Глава 8

– Нападение! Нападение! – крики разорвали ночную тишину.

Вслед за криками ударил набат. Металлический звон наполнил долину. Свет нигде не загорелся. Казалось, вообще никто не среагировал на призыв. Но если присмотреться, становилось заметно, что, то тут, то там, мелькали быстрые тени. Селение опустело в считанные минуты. Стих и набат. Воцарилась мёртвая тишина.

Мать народа стояла на небольшом скальном уступе и вглядывалась в ночную тьму. На вид ей было не больше сорока, но на деле, как и многим на этой планете, не одна сотня лет. Она родилась здесь, в тюрьме, через восемь месяцев после того, как сюда с первой партией заключённых прибыла её мать. Возможно, она была первым рождённым здесь ребёнком, хотя такую статистику никто, разумеется, не вёл. Но, слава богу, не последним. Дети рождались исправно, и её народ рос.

Когда-нибудь у них будет достаточно сил, чтобы дать отпор беснующимся снаружи ордам. Но не сейчас. Сейчас сдерживать натиск им становилось всё труднее и труднее.

– Мина, как они смогли прорваться? – спросила она стоящую радом помощницу.

– Их было слишком много. Числом давят. И каждый раз их всё больше. На этот раз не менее трёх сотен. А может и четыре, или даже пять.

– У страха глаза велики!

– Нет, Мать, это правда! Они потеряли половину, но это их не остановило, они как будто не в себе! Как будто не соображают ничего!

– Это почти так и есть! Одичание и деградация, вот что происходит снаружи. Они звери! И их всё больше и больше! Всё время привозят новых!

– Но теперь среди них почти нет женщин. Там одни мужчины. Почему так происходит? Разве это не женский остров?

– Всё изменилось, причём очень давно, всё уже не так, как было раньше, а сейчас, с каждым днём, становится всё хуже и хуже. Но мы выстоим. Не можем не выстоять!

– Мать, почему ты в этом так уверена? – спросила Мина.

– Потому что у нас нет другого выбора! – ответила Мать и погладила её по голове.

Её все называли Матерью. Матерью их народа. Она сама создала эту общину во враждебной среде и уже много лет противостояла внешней угрозе. Они рожали много детей, но никто никогда не знал, где чей ребёнок и где чьи родители.

Она сама завела такой порядок. Ребёнка сразу забирали от матери после родов, и воспитывались они потом все вместе, общиной. Когда подрастали, то кто-нибудь из старших брал ребёнка к себе, на обучение, но продолжалось это не более года. Потом воспитанника нужно было сменить.

Благодаря этому, вся община была как одна большая семья. Но, главное, из-за чего это было сделано, в их общине не было сирот. Взрослые гибли постоянно, в непрекращающейся войне с внешним миром. Мог погибнуть воспитатель, близкий друг, наставник, но не мама. Потому что было неизвестно кто она.

Но Мать, сама же этот порядок и нарушила. Когда родилась её дочь, она успела заметить, прежде чем её унесли, что у той, в районе подмышки, есть необычное родимое пятнышко. Несмотря на то, что роды были очень тяжёлыми, и всё плыло в тумане, это пятнышко врезалось ей в память очень чётко.

И потом, когда она вместе с другими недавно родившими матерями вскармливали вместе детей, она всегда знала, когда кормит свою дочь, а когда нет. Она сохранила эту тайну. Об этом не знал никто кроме неё.

Довольно быстро она начала узнавать свою дочь без всякого пятна. И, глядя на нее, всегда жалела, что завела такой порядок и не могла проявить свои материнские чувства открыто. Но теперь уже обратно отыграть было нельзя. Много лет они соблюдали такой образ жизни, многие выросли при нём и другого, вообще, не знали. Нужно было жить так, как заведено.

Она хранила свою тайну и старалась ничем не выдать себя. Никак не проявляла особого отношения к дочери, не пыталась её выделить или помочь, что было очень сложно. Но судьба сложилась так, что её назначили к ней в помощницы. Это было и хорошо и плохо. Хорошо, потому что она часто бывала рядом, плохо, потому что работа эта была опасная, всегда на переднем крае.

– Смотри! – Мина вскинула руку и указала куда-то в темноту.

