Но если душа-младенец заплачет и позовёт на помощь, обратится к Отцу своему, признает немощь свою и попросит помощи, то зверюга, уже готовый разорвать младенца, отступит. Не будет ему сегодня принесена жертва и ходит он рядом, и рычит, но уже бессилен. Но если опять не заниматься душой, если не наполнится она благодатью, то дело гибельное. Ушедший демон ― ещё семь с собой приведёт. Если видит, что душа пустая. Наполнять душу нужно, трудится. И тогда Отец возрадуется! Так как сказано в Писании: «Сын мой! Если сердце твоё будет мудро, то порадуется и моё сердце».

Павел слушал. Ему было хорошо. Какой необычный человек. К Павлу приходило много людей и бизнесмены, и артисты, и художники, и чиновники и все восхищались Павлом, льстили ему, а в конце разговора обычно просили деньги. Кому-то Павел отказывал, кому-то давал. А этот? Странный. Вроде, придурок какой-то, но не придурок. Интересные вещи говорит. Как будто из другой жизни. Не из этой. Нет тут таких людей. Как он живёт? Странный. И отчество какое-то чудное ― Дивеевич. Отца его Дивей звали? Точно из семнадцатого века!

– Вот вы так витиевато всё рассказываете, как будто присказками какими. Да, были времена, когда нам морали в школе читали, но прошли. Прошли те времена! Сейчас всё жёстко ― или ты, или тебя. Волчьи законы. И человек человеку ― волк! И если ты не соответствуешь, то ты лох и терпила. Иди в собес пенсию клянчить! Или бери от жизни всё и сейчас! Если можешь, конечно. А моралью пусть лузеры разбавляются! А у нас, извините, дела. Они ждать не могут! Вот такой расклад, Сергей мой э-э-э-э Дивеевич, дорогой!

– Павел, спорить с вами не стану. Людские споры ― это пустое. Жизнь она сама всё по местам расставляет. Вот вы сегодня сильный, не все вас любят, но уважают.

– Я не сотка баксов, чтоб меня все любили!

– Но, хочу, чтоб вы знали, что у жизни свои законы, и их определил тот, кто всё это создал и эти законы написал. Вот, хочу подарить вам книгу. В этой книге ― про все эти законы написано. Возьмите, возьмите. Но если вдруг наступит время отчаяния, тупика, пустоты ― вы откройте эту книгу. Вы найдёте ответ на любой вопрос. Только сердце своё тоже откройте. Хотя, если такой момент настанет, то сердце сокрушиться помимо воли вашей. Только книгу рядом с собой держите, чтоб обратиться к ней можно было в момент важный.

Откуда взялся в его кабаке этот Сергей Дивеевич? Кто же сейчас вспомнит! Вроде Серёга его привёл. А он где его нарыл? Но у Серёги уже не спросишь. А может, вообще ― его не было? Нет, точно был ― книга! Книга-то осталась! Несмотря на то, что Сергей Дивеевич был очень странный, реальный чудак какой-то и пургу нёс занятную, но как‑то всё ловко и складно у него выходило. Павел даже подумал, что такого хорошо на разборки брать. Всех загрузит одним базаром, что и долбить никого не нужно будет. Да, Мастер!

И Павел книгу взял. Сначала книга в бардачке машины жила, но потом Павел забрал её к себе в кабинет. Книга лежала на углу широкого стола, а секретарша периодически вытирала с неё пыль. Однако, посетители, приходившие в кабинет, косились на книгу и с удивлением поднимали брови. После этого разговоры как-то сами по себе шли проще, а дела решались быстрее.

– А книга-то работает! ― иногда думал Павел. Правда саму книгу Павел так и не открыл. Вроде, как и не нужно было. Лежит и лежит себе. Когда уезжал в Лондон, то взял эту книгу с собой.

И сейчас, сидя на заблёванном полу, глядя на верёвку с петлёй на конце, убитый коксом, раздавленный водоворотом жизни ― Павел плакал. Дрожащим от ужаса голосом, сквозь душащие его слёзы, Павел прошептал:

– Господи, если ты слышишь меня! Помоги! Павел рыдал. Помоги! ― глотая слёзы шептал он.

