысяча девятьсот десятом году. По всему видно, что вы польстились на модель, под стать армейской, но не являющуюся таковой, а значит, данный экземпляр может быть продан гражданским лицам. Ну кому не захочется иметь армейское оружие, да еще и в куда более удобном исполнении? Те же господа офицеры захотят купить. Однако вы просчитались. Армейские офицеры, прекрасно зная цену данному оружию, выдаваемому им на службе, покупать его за свои средства даже в таком исполнении не стали бы. В гражданском же секторе все большей популярностью пользуются автоматические модели. Поэтому я уверен, что эти револьверы лежат у вас мертвым грузом года три или даже все четыре. Но я готов у вас купить тринадцать единиц по довоенным ценам и, конечно, с вашей фирменной скидкой.

– До войны они у меня продавались по тридцать рублей, – пожав плечами, ответил торговец, – и я продал-таки шесть единиц из двадцати.

– Что-то мне подсказывает, что это максимальная цена на тот момент.

– Дешевле не продам.

– А как со скидкой?

– Берите по двадцать восемь, но это минимальная цена, и никаких скидок.

Нда. Видимо, эти «наганы» и впрямь товар лежалый и никому не нужный. Нет, в принципе вполне нормальное оружие, но мало найдется желающих выкладывать за него свои кровные, если есть возможность взять что-то куда более солидное. Ну да ничего, он готов.

– Патроны, я так понимаю, вам не нужны.

– Ну уж к «нагану»-то патроны я раздобуду, – с улыбкой заверил Шестаков.

– Кобуры?

– Самые дешевые?

– Черной кожи, по рубль пятьдесят.

– Отлично.

– Тогда с вас еще триста восемьдесят три рубля пятьдесят копеек.

– Получите. Надеюсь, я вас не затрудню, если попрошу организовать доставку на территорию Сорок седьмого Украинского полка?

– Никаких проблем. Сегодня же и доставим.

– Лучше бы завтра, в первой половине дня. Я сегодня на службу уже не вернусь.

– Как скажете, – заверил хозяин.

Еще бы ему не обхаживать Шестакова. Такие покупатели далеко не каждый год встречаются, не то что день. Поэтому доставочку можно и за сотню верст организовать, не только на окраину Киева.

– Прошу прощения, господин прапорщик, – вдруг обратился к Шестакову полковник. – Вы позволите взглянуть на вашу кобуру?

– Да, конечно, – растерянно ответил прапорщик, отстегивая кобуру от ремня.

– Хм. Оригинально. Ничего подобного я не встречал. Сами придумали?

– Да тут ничего такого особенного, – пожал плечами Шестаков, – просто носить эту бандуру на плечевом ремне неудобно. С одной стороны приходится придерживать шашку, с другой болтается «маузер». А с зажимом вполне нормально, и ничего не мешает.

– Вот такая-то простота порой куда эффективней получается, нежели что-то сложное и мудреное.

Шестаков вернул кобуру с «маузером» на место, попрощался с хозяином магазина и вышел на улицу. Странное дело, полковник направился следом. Причем было совершенно очевидно, что нацелился он именно на прапорщика. Интересно, что это за фрукт? Мало ли, как все обернется, все же война, шпионы, чтобы им пусто было! Вдруг им понадобился молодой и глупый прапорщик.

– Простите еще раз, – окликнул его полковник, оказавшись на улице.

– Да?

Шестаков обернулся, попутно решив, что надо бы вернуться и обзавестись «браунингом». Машинка недорогая, зато надежная и компактная. Для скрытного ношения лучше и не придумаешь. Кстати, относится к классу, который тут может купить абсолютно любой. Даже конченый псих, если только не напугает хозяина оружейной лавки.

– Позвольте полюбопытствовать, для кого вы покупаете такое большое количество оружия? Вы говорили так, словно приобретаете его для подчиненных, а между тем у вас в подчинении не может быть офицеров.

– Я прошу прощения, господин полковник, но хотелось бы знать, с кем я говорю? И в связи с чем вызваны ваши вопросы?

