– Ой, Ассе! – Тевейре помахали рукой две молоденькие девушки. – Снова работа, да? Мы на пляже!
– Ассе? – улыбнулся доктор. Тевейра переоделась в более современный наряд, по сути тот же тефан, но из цельного куска ткани. Название у него то же. Традиционный тефан, из трёх частей, называют «настоящим». Этот, стало быть, игрушечный.
– У меня много имён. – Тевейра улыбнулась в ответ и помахала девушкам рукой.
– Настоящее вы мне не скажете?
– Не хочу вас обманывать, доктор Майер, – поправила она тёмные очки. – Я могу назвать любое имя, и убедить вас, что оно настоящее, но не буду, ладно?
Она права. У каждой из них много легенд для разных клиентов. И как это Мерону угораздило так круто изменить профессию и всё прочее?
– Тогда давайте так. Не нужно легенд. Просто не говорите ничего, если нельзя.
– А если вы спросите? – рассмеялась она. – Всем же интересно! Почему я такую работу выбрала, и что об этом родители думают, и сколько мне нужно заплатить, чтобы «ушки подставила»…
– А я не спрошу. Вы же про меня читали? Доктор Майер обожает рассказывать о себе. Он любит себя больше всего на свете, и ему дела нет до других. Я могу рассказывать о себе все эти две недели.
– Это неправда. – Тевейра сняла очки. Нет, определённо, её причёску делал гений – такой цветок, что глаз не оторвать. – Простите! – она тут же встала и поклонилась. – Вы любите её, – заключила она, глядя в глаза доктору.
– Да, – согласился он в итоге. – Вы правы. А потом уже я люблю себя любимого.
– Расскажите! – Она пододвинулась, подъехала на своём кресле, взяла его за руку. – Расскажете? Как это было? Это же вы тогда расчищали Лес! Воевали с роботами!
– А взамен? – не выдержал доктор. Нет, Тевейра, я не буду требовать от тебя того, о чём мечтают все остальные твои клиенты. Рони права. Это должно быть навсегда.
– Что хотите, – шепнула она. – Только скажите.
– Что хочу – не скажу, – пояснил он, – не то она меня убьёт. Вы же знаете официальную биографию, а там сказано, что я…
– Сердцеед! – Тевейра рассмеялась. И снова поднялась, поклонилась. – Простите, доктор!
– А вы знаете, за что она нас с вами не убьёт?
Девушка кивнула с серьёзным выражением лица.
– Тогда одёргивайте меня, когда я буду выходить за рамки.
– Вы, правда, этого хотите? – Майер кивнул ей с серьёзным видом. – Обещаю! – Тевейра придвинулась ещё ближе. «Чую, – подумал доктор. – Что-то со мной происходит. Я уже привык, что практически не различаю запахов, что зрение мне улучшают вживлённые модули, что прочие органы чувств тоже сами по себе почти не действуют. А теперь я её чую, и придётся сдерживать себя. Изо всех сил».
– Расскажете?
– Расскажу. Что вы обычно делаете по вечерам?
– То, что вы захотите, доктор Майер.
– Вот по вечерам и буду рассказывать. А кто вы по профессии? Официально?
– Экскурсовод и переводчик, – показала Тевейра свою визитку.
– Вот и замечательно! Сегодняшний день весь мой. Скажите, что бы вы показали мне из здешних видов? Чтобы к вечеру уже быть в отеле.
– Плавучие острова, – тут же отозвалась Тевейра. – Радужный водопад, лесного великана.
– Это всё можно увидеть до вечера? – недоверчиво посмотрел Майер.
– Да, доктор Майер. Есть ещё Чаща Шорохов, но…
– Но?
– Не всем нравится. Там бывает жутковато. А мне очень нравится!
– Тогда с неё и начнём. Счёт, пожалуйста! – он помахал официанту. – Скажите, а как теперь дают чаевые?
– А вот пункт в меню, видите? На карточке у сотрудника код, набираете код и заказываете вот это блюдо. Всё просто, – улыбнулась она.
– Я вас всё-таки спрошу, Тевейра. Простите моё любопытство! Сколько вы получаете официально?
– Две с половиной тысячи руэл, – пояснила она охотно. Доктор присвистнул. Его степень, да выслуга лет, приносили ему три тысячи. А сносно жить, без роскоши, в столице можно на восемьсот. Если жить не в самой роскошной квартире. – Ну, ещё бывают премии, иногда получается вдвое больше.
– А неофициально?
Тевейра взяла с подноса крохотное пирожное с взбитыми сливками, и написала на креме число – зубочисткой. Вернула пирожное на место.
Доктор только головой покачал, насчитав пять нулей.
– Я выбрал не ту профессию, – признал он, положил пирожное в рот и разжевал. Датчики помогли понять, что это сладко, а воображение – что это вкусно.
Тевейра засмеялась, взяла его за руку.
