«Что-то давненько я не читал ничего «в бумаге» - подумал я, и протянул руку к горе книг, возвышающейся на кровати. Для начала я решил немного разворошить те книги, которые были куплены в последний наезд в Питер и первой из этих книг стала «Сцены частной и общественной жизни животных». Так, то ли случайно, то ли закономерно, я взялся за чтение. Хорошее получилось чтение, не зря книгу купил.
Описываемая Джорджем Оруэллом в «Скотном дворе» революция, совершенная животными, была вовсе не первой революцией, совершенной животными. Первая описывается в этой книге: место действия – Парижский ботанический сад, революционеры – животные как дикие, так и домашние, цель революции – сбросить иго Человека и зажить свободной Животной жизнью. Раз уж сами люди совершили революцию (великую французскую), то чем животные хуже?
Той ночью, покуда весь мир спал, все замки открылись как по волшебству, все клетки отворились разом и обитатели их в полной тишине вышли оттуда на своих конечностях. Все расселись большим кругом: домашние Животные поместились справа, Дикие – слева, Моллюски – в центре.
Однако, как известно из истории, совершить революцию – и само по себе дело непростое, а еще труднее – провести революционные принципы в реальность. Вот и собраться то Животные собрались, но вот до чего-нибудь договориться… В конечном счете, выход из тупика предложил Лис: бороться необходимо, но пусть это будет борьба умов. Пусть каждое животное расскажет свою правдивую историю: освобождение через повествование – неплохая идея! Вот и животным показалось, что идея неплохая (не всем, некоторые продолжали настаивать на необходимости прямого революционного действия) и они бросились рассказывать свои истории.
Историй довольно много, причем за самым разным авторством – как в смысле автора-животного, так и в смысле скрывающегося за этим животным автором-человеком. Самый большой вклад в этот сборник внес Бальзак (верный своей природе, он и тут проявил себя как самый плодовитый из писателей, а какое у нас самое плодовитое животное – может, Бальзаку стоило вывести самого себя в этом животном образе?... нет, самое плодовитое животное – крыса, а кому же захочется быть крысой…) – за ним числится четыре истории, плюс он написал и пятую («Путешествие парижского Воробья…»), но почему-то приписал ее Жорж Санд. Так как Бальзак был порядочным сексистом, можно предположить, что сделал он это из рыцарской галантности худшего покроя (зачем женщине утруждать себя, я и сам напишу), впрочем, Жорж была польщена. Самый же ценный вклад внес один из авторов самой идеи этого сборника, издатель Пьер-Жюль Этцель, пишущий здесь под псевдонимом П.-Ж. Сталь. Видно, так уж устроен человек, что большего всего дела до его личных дел может быть лишь ему самому. Поэтому нет ничего удивительного, что в собственное детище больше всего души вкладывает его же родитель. Именно Сталь написал две лучшие истории сборника: «Историю Зайца…», с которой все начинается и «Жизнь и философические мнения Пингвина» - уже ближе к концу.
Еще я бы особо отметил трагичную, но светлую историю Ласточки («Переписка Ласточки с Канарейкой, воспитанной в птичьем монастыре» за авторством Мари Менессье-Нодье), - история о свободолюбивой Птице, радостно выпорхнувшей на поиски равноправия для женского пола, и затем постепенно становящейся все более и более грустной – равноправия нет
здесь, как и повсюду, вся власть принадлежит мужскому полу; здесь, как и повсюду, его представители диктуют нам свою волю
… самой же Ласточке для борьбы не хватает сил.
Все остались глухи: мужской пол слушал и пожимал плечами, женский не слушал, но тоже пожимал плечами.
Ласточка, однако, хотя и ничего не добивается, остается верным своим воззрениям на жизнь, да и читателю, я думаю, ее грустная судьба все равно придется куда более по душе, чем благоразумное существование одомашненной канарейки. Самой же истории, чтобы стать подлинным шедевром все же не хватает некоторых существенных деталей – сам переход Ласточки от надежд к разочарованию прописан как-то недостаточно ясно – он просто констатируется и все. Между тем, хотелось бы его увидеть.
Да, но вернемся к началу, то есть к концу. То есть – к Пингвину. А ближе к концу я откровенно говоря уже и ждал собственно конца, а точнее – именно Пингвина, появление которого было анонсировано еще в истории про Зайца. Я так сильно ждал встречи с Пингвином и его философическими мнениями, что, дождавшись, уже нисколько не сомневался, что разочаруюсь и в том, и в другом. Не разочаровался, история оправдала ожидания. Хотя, стоит отметить, что подлинным философом в этой истории оказался не Пингвин, его друг тУпик – из семейства атлантических тупиков. Именно он сформулировал утешительно-оптимистический тезис, который не стоит забывать никому и никогда: «Каждый час жизни нас ранит, но последний, к счастью, убивает» (редакция Егора Летова, другого небезызвестного философа: «Жизнь трудна, но к счастью коротка»; есть еще и редакция мудреца Лукашенко: «Белорусский народ будет жить плохо, но недолго»). Вообще же в этой истории центральной является тема счастья – достижимо ли оно? Ответ очевиден, но я все же не буду его тут оглашать, вдруг кто-нибудь своей счастливой жизнью да опровергнет его:)