– Полковник Федоров, артиллерийский комитет Главного артиллерийского управления. А связь? Признаюсь честно, обуяло любопытство.

Угу. Или полковника очень уж заинтересовал тип, проговорившийся, что покупает оружие для подчиненных. А значит, может оказаться кем угодно, от бунтовщика до провокатора и шпиона в едином лице. Но с другой стороны, доставку оружия прапорщик просил организовать на территорию полка. Даже уточнил, что на службе будет только завтра. Вот и надо бы разузнать получше, чтобы не поднимать тревогу попусту.

А есть и еще один вариант. Он, этот полковник, и есть тот самый шпион и занимается самой банальной вербовкой. Вот офицер покупает целый арсенал. Для чего? Да мало ли. Ну а если что-то не совсем законное или даже совсем незаконное, тогда его можно подцепить на крючок. Конечно, как-то это все топорно, но…

– Федоров? – вдруг начав догадываться, удивленно произнес спрашиваемый.

– Простите?

– Кхм. Прапорщик Шестаков, запасной батальон Сорок седьмого пехотного Украинского полка. Полковник Федоров. Простите, это не вы занимались разработкой автоматического оружия?

– А вы откуда знаете?

– Ну, никто из этого государственную тайну не делал, а земля слухами полнится. Значит, все же вы. Господин полковник, позвольте пригласить вас ко мне домой на обед. Моя… Ну скажем так, супруга будет рада гостю. Нда. Понимаю, как это звучит. Просто, первая любовь, потом жизнь разбросала, а три месяца назад она потеряла на фронте мужа. Ну, не пристало вот так-то сразу под венец.

– Вы напрасно оправдываетесь, господин прапорщик. Однако меня удивило ваше такое скоропалительное решение.

– Оно не скоропалительное, и я могу вас в этом убедить. Просто у меня есть кое-какие идеи, но я не инженер, а потому не способен ни грамотно их подать, ни воплотить сам. Думал, на службе обязательно повстречаю дельного офицера и выложу все ему. А тут такая встреча. И потом, даже если это бред, мои домашние прекрасно готовят, а вы наверняка в командировке.

– Уговорили. Только и вы уж поведайте, для чего вам понадобился целый арсенал?

– Обязательно, – подзывая извозчика, каковых в центре было предостаточно, пообещал Шестаков. – Так вот, господин полковник. Про винтовочный голод я вам рассказывать не буду. Пожалуй, вам это известно лучше, чем мне.

– Однако…

– Бросьте, господин полковник. Извозчик. Слышь, братец? Ну-ка расскажи, о чем шепчутся на улицах про нашу армию? Давай, не стесняйся. Правду скажешь, полтинник накину.

– Знамо дело, что бают, ваше благородие. Мол, ружей у наших солдатиков нету. Одна на десяток. Оттого они германца одними лопатками да кулаками бьют. А кабы имелись те ружья, так уж в Берлине были бы. Чай, значит, с их бабами пили бы.

– Заработал свой полтинник, братец. Только скажи тому, кто тебе эту брехню втемяшил, что винтовок и впрямь не хватает, да не все так плохо, на троих две выходит, и это правда.

– Ага. Понял, вот так в морду ему и скажу, ваше благородие.

– Так-то, господин полковник. Шила в мешке не утаишь. Оружие это я купил для моих солдат. Чтобы обучить их им пользоваться и отправиться с ним на фронт. Есть у меня одна задумка. Но вы правы, об этом лучше приватно.

…Ирина и впрямь обрадовалась гостю. Она вообще всегда отличалась общительностью, радушием и гостеприимством. А тут незнакомый город, Иван все время пропадает на службе или в своем кабинете. Нет, ей, конечно же, время уделяет, но не сказать, что так уж любит гостей. Да и изматывается он настолько, что чуть добравшись до койки, тут же проваливается в крепкий сон.

