Глава 4

Опасения были напрасными. По крайней мере, пока. За несколько дней Барсик себя никак не проявил. Он сидел в своей клетке, на подстилке, которую ему соорудили для сна и затравленно озирался. Всё время, когда не спал, и рядом не было Никитки. А тот торчал у него постоянно. У них была какая-то, непонятная окружающим, своя жизнь, своё общение и свои отношения.

Поначалу встал вопрос, о котором забыли подумать – чем этого зверя кормить. Но всё оказалось не так страшно. Сначала ему давали кашу – он всё съедал, потом начли давать мучное – уплетал за обе щеки, наконец, положили ему кусок мяса, на пробу – он и его смёл с явным удовольствием.

Так, перестала существовать теория, которой придерживалось большинство, что эти животные травоядные. Те, кто сидел на острове в пещере, испытали от этого некоторый шок. Оказалось, что их, после того как закидали камнями, скорее всего бы сожрали. От этого по спине бежал неприятный холодок, и настороженное отношение к гостю начало набирать силу.

Вся команда, после прилива жалости, испытанного на берегу, вдруг осознала реальность. Они взяли к себе на судно дикого зверя, с непонятным характером и инстинктами, питающегося мясом – а значит хищника. Да, сейчас он сидел в клетке и был не опасен. Но что с ним делать дальше, было непонятно.

Это лишний раз убедило всех, что Лиана не зря их лидер. Она единственная реально оценила происходящее и хотела поступить правильно. Но команда поддалась эмоциональному порыву, включая, даже всегда трезво мыслящего Сан Саныча, и настояла на своём. Теперь всех мучило лёгкое чувство вины от этого саботажа, но было поздно, дело было сделано.

Ещё один вопрос, который мучил всю команду, куда отнести этого зверя, к приматам или хищникам, в частности – кошкам. По движениям и телосложению это была, конечно, больше обезьяна, но морда, была абсолютно кошачья, и те уши, которые сначала напомнили всем летучую мышь, тоже, вообще-то, подходили для кошки.

Да ещё и мясоедство. И когти, которые, как оказалось, выпускались точь-в-точь, как у кошки. И мурлыкал он, когда Никитка его гладил, по-кошачьи. Но зато хвостом владел, лучше, чем любая из разновидностей обезьян. А лапы, похожие на человеческие ладошки, только с выпускными когтями, представлялись страшным оружием.

Сейчас он был маленький, размером с большую домашнюю кошку. Но взрослые особи, достигали, наверное, более метра в высоту, если распрямлялись. Хотя, в основном, ходили согнувшись, по-обезьяньи. Но, хищная кошка такого размера, это уже другая история.

И здесь, символично начинало звучать выбранное Никиткой для него имя – Барсик. Со временем, этот Барсик вполне может превратиться в барса, с обезьяньей ловкостью. Да ещё и умеющего метать камни. Здесь, правда, было не очень понятно, сумеет ли он развить этот навык без соплеменников, является ли он врождённым.

Всё это привело к тому, что посетители стали захаживать к нему всё реже и реже. Кроме Никитки, разумеется. Но с того взяли слово, что он, каждый раз, когда собирается идти к своему другу, должен сообщать об этом дежурному в рубке. Тогда тот включал камеру из этого трюма и наблюдал за происходящим, дабы придти Никитке на помощь, если она понадобится.

Ему, вообще, хотели запретить входить в клетку, но встретили такое отчаянное сопротивление, что вынуждены были отступить. И он торчал там, чуть не целыми днями. Единственная, кто продолжал бывать там кроме него, была Женя. Зверёк сначала пугался, когда она заходила, слегка шумя сервоприводами, но потом привык.

Женя пробовала ездить на коляске, которую подарил Инженер, но ей это не очень нравилось. Да и на корабле было неудобно. Больше ей нравился шагоход. Две ноги впереди – слева и справа, так же сзади, а в середине удобное седло. Ноги в бёдрах пристёгивались удобными фиксаторами, небольшая подвижная спинка поддерживала поясницу, в общем, сидеть на нём было довольно удобно и надёжно.

Постепенно Женя отказалась от всех других способов перемещения и стала пользоваться исключительно шагоходом. Управлялся он при помощи искусственного интеллекта, интегрированного с гироскопом. Шагоход чувствовал малейший импульс, исходящий от тела. Наклон, поворот, даже незначительное сокращение мышц, всё анализировалось и переводилось в движение.

