Скифы

О пришедших на смену киммерийцам скифах сведений сохранилось гораздо больше. Во многом это стало возможным благодаря Геродоту, который посвятил обитателям Северного Причерноморья IV книгу своего труда^[9].

Поскольку письменные свидетельства не позволяют однозначно решить вопрос – откуда именно скифы появились в Северном Причерноморье, относительно их происхождения в литературе существует несколько версий. Одни выдвигают гипотезу о приходе скифов из степных просторов Центральной Азии, другие полагают, что они пришли несколькими волнами, начиная с середины II тыс. до н. э., из поволжско-приуральских степей. Достоверно можно говорить лишь о том, что скифы принадлежали к иранской языковой группе индоевропейской семьи языков.

По сравнению с киммерийцами скифы сделали новый шаг в освоении степных просторов. Выходом из хозяйственного кризиса, поразившего причерноморские степи и ставшего причиной миграции киммерийцев, явились изменения в составе домашнего скота. При тогдашнем экстенсивном способе хозяйствования, когда корм для скота на зиму не заготавливался, основой стада становился не крупный рогатый скот, а лошади и овцы, которые могли круглый год находиться на подножном корму и более других были приспособлены к тебеневке (добыванию корма из-под неглубокого снега). Именно овцеводство позволяло кочевникам наиболее эффективно использовать естественные пастбища. Овца хорошо приспособлена к поеданию и использованию пастбищной растительности. Заостренность морды, тонкие губы дают ей возможность откусывать траву очень близко к поверхности земли и находить для себя корм на пастбищах с низкорастущей растительностью. К тому же, в отличие от крупного рогатого скота, она более скороспела.

Это был период постоянной подвижности всего населения, стремившегося максимально расширить территорию для выпаса скота и захвата новых пастбищ. Для него были характерны свободное, непрерывное кочевание без определенных маршрутов в зимнее и летнее время. Необходимые продукты питания и ремесленного труда они получали от соседей главным образом военным путем, поскольку постоянно находились в состоянии войны-нашествия. Такую стадию кочевания, по мнению исследователей, прошли все народы евразийских степей. Именно к этому периоду в жизни скифов относится их красочное описание в труде Гиппократа:

«…называются они кочевниками потому, что у них нет домов, а живут они в кибитках, из которых наименьшие бывают четырехколесные, а другие шестиколесные; они кругом закрыты войлоком и устроены, подобно домам, одни – с двумя, другие – с тремя отделениями; они непроницаемы ни для воды, ни для света, ни для ветров. В эти повозки запрягают по две или по три пары безрогих волов… В таких кибитках помещаются женщины, а мужчины ездят верхом на лошадях: за ними следуют их стада овец и коров и лошадей. На одном месте они остаются столько времени, пока хватает травы для стад, а когда ее не хватает, переходят в другую местность»^[10].

Однако вместе с ростом стада и специализацией хозяйства возрастала и зависимость населения степи от погодных и климатических колебаний и состояния пастбищ. Любой сбой в природных циклах создавал кризисную ситуацию, которая не могла полностью компенсироваться незначительным земледелием, развивавшимся на зимних стоянках, в поймах рек и ручьев. В итоге это вызывало набеги, завоевательные походы и миграции.

Поэтому не случайно, что ранняя история скифов связана с походами в страны Передней Азии. Свидетельства об этом содержатся в ассирийских и вавилонских клинописных документах и у античных авторов, прежде всего у Геродота. Первое упоминание скифов (ишкуза или ашкуза клинописных памятников) на Древнем Востоке относятся к 70-м годам VII в. до н. э., когда скифы под предводительством Ишпакая в качестве союзников Мидии и страны Манна выступили против Ассирии. С этого времени они действуют иногда вместе с киммерийцами, но чаще отдельно от них вплоть до начала VI в. до н. э.

Впрочем, ассирийцы достаточно быстро поняли, что скифов можно привлечь на свою сторону, и при царе Партатуа (или Прототип, как его называет Геродот^[11]), вероятно наследнике Ишпакая, убитого в ходе войны с Ассирией, ассирийскому царю Асархадцону удалось заключить с ним союз. Благодаря поддержке скифов ассирийцы удачно отражали атаки мидян и осаждали важные центры Маннейского царства.