Книга! Книга! В голове застучало! Павел отбросил петлю и стал искать книгу. Но, где же она? Так, чемодан, тряпки… Вот, нашёл! Так, что делать дальше? Павел, развернулся к дивану. Он, стоя на коленях, положил книгу на диван. Слёзы душили его. Он всхлипывал, хватал воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег. Он весь дрожал, руки его тряслись, в глазах всё плыло. Он никак не мог открыть книгу.

Но всё-таки развернул её на первой попавшейся странице.

Сквозь туман и всхлипы ― начал читать вслух.

– Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл! Савл! Что ж ты гонишь меня?

Он сказал: Кто ты, Господи?

Господь же сказал: Иисус, которого ты гонишь. Трудно идти тебе против рожна!

Арнольд

– Капитан, я вообще не при делах! Это ― беспредел какой-то!

– Предъявите документы и назовите свои фамилию, имя и отчество.

– Кибровский Арнольд Максимович. А в чём дело?

Задержанный стоял перед патрульной машиной. Руки его были застёгнуты за спиной наручниками.

– Не имеете права применять спецсредства! Немедленно расстегните! Я вообще домой еду! К маме!

Капитан выложил на капот машины три пакетика.

– Арнольд Максимович, смотрите и слушайте очень внимательно, то этого будет зависеть ваша дальнейшая судьба. Короче, расклад такой:

– В первом пакетике веса на личное потребление. Во втором пакетике ― чуть больше. Хранение, перевозка с целью сбыта. В третьем ― то же самое, но в особо крупном размере. Так, что выбор за вами. Не томите, Арнольд Максимович ― выбирайте, а то я сам выберу!

– Капитан, я вообще не въезжаю! Ты понятно скажи, что тебе нужно! Зачем сразу грузишь, по беспределу?! Сразу ― в особо крупном!

– Арнольд Максимович, хорошо! Скажу тебе ― конкретно! Слушай и вникай, два раза повторять не буду! То, что барыжишь зельем на нашей земле ― это серьёзный косяк! Смекаешь?

– Угу…

– Ну вот, значит за тобой уже должок. А долги нужно возвращать! Я бы мог тебя закрыть лет на восемь и орден получить за разгром шайки наркодилеров. И парням бы премию выписали!

Но, сегодня мне не до орденов и славы. Дело нужно делать! Дело! Сегодня у меня деловое настроение, конструктивное ― готов к сотрудничеству!

– Что делать-то?

– Делать? Делать будешь то же самое, что и делал –― торговать зельем, но под нашим чутким контролем.

А продавать будешь не то говно, которое ты варишь, а нормальный, европейский товар. Брать будешь там, где я скажу. Вот такое предложение, Арнольд Максимович.

– Я так понимаю, что возражения не принимаются?

– Что ты, дорогой! Мы люди свободной воли! Можешь отказаться. Орден мне тоже не помешает!

– Я согласен.

– Ну, вот и хорошо, вот и договорились. Вздумаешь обмануть или соскочить, разговора больше не будет. Судьба твоя будет трагична и незавидна. Понял?

– Да, понял я, понял.

– Сержант, сними с него наручники.

Сергей Дивеевич

– И до каких чинов ты дослужился, сынок?

– Капитаном уволился.

– Да я, судя по твоим подвигам, подумал, что не меньше, как генералом! Уж больно много ты дел натворил, сынок.

– Да, это точно! На две жизни хватит, а то и на три! И что теперь с этим делать?

– Что делать? Жить! Но, жить по-другому! Пойми, как милостив Господь к тебе! Как не дал сожрать зверю лютому! Дал тебе всё, что ты чуть не утратил! Вот и благодари! Живи и благодари! Запомни, святой человек ― это грешник, который на путь прямой встал. Вот в этой святости живи и благодари! Много тебе милости дано ― много и сделать нужно! Для других сделать! Через это и спасёшься! И вокруг тебя спасутся! Сам обрети мир в своей душе, и вокруг тебя тысячи спасутся!

– Понимаете, я совсем запутался! Совсем нет покоя в душе. Иной раз всю ночь не сплю ― думаю, как так случилось, что стал страшнее зверя лютого? И вроде ничего такого не делал, а вон как вышло.