Поначалу Женя, конечно, сшибала углы, но постепенно приноровилась. Интеллект шагохода, тоже был обучающимся, он со временем стал лучше расшифровывать её желания и импульсы. Эта взаимная настройка через несколько дней привела к тому, что Женя стала ездить на нём, управляя как будто собственными ногами. Даже лучше.

Ещё, он делал её несколько выше. Теперь она, сидя на шагоходе, была самой высокой в команде. Ненамного, но выше всех.

Сан Саныч, в свободное время, озадачился одной идеей. Он разобрал один из подаренных им экзоскелетов, наиболее изношенный, и хотел приладить верхнюю его часть на шагоход. По его соображениям, сейчас Женя, сидящая на шагоходе, была непропорционально слаба. Сам шагоход, обладал изрядной мощностью и мог нести довольно большую нагрузку. Но сверху сидела наездница, которая, несмотря на своё мужество, являлась хрупкой девушкой. Скажем, при переходе на большое расстояние, она может ехать на нём, долго не уставая, но вот нести при этом получится обычный груз, как и у любого другого человека.

Сан Саныч хотел устранить этот дисбаланс. Хотел, чтобы на шагоход крепился модуль, делающий из Жени, практически, робота по силе. Лиана не очень одобряла это начинание, хотя и не вмешивалась. Ей почему-то сразу представлялось, что они навешают на неё пушек, и она станет, эдаким, боевым ботом. Но им это было не нужно. Они не собирались вступать в огневое противостояние с кем бы то ни было. А если бы такое и произошло, то Женя стала бы, наоборот, лёгкой мишенью, несмотря на всю свою силу.

Сан Саныч с этим не соглашался и настаивал на исключительно мирном применении этого усовершенствования. Сама Женя наблюдала за его работой с некоторым любопытством, но пока не определилась, нравится ей это или нет.

Гораздо больше её занимало изучение Левиафана. Она с неожиданной страстью увлеклась субмариной. Постоянно сидела в компьютере корабля, изучая техническую документацию, которую Лодочник оставил в самом полном объёме. Вот что значит профессионал. Он знал, что не стоит полагаться на память, и даже строя лодку для себя, всё подробно документировал.

Женя не имела особого образования и знаний, поэтому изучала то, что ей казалось понятным. Но, постепенно, массив информации у неё накапливался, и вскоре, она уже знала корабль лучше всех.

Сначала она дежурила вдвоём с кем-нибудь, но, постепенно, всё чаще, ей стали доверять оставаться одной. Пока, наконец, она не стала специалистом, наравне с Сан Санычем. Поскольку за ним уже закрепилось звание капитана корабля, то Женя, стала старшим помощником. Никто не возражал, все только удивлялись этому неожиданному интересу.

После столь неудачной высадки на остров с «котозянами», как их иногда стали называть, возникла потребность перевести дух и зализать раны. Поэтому, после нескольких дней пути, они нашли небольшой, но зелёный остров и предприняли высадку на него.

После всего пережитого, это был как рейд в тыл врага. Но остров оказался пустым и необитаемым. Зато зелени на нём было хоть отбавляй. А им это было и нужно. Они пополнили свой запас фруктов, наконсервировали, насушили, наморозили, сколько смогли. После долгого плавания и пребывания в замкнутом пространстве, организм стал говорить, что очень хочет витаминов. В том числе и витамина Д.

Поэтому они решили, что спешки особой нет, и задержались у этого острова на целых десять дней. И все десять дней купаясь, загорая и собирая фрукты, они всё равно ночевали на Левиафане и, находясь на острове, не пренебрегали охраной. Со временем эта паранойя должна будет пройти, но не сейчас. Ей поддались все. Даже Лиана, понимая, что им ничего не угрожает, не стала возражать против усиленных мер безопасности.

До тюрьмы оставалось с неделю пути. Это если они её сразу найдут и в навигационной системе Левиафана правильные координаты. Чем дальше они уплывали от своего континента, тем чаще встречались несоответствия и ошибки. Но всё-таки тюрьма это, пусть небольшой, но континент, и они надеялись, что не промахнутся.