После Партатуа царем скифов стал его сын Мадий, при котором роль скифов в делах тогдашней мировой политики резко возросла. Судя по письменным источникам, скифы совершили много удачных военных походов в Передней Азии. В 50-х годах VII в. до н. э. Мадий при поддержке ассирийцев вел успешную войну с киммерийцами в Малой Азии. По свидетельству Геродота, в 623–622 гг. до н. э. столица Ассирии Ниневия была спасена от осады мидян только благодаря скифам. Разгром Мадием мидийского царя Киаксара, осаждавшего Ниневию, ознаменовал начало скифской гегемонии в Передней Азии. Войска Мадия прошли через Месопотамию, Сирию и Палестину и достигли Египта, где фараон Псаметтих I (умер в 610 г. до н. э.), по свидетельству Геродота, смог остановить дальнейшее их продвижение, только откупившись богатыми дарами. Почувствовав свою силу, скифы изменили Ассирии и перешли на сторону коалиции Мидии и Вавилона. В 612 г. до н. э. они вместе с мидянами и вавилонянами овладели Ниневией и захватили огромную добычу.

Геродот сообщает, что скифы властвовали над Передней Азией 28 лет. По свидетельству древнего грека, они взимали с каждого дань, но, не довольствуясь только ею, постоянно совершали набеги и грабили все, что было у каждого народа^[12]. Ужасы скифских набегов нашли отражение в книгах библейских пророков. А их археологическим подтверждением являются находки на огромном пространстве в Месопотамии, Сирии, Египте и Закавказье скифских стрел, мечей-акинаков, а также погребений, видимо принадлежавших скифским воинам, погибшим на чужбине.

Время скифской гегемонии в Передней Азии различными исследователями определяется по-разному. Наиболее распространено мнение, определяющее этот период отрезком между 625 и 585 гг. до н. э., что в целом соответствует хронологической схеме Геродота. Серьезные расхождения между историками имеются и по поводу характера господства скифов в Передней Азии. Одни полагают, что здесь в этот период возникло достаточно стабильное Скифское царство. По мнению других, походы скифов в Азию были чисто грабительскими и совершались периодически непосредственно из Северного Причерноморья.

Конец гегемонии скифов в Передней Азии положил мидийский царь Киаксар. По свидетельству Геродота, он заманил скифских предводителей на пир и там, напоив, перебил их. «Так, – пишет историк, – мидяне восстановили прежнее величие своей державы»^[13]. Считается, что после вероломного истребления скифов Киаксаром основная их часть возвратилась туда, откуда и пришла, т. е. в Северное Причерноморье.

По рассказу Геродота, скифы, вернувшись на родину, выдержали войну с потомками рабов, с которыми вступили в связь скифские женщины вследствие продолжительного отсутствия своих мужей^[14]. В этой легенде исследователи видят намек на то, что скифам пришлось покорять вновь отпавшие от них племена. Отчасти это подтверждается тем, что к началу VI в. до н. э. относится скифское давление на земледельческое население лесостепи, приведшее к установлению зависимости последнего от скифов.

В VI в. до н. э. скифы уже не совершают далеких походов и устанавливают торговые связи с возникающими в Северном Причерноморье греческими колониями. К концу этого же столетия (к 514 или 512 г. до н. э.) относится наиболее известная страница истории скифов. Персидский царь Дарий с огромным войском (по Геродоту, 700 тыс. человек, по Ктесию – 800 тыс. воинов) выступил против скифов. Но сражаться в открытом бою с гигантской армией скифы не решились. Отправив женщин и детей далеко в тыл, они избрали тактику партизанской войны и стали заманивать Дария вглубь своей страны. С большим трудом персам удалось выбраться из Скифии, пожертвовав при этом своим обозом и ослабевшими воинами. С тех пор в античном мире за скифами утвердилась слава непобедимых воинов.

Война с персами способствовала сплочению скифских племен. По всей вероятности, именно после войны с Дарием окончательно сложилась та картина расселения скифских племен, которую застал Геродот, побывавший около середины V в. до н. э. в одной из причерноморских греческих колоний – Ольвии, основанной выходцами из Милета на берегу Буго-Днепровского лимана (карта 7).

Свои сведения о скифах Геродот получал от целого ряда своих информаторов, включая и доверенное лицо скифского царя Ариапифа некоего Тимна^[15], а также использовал собственные наблюдения. Страну скифов древний грек представлял себе в виде квадрата, каждая сторона которого равнялась 20 дням пути, или 4 тыс. стадий^[16]. При выборе единиц длины Геродот, очевидно, пользовался аттическим стадием, равным 177,6 м. Таким образом, день пути в 20 стадий составлял 35,5 км, а Скифия представляла собой четырехугольник со стороной около 700 км. Южная граница Скифии проходила по побережью Черного моря от устьев Истра до Боспора Киммерийского, западная – по реке Петр, восточная – по реке Танаис. Северная граница определялась Геродотом по расселению нескифских племен между Танаисом и Петром.