– Когда человек приимет что-либо божественное, то сердце радуется; а когда диавольское, то смущается. Вот поэтому ты и ночами не спишь. Душу ты свою раскрыл, но не добру, а злу. Вот зло это и проросло в душе твоей. Медленно росло, но верно. Что сеял, то и пожинаешь, чему служишь, то и прорастает. Если хочешь очиститься от скверны, измениться, то должно в душе твоей злое умереть, и ты старый вместе с ним. А потом родится заново, но уже не по плоти, а по духу, родится для нового светлого и уже это в душе лелеять. Вот ребёночек рождается ― душа у него чистая, светлая, мягкая. Все его любят, и он всех любит. Вот и тебе снова таким ребёночком стать нужно.

– Что? Опять умереть? А когда жить-то?

– Без этого никак! Старое должно отмереть. Так во всей природе устроено. Старое опадает, превращается в прах, а на его месте прорастает новое. Вот новое и должно возродиться в душе твоей и прорасти! Сказано же в Писании: Истинно говорю, только тот, кто заново родится, сможет попасть в Царствие Божие. А раз написано, то и закон там и Дух! Всё, что с Духом святым исходит ― принять должен! Но сперва ― покаяние! Отречься от старого, греховного, признать слабость и немощь свою. И просить о милосердии! И жить! Но, уже для добра!

– Но, как жить для добра, если зло кругом! Хожу по улицам и думаю, вот здесь мы ― это сделали, а здесь ― то! И никуда мне от этого не спрятаться, и наедине с собой не остаться.

– Да, непросто это ― наедине с самим собой остаться. Господь Пророка Иону во чрево кита заточил и держал там три дня, чтоб тот наедине с собой побыл и гордыню свою смирил. Так-то ― Пророк! Тебе я кита не обещаю, а в деревню могу отправить, там рабочие руки нужны. Люди там добрые, душевные, да и посоветоваться есть с кем, если сомнения терзать начнут. А они ― начнут! Поверь мне! Ну, что? Поедешь?

– Убегаю, значит? Наделал дел и в кусты?! В деревню, на свежий воздух?!

– От себя не убежишь, как не старайся. И ни за какими высокими горами не спрячешься. Ты не на курорт едешь и не в дом отдыха. В душе своей ты сам должен разобраться, посеять там любовь и милосердие, а это только вдали от мирской суеты сделать можно. Господь это даёт, но чтоб услышал он тебя ― надо смириться перед волей Его. Через покаяние это даётся, а не через терзания. Понял?

– Пока, наверное, не понял. Но очень хочу верить вам! Поеду!

– Ну, вот и хорошо. С Богом!

Капитан

– Да, товарищ капитан! Слушаю!

– Сержант, нарколыгу по кличке Вшивый знаете?

– Да, наша земля!

– Так вот, этот негодяй, ведёт асоциальный образ жизни, тунеядничает, торгует наркотическими веществами. И никак не хочет вставать на путь исправления. Необходимо провести жёсткую профилактическую беседу. Понятно?

– Насколько жёсткую, товарищ капитан?

– Максимально.

Макс

Ссутулившаяся тень Макса скользила по вечернему парку. Среди серых островков снега ― кляксами чернели лужи. Ни души. То ли весна, то ли осень. Да какая разница! Макс уже давно не обращал на это внимания. И не потому, что был всё время чем-то занят. Он просто забыл, он не помнил, зачем они нужны ― эти времена года. Что‑то из детской сказки. Или из оперы, или балета? Не помню вообще! Тепло немного лучше, чем холода, но особой разницы Макс уже не замечал.

Время и время ― всё течёт, всё изменяется. То, что было открыто и понятно любому, даже ребёнку, было навсегда скрыто от Макса. Как будто кто-то злой, но очень могущественный, украл всё это. Макс, иногда хотел вспомнить ― из какой это сказки, но это тоже было украдено из его души. И Макс уже привык жить без этих земных радостей и забот. Их больше не было в его жизни. Фонари тускло светили. Смеркалось. На тропинке, по которой шёл Макс, стояло четверо. Макс приблизился.

– Привет, Макс! Как дела? Раскумаримся?