– Знаете, доктор, тысячи людей мечтают хотя бы раз в жизни увидеть вас… и сделать хоть капельку того, что вы успели сделать! Правда! А деньги… вам их не хватает? Только честно!
– Хватает, – признал доктор Майер. – На всё, что могу придумать.
– Вот видите! Да, я собираюсь, лет через десять.
– Что, простите?
– Вы хотели спросить, собираюсь ли я оставить мою профессию. Лет через десять я оставлю, лет на пять, а потом вернусь, когда дети уже будут большими. – Она не засмеялась, только улыбнулась.
– Вы знаете, чего хотите. – Доктор пожал ей руку, чем снова смутил девушку. – Тевейра, последний шанс избавиться от меня. Я и в самом деле такой ужасный, как пишут биографы, и рассказывает Мерона. А может, ещё хуже. Я буду приставать самым неприличным образом, и буду говорить только о себе любимом, я могу вас просто не замечать. Это правда.
– Приставайте, – согласилась Тевейра. – Будет, о чём рассказать детям. Если только не прогоните, я не уйду. И.... – Она встала, наклонилась к его уху. – Мама о вас не говорила ничего плохого. Только хорошее! И знаете, она вовсе не думала, что вы умерли! Все говорили, что вас больше нет, а она не верила. И я тоже.
– Тогда ещё вопрос, Тевейра. Вы сами выбрали меня сегодня?
– Нет, – покачала та головой. – Мы никогда не выбираем. Мама выбирает. Я неделю назад немножко простудилась… да, мы тоже иногда болеем. По глупости! Я не думала, что выйду сегодня на работу. Вышла, и мама меня сразу же вызвала. Вот… остальное вы знаете.
– И вас не удивило сочетание «доктор Майер»?
– У нас бывает по сто Майеров в месяц, из них половина доктора, – рассмеялась Тевейра. – Нет-нет, мы даже не подумали. Правда! У меня было несколько Майеров, – сообщила она, понизив голос, – и я тоже каждый раз думала, вдруг вы! Ой, простите… – она заметила, как изменилось лицо доктора. – Спросите меня, я отвечу!
– Вы с кем-нибудь были, Тевейра? Вы поняли, о чём я. Ничего, что я спрашиваю?
– Для вас это важно, доктор Майер. Нет, ни с кем. Я нетронутая, – добавила она шёпотом и подмигнула. – Трудно поверить, да?
– Я уже во что угодно поверю, – махнул рукой доктор, и поднялся на ноги. – Слушайте, едемте в Чащу Шорохов! Только скажите, где можно купить воды на дорогу.
– Просто воды? – удивилась Тевейра, также поднимаясь.
– Я не ощущаю вкуса. Датчики есть, они сообщают мне, что я такое ем или пью. И всё. Остальное в воображении.
Тевейра взяла его ладонь в две своих, и легонько сжала. Придвинулась
– Доктор Майер, я люблю вас, – шепнула она ему на ухо. – Я больше не скажу это, никогда. Просто хочу, чтобы вы знали. Вы сильный! Идёмте, наш поезд через семь минут.
– Как красиво, – признался доктор. И впрямь тут красиво. «Сколько я здесь не был? Сколько мы здесь не были? Двадцать шесть лет. Два года я считался если не мёртвым, то безнадёжным, меня чинили и по кусочкам собирали из того, что осталось после "пожирателя". Потом Умник возвращал мне способность видеть, слышать и чувствовать всё остальное, а потом, когда я встал на ноги, то ушёл в работу с головой, потому что кроме работы у меня ничего не осталось. Странно было работать в собственном учреждении, где тебя все считают давно умершим. И зачем я взялся искать Мерону? Зачем нацепил значок с настоящим именем? Думал, что все кинутся ко мне, и будут наперебой просить автограф?».
Вокруг простирался парк. Да, в нём можно заблудиться, тут наверняка есть глухие места, но чтобы турист пропал или что-то такое… нет, этого быть не может. Быстро они тут освоились. За двадцать с небольшим лет построить такой курорт! Как только стало ясно, что ни роботов, ни прочей механической нечисти нет, что Лес признал людей и благоволит им, если можно так сказать…
– О чём вы думаете? – Тевейра сидела на той же скамейке. «Слишком близко, – подумал доктор. – Что-то происходит со мной. Я точно начинаю всё чуять. Как нормальный человек. Сколько мне, биологически? Семьдесят восемь. А чувствую себя лет на тридцать пять. Выгляжу вообще на тридцать… Сейчас люди нередко живут больше ста лет, этим никого уже не удивишь, а в девяносто некоторые ещё могут иметь полноценных, нормальных детей… Так что я вовсе не старая развалина, хотя вот именно сейчас себя ей почувствовал. И сколько раз я слышал «я люблю тебя, Майер?» Мерона, лучше бы ты меня придушила сегодня».
– Доктор Майер! – Девушка осторожно взяла его за плечо. – Я вас расстроила? – шепнула она. – Но я сказала правду!
