О должностных преступлениях упоминается и в целом ряде других декретов и постановлений Советской власти, изданных в первые годы существования Советского государства. К ним относится, в первую очередь, декрет ВЦИК РСФСР от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве», в котором впервые был определен субъект этого преступления, регламентированы основные и квалифицирующие признаки состава взяточничества. Декрет проводил различие между должностными лицами и прочими служащими, что сохранило принципиальное значение и для регламентации ответственности за должностные преступления в настоящее время^[93].

Декретом СНК РСФСР от 16 августа 1921 г. «О борьбе со взяточничеством» были внесены изменения в декрет «О взяточничестве» от 8 мая 1918 г. и уточнены признаки составов соответствующих преступлений, а также обстоятельства, усиливающие наказание за взятку. Положения декрета от 16 августа 1921 г. в основном были привнесены в последующие законодательные акты.

В декрете ВЦИК «Амнистия к 1 мая 1920 г.» предусматривалось, что амнистия не распространяется на «совершивших должностные преступления, явно дискредитирующие Советскую власть». 26 февраля 1921 г.

НКЮ РСФСР принял постановление «Об усиленной ответственности должностных лиц за преступления, совершаемые при продовольственной работе», согласно которому, в частности, различались: а) превышение власти с явно корыстной целью; б) превышение власти хотя и без корыстной цели, но сопровождавшееся дискредитированием Советской власти и имевшее важные последствия; в) преступное нерадение или бесхозяйственность, имевшие последствием порчу или гибель значительного количества заготовленных продуктов; г) иные преступные деяния, если их совершение обусловливалось совокупным действием нескольких лиц, а также если они носили организованный характер. Таким образом, и в этом акте содержались указания на необходимость учета тех отдельных признаков должностных преступлений, которые служили основой для индивидуализации ответственности.

В ряде нормативных актов была регламентирована ответственность должностных лиц за совершение хищения государственного имущества и смежных должностных преступлений, способствующих этим хищениям. Прежде всего это декрет СНК от 21 октября 1919 г., посвященный борьбе со спекуляцией и хищениями, декрет ВЦИК и СНК от 1 июня 1921 г., посвященный борьбе с хищениями государственного имущества^[94],в котором прямо устанавливалась ответственность должностных лиц, уличенных в хищениях, подлогах, неправильной выдаче нарядов, участии в спекуляции в той или иной форме и во взятках».

В первом Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. глава о должностных преступлениях располагалась в Особенной части на втором месте вслед за государственными преступлениями. Это свидетельствовало о том, какое значение им придавалось.

В данной главе была установлена ответственность за следующие виды должностных преступлений: злоупотребление властью (ст. 105), превышение власти (ст. 106), бездействие власти (ст. 107), халатное отношение к службе (ст. 108), дискредитирование власти (ст. 109), постановление неправосудного приговора (ст. 110), незаконное задержание, незаконный привод, принуждение к даче показаний на допросе (ст. 112), присвоение денег или иных ценностей (ст. 113), получение взятки (ст. 114), провокация взятки (ст. 115), служебный подлог (ст. 116) и др. Анализ статей, объединенных в главу II «Должностные (служебные) преступления» УК РСФСР 1922 г., показывает, что в основу систематизации был положен не только объект преступлений, но и другие признаки: субъект преступления, единство способа и др.

В 1926 г. был принят новый УК РСФСР, который в основном текстуально воспроизвел уголовно-правовые нормы предыдущего УК об ответственности за должностные (служебные) преступления. Вместе с тем нельзя не заметить и определенных различий в формулировании тех составов преступлений, которые с точки зрения объекта и субъекта и в современных условиях признаются «общими» должностными преступлениями.

Законодатель в УК РСФСР 1926 г. свел воедино признаки простого и квалифицированного составов, предусмотренных в ст. 105 УК РСФСР 1922 г. Это привело к нагромождению законодательной конструкции и вряд ли способствовало единообразному уяснению закона. К примеру, такой субъективный признак, как «корыстные или иные личные виды», из разряда квалифицирующих был переведен в разряд условий одного из видов последствий.