Макс почуял беду. Но спросил:

– А что, есть чем?

– Вшивый, ты три месяца деньги не отдаёшь. Кидаешь партнёров. Нас кидаешь. А нас кидать нельзя!

Макс понял, что это конец. Конец? Ну и что? Всё равно. Но, тут фонари выключили. Свет окончательно погас.

Макс

– Открой, сука! Открывай! Макс со злобой долбил в железную дверь.

– Нет, сынок, не открою, ― спокойным голосом отвечала из-за двери мама.

Это бесило Макса ещё больше!

– Открывай, падла!

– Нет, не открою.

– Это я ― Максим!

– Это не ты, сынок. Ты этого не понимаешь, но это не ты. Я люблю тебя, но того, настоящего!

– Открой, ну пожалуйста!

– Нет, не открою.

– Дура!

Макс в бешенстве выскочил из подъезда. Дура! Почему мать именно сейчас оказалась дома? Раньше он легко вычислял её отсутствие. Заходил домой, благо ключи у него были ещё с тех пор, когда зверь, сейчас требующий ежедневной жертвы, ещё не жил в нём. Заходил, искал деньги, если не находил, то брал то, что можно продать. Жрал, возле холодильника и уходил. Мать, в начале, ругалась. После только плакала. Потом перестала. Дура! В отчаянии Макс метался по двору. Обострившаяся проблема требовала безотлагательного решения.

Зверь требовал новой жертвы. Сегодня лёгкой добычи не случилось.

– Вшивый, расклад простой. Девять скидываешь, десятая ― твоя. Расчёт деньгами, но можешь и здоровьем, а потом деньгами. Понял?

– Да, понял, понял.

Когда зверь получал свою пищу, то сознание, на короткий промежуток времени, возвращалось.

– Диплом и серебряная медаль вручается…

Этого не может быть. Этого не было! Этого не могло быть!

Но ведь был же выпускной и серебряная медаль, и диплом. Где всё это? Всё поглотил ненасытный! И время, и предметы, и воспоминания! Как этот зверь заселился, откуда он взялся? Почему я? Почему я раб зверя? Раб без прошлого и будущего.

Вшивый

– Да, он Вшивый!

– С чего ты взял?

– Да он вчера с Ленкой Дырой зависал! Точно вшей от неё набрался или чего другого.

– Нет у меня никаких вшей, не вшивый я!

– Вшивый, Вшивый! Так и прилипло к Максу это погоняло.

Но, у Ленки кликуха была ещё почётче ― Дыра! Стильно.

В прошлой жизни они учились в одной школе, но Ленка на один или два класса моложе.

А теперь она Ленка-Дыра.

Ленка была проституткой. Вернее, когда-то давно была проституткой, и хотя ей не было ещё и тридцати, наверное, но к своим годам она изрядно поизносилась. Клиенту нужно было самому доплатить, чтоб он с ней остался. Ленка практически выбыла из профессии. Но, под кайфом пребывала постоянно. Кто её не знал, с трудом смог бы определить пол и возраст этого существа.

Внешность, манера вести себя, одежда ― не позволяли обнаружить хоть что-то женское в этом образе и подобии. Одно слово ― Дыра! Так, что и проституткой она была фактически бывшей, но кололась при любой возможности. Дыра. Как Макс мог быть с этой Дырой? Он не помнил. Да, не был он с ней! Но, погоняло, Вшивый, теперь было с ним.

Зверь всё настойчивей требовал от Макса новой жертвы. Мозг кипел, голова разрывалась. Дай, дай, дай, дай! ― стучало в мозгу. Этот зов было невозможно отключить, он был настолько мощным, что Макс даже не пытался ему противостоять. Макс уже давно понял бессмысленность сопротивления. Этот зов звучал в каждой воспалённой клетке, в костях, мозге ― кругом. И Макс ― стремился на зов!

Через дорогу начинался городской парк, в который в детстве Макс ходил гулять с бабушкой. Дай, дай, дай! Но, сейчас Макса влёк только этот призыв! Макс привычно свернул в парк. Ёлки-берёзки. Городская отдушина. По тропинке шла женщина. Гуляла. Макс долго не сомневался. Поднял с земли камень. Подошёл. Тут же ударил. Женщина упала. Сумка. Достал кошелёк. Забрал деньги. Женщина застонала. Жива. Но, Макс, не оборачиваясь, уже шёл на точку. Сегодня жертва будет принесена.