Но Мать уже и сама видела. Множество тёмных теней спускалось по склону, прямо от перевала. Да, Мина ошиблась в их количестве. На самом деле их было больше, гораздо больше! Даже сейчас, тех, кто сумел дойти до этого места и не погибнуть, было не менее пяти сотен. Они текли как тёмная река. Молча и грозно.

Когда они уже почти достигли редких зарослей у подножья, раздался свист и то тут, то там, вокруг этой тёмной реки нападавших, начали вспыхивать огоньки. Они быстро разгорались, а потом вдруг, почти разом полетели. Факелы летели со всех сторон, но падали не в толпу нападавших, а вокруг.

Они предстали во всей своей красе: грязные, с нечесаными космами волос и бородами, с дубинами и охапками камней. Некоторые, наверное, предводители этой банды, с топорами.

Вслед за факелами полетели стрелы. Со всех сторон. Они безошибочно находили себе жертв посреди освещённого круга. Но продолжалось это не долго. Осознав, что их просто истребляют, дикари испустили звериный вопль и кинулись врассыпную.

– Мина, у меня будет для тебя ответственное задание, – сказала Мать.

– Я готова! – тут же сказала Мина и сжала рукоятку висящего на поясе меча.

– Я должна быть рядом со своими детьми, в час этой суровой битвы, но будет плохо для нашего народа, если он лишится своего предводителя, не подготовив достойной замены. Поэтому, я попрошу прикрыть меня, – она протянула ей арбалет, – я знаю, что ты один из лучших стрелков нашего народа, поэтому, доверяю тебе свою жизнь.

На лице у Мины проявилось лёгкое секундное разочарование, она, наверное, хотела поучаствовать в битве сама. Но она тут же сбросила его, ведь сама Мать народа вверяла ей свою жизнь, не многие удостаиваются такой чести, и с готовностью схватила арбалет.

Мать кивнула, спрыгнула на уступ пониже, затем на следующий, вскоре она добралась до земли, вытащила свой большой двуручный меч и побежала в сторону битвы. Мина последовала за ней.

Подбежав к месту событий, Мать увидела, что идёт ожесточённая схватка. То тут, то там небольшие группы её дочерей сражались с дикарями. В пляшущих отсветах пламени валяющихся на земле факелов, было хорошо видно, что дикари пока одерживают верх. Подмога из других селений, за который отправились гонцы, начнёт пребывать не раньше чем через двадцать минут. К этому времени всё может уже закончится.

Её уловка с Миной, оградившая её от прямого участия в битве, теперь казалась недостаточной. Нужно было отправить её гонцом. Здесь и правда может всё плохо кончиться. Когда прибудут её дочери из других селений, они, конечно, одержат верх. Но какой урожай соберёт смерть этой ночью? Их пограничный аванпост может быть полностью истреблён. Но теперь уже было ничего не изменить.

Она увидела неподалёку бегущего варвара и крикнула ему что-то нечленораздельное. Он её заметил и бросился в атаку. Она запустила свой тяжёлый меч по кругу, и, как раз когда дикарь добежал до неё, меч, описав дугу, встретился с ним и разрубил его пополам в районе пояса.

Убив врага, Мать почувствовала прилив энергии, как будто его жизненные силы перешли в неё после его смерти. Так бывало всегда во время битвы.

– Дети мои! – закричала она изо всех сил, перекрывая шум битвы, – Мать сражается рядом с вами! Истребим выродков!

Склон огласили радостные вопли, её дети откликнулись! Присутствие Матери воодушевило их, и они с утроенной энергией бросились в атаку. Сама мать выбрала большую группу варваров, теснивших её дочерей к небольшой роще, и побежала на них сзади. Подбежав совсем близко, она вскочила на попавшийся на пути валун, оттолкнулась от него, взмыла в воздух, крутанула мечом по большому кругу и, приземляясь, срубила головы ближайшим четверым дикарям.

Остальные среагировали на её атаку и развернулись, один здоровяк, оказавшийся совсем близко, тут же замахнулся на неё дубиной. Меч, срубивший головы, по инерции пришлось завести назад, и вернуть его, чтобы защититься, она не успевала. Здоровяк шагнул к ней и, в следующий миг, его дубина размозжила бы её голову. Но, арбалетная стрела вонзилась ему точно в лоб, пробив череп.