Правда, потом даже по лбу постучала, мол, кто так делает, дубина ты стоеросовая. Разве можно хозяйку перед фактом ставить – а ну, давай на стол мечи, что есть в печи. Оно же для начала должно в печи оказаться, чтобы было что метать. Ну да, слава богу, выкрутилась, не осрамилась.

После обеда Шестаков увел Федорова к себе в кабинет и уже здесь, в спокойной обстановке, поведал ему о своем намерении создать разведывательно-диверсионную группу. Озвучил собственное мнение относительно целей и задач, решаемых подобными группами.

– То есть вы не верите, что если вы обратитесь с вашими предложениями по команде, то сможете добиться чего-то дельного? – поинтересовался полковник.

– Вообще ничего не добьюсь. А вот если дойдет до германского командования, то они могут уже через месяц запустить целую школу по подготовке таких подразделений и буквально завалят фронт своими диверсантами.

– Вы настолько высокого мнения о германцах?

– И они этого заслуживают. Поверьте мне. Я не говорю, что у нас все плохо. Но нас сначала должен жареный петух пониже спины клюнуть, чтобы мы зашевелились. Что-то делать планомерно мы не умеем. Ну вот хотя бы скажите, неужели не было понятно, что имеющегося количества винтовок недостаточно? Русско-японская нас ничему не научила? Или думали – малой кровью и на чужой территории? А как насчет того, что только на моей памяти через наш учебный батальон прошло больше сотни вчерашних рабочих? А кто будет стоять у станка и ковать оружие? Крестьянин с сохой? Ведь я уверен, что в армию забривают всех подряд, не разбираясь, какая квалификация у рабочего.

– Ну. Здесь не в бровь, а в глаз.

– Вот именно. Поэтому я и решил, сначала все сделаю, выдам результат, а там уж… Вот не поверите, взятки совал, только бы в армию к Брусилову попасть. И снова посулы сую, чтобы раньше времени не отправили, чтобы успеть подготовить хотя бы одно отделение, костяк будущего подразделения.

– Но почему «маузеры» и револьверы? Ведь это оружие ближнего боя.

– А мне не нужен бой на дальних дистанциях. Тихо подкрасться и тихо же, как снег на голову. Диверсанту если и придется драться, то накоротке, а тут уж нужно оружие легкое, маневренное и скорострельное.

– Вы воевали?

– Не на этой войне, – покачал головой Шестаков, – но поверьте, опыт у меня есть. И немалый.

– Для японской вы молоды. Балканы?

– Без разницы.

– Ладно. Но почему «маузер»? Признаться, несмотря на его популярность у наших господ офицеров, оружие довольно капризное, требовательное и порою даже ненадежное.

– «Маузер», конечно, не идеальный вариант, но лучшее из того, что есть. Правда, можно еще лучше. И вот именно об этом я и хотел поговорить с вами.

– Ваши предложения, о которых вы упоминали?

– Да. Вечерами, знаете ли, делать нечего, вот и кудесничаю.

Шестаков достал из стола альбом для рисования и положил перед Федоровым, попыхивающим папиросой. Сам прапорщик не курил, но любезно предоставил гостю пепельницу и открыл форточку.

Полковник не без интереса взял альбом и начал рассматривать представленные там рисунки. Именно, что рисунки. Шестаков хорошо рисовал, не отнять, а Шейранов же кое-что помнил из своей прошлой жизни. Вот только никаких размеров или технических тонкостей он не знал. Изобразил то, что помнил и как помнил. Ну а чего не помнил, указал так, в общем, без какой-либо конкретики.

– Нда-а. Объясните? – поинтересовался Федоров.

– Давайте с самого начала, – предложил Шестаков, и полковник открыл альбом на первом листе, после чего внимательно посмотрел на прапорщика. – Это пистолет-пулемет. Ложе деревянное, магазин коробчатый, на тридцать патронов. Патроны как раз маузеровские. Длина ствола сантиметров тридцать. Думаю, прицельная дальность должна получиться в пределах двухсот метров. Ведет огонь и автоматический, и одиночный. Механизм спусковой, простой, как молоток. О деталях и о том, какой должен быть затвор, не спрашивайте. Не знаю.