Капитан

– Да, Первый, на связи.

– Да, а что там?

– Труп в парке, поехали.

– Знаешь его? Да, товарищ капитан, Макс это, Вшивый! Товарищ капитан! Так он живой! Товарищ капитан, что делать–то?

– Что, что! Скорую вызывай! Не знаешь, что делать?

– Но, товарищ капитан, они опять ругаться будут!

– Что предлагаешь? Оставить здесь, подыхать?

–Товарищ капитан, если честно, то оставил бы! Чего скорую зря вызывать? Пусть к нормальным людям едет! А то, только дерьмо это наркотическое возит! И город был бы чище и нам проблем меньше! Всё равно, через месяц сдохнет!

– К нормальным, говоришь? Не тебе решать, кто и когда сдохнет! Вызывай, сказал!

Скорая подъехала быстро.

– Ты зачем нас вызвал? У меня, что, на машине мусоровоз написано? Почему мы должны всякую дрянь по городу собирать? Да он дохлый! Тут труповозка нужна!

– Ты давай! Не митингуй! Живой он, скотина! Давай оформляй и в больницу!

– Вот никак не могу понять, почему они такие живучие? Зачем они вообще живут?

– Не твоё это дело, Господь решит, кому и когда!

– Господь? Вот пусть твой Господь и возит их! Твою дивизию! Грязища-то какая! Сержант, чего стоишь?! Помоги!

Арнольд

Арнольд ехал от поставщика с новым товаром, такого в городе ещё не было.

С тех пор, как он лёг под ментов, то ни разу не пожалел об этом.

Не всё, конечно, было гладко, стращали его, периодически. Грозились закрыть.

Один раз даже в камере посидеть довелось. Но это всё не его дела были, а какие-то их, ментовские, расклады. Но всё заканчивалось угрозами, редко синяками. Но это, так сказать, издержки производства. Менты есть менты, что с них взять. На прошлой неделе Арнольд взял новую тачку ― ауди. Ну как новую? Почти. И сейчас летел по шоссе в свой район, заряженный новым зельем, которое испытал прямо на точке. Сильная вещь! Не то, что ханка или чёрное. Пёрлово, вообще нереальное, будто крылья за спиной.

Днём Арнольд торговал цветами, а вечером, его ларёк, находящийся прямо на привокзальной площади, превращался в одну из точек, где продавали совсем другую радость, уже для тёмного мира. Лютая дурь, как говорили, из Амстердама, произвела настоящий фурор в городе.

Арнольд заряжался уже с утра и весь день не сбавлял обороты. Он летал. Торговля цветами отошла на второй план, а лучше сказать – завяла. Арнольд её почти забросил. Иногда, в вазах стояли жухлые цветы и покупатели, в недоумении, уходили, так ничего и не поняв. Арнольд не грустил об этом, а когда становилось грустно, то он знал, что делать.

Когда-то у него работала Анжела. Хорошо работала. Анжела приехала откуда-то с Урала. Из Челябинска или Магнитогорска, он точно не помнил. Вопросов много не задавала, трудилась честно. Всегда у неё был порядок и клиенты. Вот один из клиентов и увёл её. Странный, какой-то. Что этому москвичу от провинциальной девицы нужно было? Арнольду это было непонятно. То ли замуж она за него вышла, то ли просто так, но из магазина ушла. И теперь, без неё, всё приходилось делать самому.

Но, сейчас у него были совершенно другие расклады и заботы.

Иногда он осознавал себя только под утро, но спать и даже есть ― не хотелось! Нужно было только принять зелье и жизнь, и баланс сил быстро восстанавливался! Бывало, Арнольд, по несколько дней не выходил из своего ларька. Бывало, по трое суток не звонил жене. Она, поначалу, ещё пыталась его увещевать, жаловалась маме, но он говорил, что всё нормально ― просто много работы. Жена ещё звонила. Но всё реже и реже. Позвонила недавно в последний раз и сказала, что они с дочкой уезжают и что он их не искал.