– Спасибо, доченька! – шепнула она.

Мать отбежала назад и, вскочив на тот же валун, который послужил ей трамплином, выставила меч перед собой. В это время её дети, которым она пришла на помощь атаковали эту группу варваров сзади.

Да! Ей удалось переломить ход сражения! Теперь они победят. Но её глаза выхватывали то тут, то там – лежавших на земле окровавленных девчонок, и это заставляло её сердце сжиматься до болезненных ощущений.

Какова же будет цена? И сколько им ещё придётся платить, за право просто жить? Но сейчас не время скорбеть о павших. Считать потери будем потом, для начала нужно победить. Она отвлеклась на эти мысли и подпустила одного из варваров слишком близко. Но он ничего не успел сделать, сражённый арбалетной стрелой.

– Ай да Мина! Она и правда отлично стреляет! И почему-то мне кажется, что те её жертвы, которых я видела, это далеко не все, – прошептала она себе под нос и кинулась в бой.

Когда пришёл рассвет, Мать сидела на всё том же камне и смотрела как вдалеке, возле скалы, её дети добивают чудом уцелевшую кучку варваров, которая пыталась отступить к перевалу. Счёт их жизни шёл на минуты. То тут, то там в долине раздавались крики, это отлавливали разбежавшихся дикарей, которых оставались в живых единицы. Скоро всё закончится.

Её лицо было полностью забрызгано кровью, только глаза блестели устало, но по-прежнему яростно. Вся одежда тоже пропиталась кровью врагов. Меч с окровавленным клинком стоял прислонённый к камню.

Этой ночью было очень много крови. Как никогда. Что взойдёт на этой земле, после такого полива? Она продолжала смотреть на своих сражающихся детей. Мина тоже была там. Стрелы у неё давно закончились, и она попросилась у Матери присоединиться к своим сёстрам. Мать её отпустила. А как она могла отказать? В их народе сражаются все женщины. А теперь с тревогой наблюдала за ней издалека.

Мина красиво сражалась. Была в её движениях какая-то смертельная грация. Это было похоже на танец. Впрочем, она и сама была такой. Весь её народ восхищался, видя, как она разит врагов двуручным мечом.

Вскоре, возле скалы всё было кончено. Её дети начали расходиться, наклоняясь и срывая пучки травы, чтобы отчистить лезвия своих мечей от крови.

Хорошо, что подмога пришла быстро, это помогло сохранить много жизней. Но скольких спасти не удалось? Сегодня будет сложный день. Радость победы и горечь утраты. Праздник и слёзы. Но они пройдут через это, как и всегда.

Она увидела, что Мина идёт к ней. Лицо её тоже было забрызгано кровью. Она радостно и возбуждённо улыбалась. Глаза её просто сияли. Она тоже напилась жизненной энергии врагов.

– Всё кончено! – сказала она, – мы победили, и все знают, что благодаря тебе, Мать! Когда ты вступила в бой, их участь была предрешена! Мы преклоняемся перед тобой, – Мина склонила голову.

– Не нужно преувеличивать мои заслуги. Я, конечно, внесла свой вклад, – устало сказала Мать, – но если подумать, то та стрела, которая спасла меня от смерти, сыграла не меньшую роль. Если бы я погибла, едва вступив в бой, дух моих детей мог упасть, и битва могла быть проиграна. Получается, что твой выстрел решил исход сражения.

– Но поручить мне, прикрывать себя, это тоже часть мудрой стратегии, приведшей к победе. Я просто выполняла приказ, но его отдала ты. Ты всё знала наперёд!

Мать устало махнула рукой.

– Ладно, превозноси меня, если тебе так хочется, но не очень громко, ты же знаешь, я это не очень люблю…

– Все знают о твоей скромности…

– Так, ну правда, прекращай, ты сама не своя после боя!

– Прости меня, Мать, я действительно забылась! Это азарт битвы говорит во мне. Давай я провожу тебя домой, тебе нужно переодеться.

Мать устало приподнялась и кивнула.

– Позволь я помогу тебе донести меч, он очень тяжёлый…

– Ну уж нет! Свой меч я в состоянии нести сама! Я не немощная старуха. Просто иди рядом. Ты мне можешь понадобиться. Возможно, я пошлю тебя в дальнее селение. Нужно будет, чтобы они переселили часть своих людей сюда, на аванпост. Мы здесь понесли большие потери. Нужно их восполнить. И сделать это как можно быстрее, нападение может повториться.