Судя по Геродоту, через Скифию текли реки, из которых он называет восемь наиболее значительных: Петр с левыми притоками – реками Парата, Арар, Напарис, Ордесс и Тиарант; Тирас, Гипанис, Борисфен, Пантикап, Гипакирис, Герр и Танаис^[17]. Однако на современной карте легко отождествляются далеко не все из них. Достаточно твердое соответствие находит из них Петр – современный Дунай. Но из его левых притоков современным определенно соответствует лишь Парата – Прут и, по всей видимости, Тиарант – Сирет. По поводу других притоков Дуная в литературе существуют различные мнения. Что же касается остальных рек, то установлено, что Тирас – это современный Днестр, Гипанис – Южный Буг, Борисфен – Днепр, Танаис – Дон. О приурочении рек Пантикап, Гипакирис, Герр до сих пор идут споры. Кроме восьми главных рек Скифии Геродот называет еще Оар, Лик и Сиргис, впадающие в Меотиду (Азовское море). Ученые предлагают видеть в них небольшие современные речки на северном берегу Азовского моря (карта 8).

Из достопримечательностей Скифии Геродот упоминает горький источник – Эксампей, впадающий в Гипанис на расстоянии четырех дней плавания по нему до моря, настолько горький, что, несмотря на свою незначительную величину, он изменяет вкус воды в Гипанисе, с которым немногие реки могут сравниться по величине^[18]. О местоположении Эксампея было выдвинуто много версий. Кроме рек, Геродот несколько раз упоминает большое лесное урочище Гилею^[19], обычно соотносимую с плавнями на нижнем Днепре.

Скифию, по Геродоту, населяли кочевые и земледельческие племена. Их описание идет в направлении с юга на север, при этом отправным пунктом служит Ольвия. Первыми названы каллипиды. Благодаря близкому соседству с греками они сравнительно рано подверглись эллинизации, и уже Геродот счел возможным назвать каллипидов и другим именем – эллино-скифы, настолько они, очевидно, ассимилировались с греческими колонистами. Далее в перечне Геродота следует другое племя – ализоны (или алазоны). И те и другие жили по-скифски, но сеяли хлеб, употребляли в пищу лук, чеснок, чечевицу и просо. Над ализонами жили скифы-пахари, которые сеяли хлеб, не для собственного потребления, а для продажи. Все эти племена жили по течению Гипаниса, к западу от Борисфена^[20].

К северу от Гилеи, на протяжении 11 дней плавания по Борисфену, жили скифы-георгои, которых жители Ольвии называли борисфенитами. До недавнего времени термин «георгой» переводился как «земледельцы», и, таким образом, это племя считалось вторым оседлым земледельческим племенем в Скифии^[21]. Но затем было предложено иное его толкование. Очевидно, термин «георгой» является самоназванием этого племени и звучит как греческая передача скифского названия gauvarga («разводящие или почитающие скот»), т. е. скифы-скотоводы. Тем самым получает аргументированное объяснение непонятная ранее синонимичность в наименовании племен у Геродота: «скифы-пахари» и «скифы – земледельцы».

В этой связи интересно отметить, что у Геродота встречается и термин «сколоты» – самоназвание всех или одной из групп причерноморских скифов^[22]. Некоторые из исследователей полагали, что сколотами назывались скифские земледельческие племена, а также пытались связать сколотов с происхождением этнического наименования славян. Однако эта точка зрения зачастую отвергается из-за ее недостаточной аргументированности.

В степи на восток от Борисфена до реки Герроса жили скифы-кочевники, а еще дальше до Меотиды и Танаиса, а также в степном Крыму обитали скифы царские, которые считали всех остальных своими рабами и были самыми сильными из всех родственных племен^[23].

Точных границ между племенами Геродот почти не называет, а если и говорит о них, то связывает их с реками или местностями, идентификация которых вызывает споры. Некоторую ясность в этом вопросе могли бы дать археологические данные, которые позволили бы связать то или иное скифское племя с конкретной археологической культурой, которых к настоящему времени на территории Скифии известно уже несколько. Однако не все н. э.их культур одинаково хорошо изучены, и это создает большие трудности, препятствуя сопоставлению данных археологических источников с письменными. К тому же существенным моментом, влияющим на распределение племен, упомянутых Геродотом, на современной карте является то, как исследователи понимают содержание термина «Скифия» у Геродота: или это чисто политическое образование, куда входили как собственно скифские племена, так и не скифские по своей этнической принадлежности, то ли Скифия – единое целое, как политически, так и этнически, когда все скифские племена, кочевые и оседлые, едины по своему происхождению, языку, религиозным верованиям и политически находились под одной властью. Все это заставляет поднять вопрос о других племенах, которые упоминаются Геродотом.