Цитаты из книги «Агрессия, или Так называемое зло»

Смех никогда не лишает человека способности к критике

Собаки, которые лают, иногда все-таки кусаются, но люди, которые смеются, не стреляют никогда!

Но все же, хотя человека безусловно можно воодушевить абстрактной истиной, это несколько сухой идеал, и хорошо, что к ее защите можно привлечь другую, уж никак не сухую форму человеческого поведения – смех. У смеха много общего с воодушевлением; он также является формой инстинктивного поведения, также произошел от агрессии, а главное – выполняет ту же социальную функцию. Подобно воодушевлению одной и той же ценностью, смех по одному и тому же поводу порождает чувство братской общности. Если люди могут вместе смеяться, это не только предпосылка настоящей дружбы, но уже почти первый шаг к ее возникновению. Как мы знаем из главы «Привычка, церемония и колдовство», смех, вероятно, возник путем ритуализации из переориентированного угрожающего движения – в точности так же, как триумфальный крик гусей. Так же, как триумфальный крик и воодушевление, смех не только объединяет, но и направляет острие агрессии на посторонних. Тот, кто не может смеяться вместе с остальными, чувствует себя «исключенным», даже если смеются вовсе не над ним или вообще ни над кем и ни над чем. А когда кого-нибудь высмеивают, агрессивная составляющая смеха и его аналогия с определенной формой триумфального крика проявляются еще более отчетливо.

Научная истина в большей степени, чем любая другая культурная ценность, является коллективной собственностью всего человечества, потому что она не создана человеческим мозгом, как искусство или философия (философия – это тоже «поэзия», в высочайшем и благороднейшем смысле греческого слова πoιειν – «создавать, творить»). Научную истину человеческий мозг не сотворил, а отвоевал у окружающей внесубъективной действительности. А поскольку действительность для всех людей одна и та же, научные исследования по все стороны всех политических занавесов всегда с надежным согласием обнаруживают одно и то же. Если исследователь хоть немного сфальсифицирует результаты в духе своих политических убеждений – что может быть сделано бессознательно и вполне bona fide[48], – то действительность просто скажет «нет»: попытка применить такие результаты на практике будет безуспешна.

Как справедливо указывал И. Холло, в наше время национальные идентификации очень опасны именно потому, что имеют очень четкие границы. Можно чувствовать себя «настоящим американцем» в противоположность «этим русским», и vice versa[46]. Кому доступно много ценностей, кто, воодушевляясь ими, ощущает единство со всеми людьми, которых тоже воодушевляют музыка, поэзия, красота природы, наука и многое другое, – тот может реагировать незаторможенной боевой реакцией только на людей, не участвующих ни в одной из этих групп. Следовательно, нужно увеличивать число таких идентификаций, а для этого есть только один путь – улучшение общего образования молодежи. Исполненное любви отношение к человеческим ценностям невозможно без обучения и воспитания в школе и в родительском доме.

Как мы знаем, в ситуации, вызывающей воодушевление, участвуют три независимых переменных: первая – то, в чем видят ценность, которую нужно защитить; вторая – угрожающий этой ценности враг; третья – товарищи, единство с которыми человек ощущает, встав на защиту находящейся под угрозой ценности. Еще один, менее существенный фактор – вождь, призывающий к «священной» борьбе. Мы говорили уже, что эти драматические роли могут исполнять самые разные фигуры, конкретные и абстрактные, одушевленные и неодушевленные. Возбуждение воодушевления, как и многих других инстинктивных реакций, подчиняется так называемому правилу суммирования раздражений. Согласно этому правилу воздействия различных запускающих раздражений суммируются таким образом, что слабость и даже отсутствие одного может компенсироваться усиленным действием другого. Отсюда следует, что можно возбудить подлинное воодушевление ради чего-то ценного, не обязательно вызывая при этом ожесточение против какого-нибудь реального или выдуманного врага. Функция воодушевления во многих отношениях сходна с функцией триумфального крика серых гусей и других реакций, возникших при соединении воздействий сильных социальных связей с товарищами по союзу и агрессии по отношению к врагу. Как было описано в 11-й главе, при слабом развитии этой формы инстинктивного поведения – как, например, у цихлид и пеганок – фигура врага еще необходима, но на более высокой ступени развития, как у серых гусей, она уже не нужна для сохранения сплоченности друзей и способности к совместным действиям. Я хотел бы верить и надеяться, что и человеческая реакция воодушевления уже достигла такой же степени независимости от первоначальной агрессии или, по крайней мере, близка к этому.

Я говорил уже о том, как высоко оцениваю практические знания демагогов об инстинктивном поведении людей. Не могу предложить ничего лучшего, чем перенять опробованные ими методы и использовать их для достижения нашей цели – умиротворения. Если дружба между людьми из враждебных наций настолько пагубна для национальной вражды, как полагают демагоги – очевидно, не без веских оснований, – значит, мы должны делать все возможное, чтобы содействовать индивидуальной межнациональной дружбе. Ни один человек не может ненавидеть народ, среди которого у него есть несколько друзей. Нескольких таких «выборочных проб» достаточно, чтобы возбудить справедливое недоверие к абстракциям, приписывающим якобы типичные – и, разумеется, заслуживающие ненависти – национальные особенности «этим» немцам, русским или англичанам. Насколько я знаю, мой друг Вальтер Роберт Корти был первым, кто предпринял серьезную попытку затормозить межнациональную агрессию с помощью интернациональной личной дружбы. Он собрал в своей знаменитой детской деревне в Трогене, в Швейцарии, детей всех национальностей, каких только смог, и объединил их совместной жизнью. Пожелаем ему последователей в самых широких масштабах!

Разумеется, демагоги прекрасно знают о торможении агрессивности под воздействием личного знакомства и поэтому неуклонно стремятся предотвращать любые личные контакты между отдельными людьми из тех сообществ, между которыми хотят поддерживать «надежную» вражду. А полководцы знают, насколько опасно всякое «братание» между окопами для боевого духа солдат.

Состязания между народами благотворны не только потому, что создают возможность разрядки национального воодушевления. Они имеют еще два следствия, противостоящих опасности войны: во-первых, они способствуют личному знакомству между людьми, принадлежащими к разным народам и партиям, во-вторых, прокладывают путь объединяющему воздействию воодушевления – благодаря тому, что люди, в остальном имеющие мало общего, воодушевляются одними и теми же идеалами. Это две мощные силы, противостоящие агрессии, и необходимо хотя бы кратко сказать о том, как они осуществляют свое благотворное воздействие и какими средствами их можно вызвать к жизни.

В культурной жизни людей развилась особая ритуализованная форма борьбы – спорт. Подобно филогенетически возникшим турнирным боям, он предотвращает вредные для общества воздействия агрессии, не затрагивая ее функций, необходимых для сохранения вида. Кроме того, эта культурно-ритуализованная форма борьбы выполняет исключительно важную задачу: учит людей сознательно и ответственно властвовать над своим инстинктивным побуждением к борьбе. «Fairness», рыцарственность спорта, которая сохраняется даже при сильных раздражениях, запускающих агрессию, является важным культурным достижением человечества.