– Когда отправляться? – Мина покорно склонила голову.

– Чуть позже. Сначала нужно сосчитать павших.

И они вдвоём зашагали по склону в сторону своего селения.

Мать подумала, что это один из самых счастливых моментов в её жизни. Она идёт вместе с дочерью, после тяжёлой битвы домой. Они все в крови, но счастливы от одержанной победы. Как хорошо, что её назначили ей в помощницы. Как хорошо, что она всё время рядом.

Они потеряли тридцать девять человек. Это была огромная, фантастическая цифра для их народа. Таких потерь они не несли ещё никогда. Но, правда, и таких массовых нападений ещё не было.

Да, соотношение погибших среди их народа и среди варваров, было почти в двадцать раз, если считать тех, кто погиб ещё на перевале, не дойдя до селения. Они ещё не всех посчитали, но примерное число уже перевалило за восемь сотен и продолжало увеличиваться. Был шанс, что оно перевалит и за тысячу.

Но кого волновали жизни бестолковых дикарей. А тут свои, родные девочки. И вот, тридцати девяти из них не стало в одну ночь.

Мимо её дома шла колонна мужчин с тачками и инструментом, их сопровождал отряд лучниц, из недавно прибывших на подмогу, но почти опоздавших на битву. Это были дочери из дальних селений. Мать стояла на крыльце и смотрела, как они проходят мимо неё.

– Будьте осторожны, сказала она им, – и постарайтесь закончить побыстрее. Хотя они и понесли большие потери, но я всё равно опасаюсь повторного нападения. Другие племена варваров могли знать об этом штурме, они могут решить, что мы ослаблены битвой и что сейчас удачный момент для атаки.

– Мать народа, – обратился к ней один из мужчин, довольно молодой, но бывший у них за старшего, – разреши сказать.

– Говори, Куми, что ты хотел?

– Сёстры, те, кто вернулся с перевала, успели рассказать о разрушениях. Боюсь у нас недостаточно сил, чтобы исправить это быстро. Может уйти несколько дней. Нам бы помощь не помешала. То, что от нас зависит, мы сделаем. Готовы работать без сна. Но это будет всё равно долго.

– Хорошо, я запрошу помощь из других селений, думаю, к обеду они успеют прислать людей. Сначала восстановите завалы и баррикады, это в первую очередь, потом уже ловушки. Идите.

Колонна затопала дальше, с ней разминулась Мина, которую она посылала домой переодеться и умыться.

– Я составила запросы, развези по селениям, – Мать протянула ей небольшую стопку сложенных листов бумаги. Я посылаю тебя, чтобы старосты понимали серьёзность тона и без разговоров выполнили то, о чём я прошу. Если заартачатся, дави на них как можешь. Не получится кого-то убедить, поеду сама!

– Разве они когда-нибудь отказывали тебе? Думаю, они выполнят всё с готовностью.

– Возможно, но я никогда не просила так много. Могут и заупрямиться. Главное, нужно всё делать быстро. У меня нехорошие предчувствия!

– Хорошо, Мать, я сделаю всё, как ты сказала!

Мина засунула записки в нагрудный карман красной кожаной жилетки, которые носили все воительницы, и бегом бросилась исполнять поручение. Через пару минут Мать увидела, как она верхом выехала на главную улицу, и, тут же пустив лошадь в галоп, стремительно ускакала.

Мать долго смотрела ей вслед, даже когда она совсем скрылась из вида и клубы пыли давно осели. Но думала она сейчас не о ней. Когда она говорила про нехорошие предчувствия, это была чистая правда. Предчувствия были. Но не только в них было дело. На самом деле, ей было страшно. Очень страшно. Впервые, за долгое время. И у этого страха были основания.

Война с внешним миром шла много лет, со времён основания её народа. Бывали обострения противостояния, бывали и затишья. Иногда про них как будто, вообще, забывали на несколько десятилетий. Потом всё начиналось вновь. Но такого как сейчас, ещё не было никогда. И началось это не сегодня, а, наверное, последние десять – пятнадцать лет. И с каждым годом становилось всё хуже и хуже.