– Хм. Ну, в общем, принцип понятен. А вот это что?

– Кожух охлаждения, это скос перед стволом, компенсатор и пламегаситель.

Ну да. Шейранов, используя способности Шестакова, нарисовал самый обычный «ППШ», разве только убрал дисковый магазин, заменив его коробчатым. Ну а дальше. Дальше уж пусть занимается тот, кто получше разбирается в этом вопросе.

– А вообще должно получиться довольно удачно. Чуть ли не самая трудоемкая и важная часть любого оружия – это ствол. Так вот, из одного ствола обычной пехотной винтовки можно делать два ствола. Один для карабина, второй для автомата. Пехотный вариант винтовки так же, как драгунский, по сути, себя изжили. Об этом буквально кричат все последние конфликты и войны. Большие открытые пространства вполне перекрывают пулеметы, солдату же остаются средние дистанции, с которыми справится и карабин. И тех штыковых атак, для которых предназначена винтовка, уже нет. Зато есть рукопашные в стесненном пространстве окопов, где с винтовкой не развернуться, а вот карабин самое то. Почти. Потому что к компактности нужна еще и скорострельность, и вот тут пистолет-пулемет выходит на первое место.

– Да, но у него недостаточная дальность и вряд ли будет высокая точность.

– А я прямо и говорю, что по сути это оружие ближнего боя, но зато его эффективность должна быть на высоте.

– Так, а это что? Если не ошибаюсь, миномет?

– Именно. Калибр может быть от пятидесяти до ста или даже ста двадцати. Тут нужны не мои мозги. Но главное – это схожесть конструкции и простота. Стальная труба с боевым выступом, стальная же платформа и сошки. Мина вообще изготавливается простым литьем из чугуна, практически никаких токарных работ. Дистанция… Я не знаю, но думаю до полукилометра, а может, и дальше. Говорю же, я вижу идею, а как все выйдет на деле, дело и покажет.

Далее собеседники быстро пробежались по остальным задумкам Шестакова, которые он рисовал вечерами, когда не валился с ног от усталости. Были там и противопехотная мина, и ручная осколочная граната, причем в двух вариантах, из гнутого железа, нарисованная по памяти «РГ-42», и литая из чугуна «Ф-1». Единственное, что прапорщику удалось нарисовать в деталях, хотя опять же без размеров, – это запал.

– Та-а-ак. Интере-эсно, – добив последней затяжкой уже четвертую папиросу и сощурившись от дыма, произнес Федоров. – Позвольте, молодой человек.

Полковник без зазрения совести согнал прапорщика с хозяйского места за столом и сам разместился с удобством, наконец сумев вытянуть затекшие ноги. Похрустел шеей, повел плечами и, тряхнув головой, произнес:

– Надеюсь, вы это все не от руки рисовали? Найдутся готовальня, линейка, бумага?

– Разумеется, – ответил Шестаков, выкладывая перед Федоровым все затребованное.

– Извините, – заглянула в приоткрытую дверь Ирина. – Вы здесь уже час сидите. Может быть, чаю?

Шестаков посмотрел на Федорова, потер переносицу и наконец решительно заявил:

– Ириша, нам бы кофе. И если у нас запасы невелики, то лучше бы пополнить. Чувствую, мы тут надолго.

– Простите Христа ради, Ирина Сергеевна, но больно уж Иван Викентьевич занятный собеседник. Признаться, я пока еще не понял, в добрый ли час я его повстречал, но чувствую, что эта встреча добавит мне седых волос.

– В добрый, уж поверьте мне, – уверенно заверила гостя Ирина. – Значит, кофе? Вот и ладно.

– Ну-с, молодой человек, присаживайтесь, и давайте попытаемся придать вашим ощущениям и догадкам хоть какие-то стройность и конкретику, – когда Ирина скрылась за дверью, произнес Федоров, разминая пальцы.