И хотя расстояние от свалки до тюрьмы было меньше чем от базы Лодочника до свалки, плыли они уже дольше, чем тогда. А ведь ещё не достигли пункта назначения. Инициатором этого выступила, как ни странно, сама Лиана. Она предложила путешествовать с удовольствием. Не гнаться от одной цели к другой, а просто жить, плыть и решать поставленные перед собой задачи.

Потому что на берегу им всегда приходится рисковать жизнью и разгребать ворох проблем, своих и чужих. Убегать или нападать. Выживать. Если и в плавании сохранять такой же ритм и спешку, то люди устанут, и произойдёт выгорание.

Поэтому было принято решение не пороть горячку, а следовать намеченным курсом с удовольствием. С чувством, с толком, с расстановкой.

Барсика тоже несколько раз вывозили на остров. Вопреки ожиданиям, он не убегал в джунгли, не начинал резвиться на свободе, а довольно сдержанно и послушно держался рядом с Никиткой. Даже, глядя на людей, иногда лез в воду купаться. Делал это с опаской, неуверенно, похоже, раньше этим никогда не занимался. Но сейчас, старался перенять привычки своей новой стаи. Когда Никитка ел у него в камере, чтобы составить компанию, он переставал есть лапами и тоже просил ложку. Получалось плохо, но он старательно учился, глядя на своего спасителя.

– Слушай, Сюз, – Крис перевернулась на спину и подставила солнцу бледный, относительно остального тела, живот, который упорно не хотел загорать и сравниваться по цвету со спиной, – как думаешь, появление на лодке домашнего животного это добрый знак, или не очень?

Сюзанна приподняла голову, взглянула на Кристину и тоже перевернулась на спину.

– Не знаю. Левиафан, и правда, как и говорила Лиана, становится нашим домом. Я о нём уже именно так думаю. Когда мы на нём долго не были, я уже скучала по своей кровати, по привычным стенам и вещам. Хотя, если подумать, мы не так уж и давно на нём обосновались.

– Я не об этом спрашивала…

– А я ещё не закончила мысль. Животное ещё больше создаёт атмосферу дома. У меня всегда жили кошки, пока я на службу не поступила. С постоянными командировками трудно содержать питомца. Пришлось отдать последнюю. Но когда я осталась одна, дом как будто опустел, и туда стало меньше тянуть. Она наполняла пустое пространство в моё отсутствие жизнью. Хотя, если говорить конкретно про этого зверька, то он пугает меня до чёртиков. Может мы к нему и привыкнем, но я воспринимаю его как мину. Всегда соблюдаю при нём повышенную осторожность и бдительность. Боюсь сделать что-то, что приведёт к детонации. И если отвечать на твой вопрос, то в принципе, мне кажется к добру, но касательно этого зверя, я затрудняюсь ответить.

– Дааа, я уже жалею что спросила, тебя совсем разморило на солнце.

– Забудь…

В этот момент со стороны воды донеслись крики и визги. Они приподняли головы и лениво посмотрели что происходит. Никитка с Барсиком гонялись по мелководью и брызгались водой. Никитка поднимал фонтаны брызг ногой, а вот Барсик умудрялся делать это хвостом. И получалось это у него гораздо лучше. Никитка эту схватку проигрывал. Хотя и был намного больше своего питомца.

– Смотри, как молотит! – сказала Крис, – меня он тоже пугает. Когти, сильный хвост, ловкость. Это животное, и правда, опасно.

– С другой стороны, кошки тоже ведут себя не всегда предсказуемо. Но к ним мы привыкли. А это неизвестный вид, поэтому вызывает настороженность. Некоторые дома здоровенных собак держат, которые могут шутя разорвать человека. И ничего, никто не шокирован этим. В порядке вещей. Эта котозяна пока не сделала ничего плохого. Наоборот, очень даже дружелюбно себя ведёт.

– Пока, Сюз, ключевое слово – пока!

– Так можно про любое животное сказать. Возможно это, не лучше и не хуже. Но я, пока что, предпочту держаться от него подальше… на всякий случай.

Они опять откинулись назад и закрыли глаза. Когда ещё доведётся вот так расслабиться и позагорать?

Сёма, Лиана и Игорь сидели чуть дальше на берегу. Они были тоже одеты по пляжному, но разговоры вели более существенные.