– Можно попросить вас об одной очень личной услуге?
Она улыбнулась, тряхнула головой. «Лепестки» её причёски повернулись и улеглись чуть-чуть другим узором, но причёска осталась цветком.
– Да, доктор Майер.
– Зовите меня «Майер», – шепнул он с серьёзным видом, взяв её за руку.
Она ощутимо покраснела.
– Хорошо, Майер, – прикрыла глаза. – Но вы же не этого хотели.
– Не только этого, – поправил доктор. – Просто закройте глаза. Я к вам не прикоснусь.
Она подчинилась. Доктор осторожно придвинулся и принюхался к её виску. Крайне, совершенно неприличный жест там, в Империи. Если так сделать при людях, можно получить и пожизненное. А у них, в горах, совершенно обычный жест, просто очень интимный, вот и всё. Предполагает некоторые отношения между людьми.
Голова закружилась, и стало очень-очень тепло и приятно, и кончики пальцев как будто опустили в горячую, едва переносимую воду.
– Чувствую, – пояснил доктор, откинувшись на спинку. – Чую… а мне говорили, что этого никогда не будет.
– Идёмте. – Тевейра вскочила, схватила его за руку. – Пожалуйста! Это недалеко!
Недалеко оказалось минут пять быстрого шага, почти бега. В конце пути обнаружились скалы – камни, огромные валуны. Из расщелины между ними выбегал родник. И табличка – пить не рекомендуется без консультации с вашим гидом. Здешние гиды всегда имеют медицинское образование. Пусть даже флора и фауна Стемрана «совместимы» с людьми, и здешние болезни не более опасны, чем простуда и очень эффективно лечатся средствами Старого Мира… всё равно, даже после пятидесяти лет исследований лучше быть готовыми ко всему.
– Это особый родник, – пояснила девушка. – Выпейте. Он холодный, осторожно!
– Вы уверены? – Доктор посмотрел на неё с нарочито надменным видом, и Тевейра рассмеялась.
– Да, Майер, делайте, что говорят!
Он выпил. Действительно, холодная, до боли за глазами. Но вкусная… вроде просто вода, если датчики не врут, а вкусная! Игра воображения, Майер. Ты же не чувствуешь вкуса.
Он выпрямился. Какая ясность мыслей и бодрость! Ничего себе родничок!
– Ого! – пошевелил пальцами. – Словно ведро кофе выпил. Хорошая водичка! С собой взять можно?
– Можно, – взяла она его за обе руки, привлекла к себе и обняла. – Добро пожаловать домой, Майер, – прошептала она. – Лес признал вас.
– Признал? – не понял он.
– Большинство ничего не чувствуют, – пояснила Тевейра, не отпуская его. – Вода и вода. Есть такие, которым становится плохо. Голова болит, или ещё что-то. Им лучше сразу уехать отсюда на Старый Мир, им здесь не рады. И есть такие, которым сразу становится хорошо, и действует лучше всякого кофе… Это Лес, доктор Майер. Он признал вас.
– А вас?
– Я родилась здесь. – Тевейра присела у родника, зачерпнула воды ладонью, отпила, остаток плеснула себе в лицо. – Лес признал меня с рождения.
Так-так…
– Скажите, вы называете Мерону мамой…
– Она принимала меня. – Тевейра посмотрела ему в глаза. – Моя природная мама вернулась в Старый Мир. Она не знает, кем я работаю на самом деле. – Тевейра рассмеялась снова. – Простите, Майер, я от этой воды немножко пьянею, могу такого рассказать…
– Вы для этого и выпили, да?
– Да. – Она вынула из рюкзака «пенку», на вид похожа на губку, обычную губку для ванны. Но может разворачиваться в очень удобные ковры, матрасы, если хотите. Надувная мебель – сама надувается, когда нужно. Добиться строгой формы трудно, каждый раз губка «надувается» немного по-другому. Так даже интереснее. Тевейра уселась на получившийся «диван», посмотрела на доктора. Тот сел рядом. И стоило оказаться поблизости от неё, как голова снова начала кружиться. Чую… что же со мной происходит?
– Тевейра, вы знаете, сколько мне лет? – Майер закрыл глаза. Если бы мне сейчас сказали, что мне далеко за семьдесят, я тоже бы не поверил.
– Это ничего не значит, – она придвинулась ближе. – Мама сегодня такая счастливая…
– Мне казалось, она ушла рассерженной.
Тевейра вздохнула.
– Конечно, она хотела, чтобы вы так и думали. Чтобы держались подальше от меня.
Майер откинулся. Вроде «диван» должен быть почти невесомым, ведь губка надувается воздухом, а кажется, что прирос к земле.
– У меня новое имя для каждого клиента. – Тевейра улеглась рядом, взяла его за руку. – И новая легенда. Знаете, зачем?
– Так проще забывать.
О проекте
О подписке