Принципиальными нововведениями в УК РСФСР 1926 г., по сравнению с ранее действовавшим уголовным законом, в составе превышения власти или служебных полномочий являются следующие. Во-первых, в ч. 1 ст. 106 УК РСФСР 1922 г. преступление сконструировано в виде формального состава, а при квалификации по ч. 1 ст. 110 УК РСФСР 1926 г. требуется установить «наличие признаков, предусмотренных в предыдущей статье». Систематическое толкование приводит к выводу, что речь идет о таких признаках, как последствия преступления.

Во-вторых, законодатель в ч. 1 ст. 110 УК РСФСР прямо не указывает на должностное лицо как субъект превышения власти или служебных полномочий. Им, согласно закону, выступает лицо, совершавшее действия, явно выходящие за пределы прав и полномочий, предоставленных ему законом. При такой формулировке закон истолковывается расширительно: субъектом может выступать не только должностное лицо, но и любое лицо, обладающее правами и полномочиями, предоставленными ему законом.

Вместе с тем в качестве положительного момента следует отметить то, что законодатель в УК РСФСР 1926 г. отказался от такого вида санкции, как отсылочная, имевшая место в ч. 1 ст. 106 УК РСФСР 1922 г., а именно: это преступление каралось «наказаниями, предусмотренными 1-й и 2-й частями 105-й статьи». Такой вид санкции широко использовался при конструировании и других статей должностных (служебных) преступлений в главе II УК РСФСР 1922 г., однако в УК РСФСР 1926 г. законодатель от него отказался.

В годы Великой Отечественной войны должностные преступления составляли особый вид преступности. Из 14 статей третьей главы УК РСФСР 1926 года (в редакции, которая действовала в период войны) активно применялось на практике около половины, а именно: ст. 109 «Злоупотребление властью»; ст. 110 «Превышение власти»; ст. 111 «Бездействие власти и халатность»; ст. 117 «Взяточничество»; ст. 118 «Дача взятки и посредничество во взяточничестве»; ст. 119 «Провокация взятки». Должностные лица, совершившие специальные виды должностных преступлений, регламентированных в других главах УК РСФСР, также активно привлекались к уголовной ответственности. В подавляющем большинстве случаев речь шла о совершении должностных растрат.

В период правления Сталина в СССР регистрировался относительно низкий уровень уголовных преступлений. По мнению проф. В. В. Лунеева, особенно низким в эти годы был уровень должностных преступлений – 0,2 преступления на 100 тыс. всего населения и примерно 2–3 деяния на 100 тыс. должностных лиц, могущих нести уголовную ответственность за совершение этого преступления. Среди причин низкого уровня зарегистрированной должностной преступности ученый называет жесткий тоталитарный контроль за поведением и деятельностью людей, в том числе и служивых, абсолютную экономическую зависимость должностных лиц от государства, узаконенный приоритет государства над правами личности, всеохватный жесткий централизм власти с почти военным подчинением государственных служащих и др.^[95] Несмотря на такую картину официальной статистики о распространенности должностных преступлений, ученые справедливо полагают, что современная Россия унаследовала проявления коррупции в системе государственной службы, которые сложились в СССР. По мнению В. В. Гладких, во-первых, власть не признавала слово «коррупция», позволив ввести его в употребление лишь в конце 80-х годов XX в. Вместо него использовались термины «взяточничество», «злоупотребление служебным положением», «попустительство» и т. п. Отрицая термин, отрицали понятие, а значит и явление. Тем самым заранее обрекали на неудачу и анализ этого явления, и любую борьбу с его частными уголовно наказуемыми проявлениями^[96].

УК РСФСР 1960 г. более четко сформулировал признаки должностных преступлений, которые были сведены в главу 7 Особенной части под названием «Должностные преступления». Причем эта глава предусматривала всего шесть статей, которые включали составы так называемых «общих» должностных преступлений, являющихся преступными посягательствами особого рода с точки зрения их объекта и субъекта. Составы так называемых «специальных» должностных преступлений были рассредоточены по другим главам Особенной части УК.

Принятие нового законодательства явилось той юридически-правовой базой, которая в основном просуществовала вплоть до конца 80-х годов, когла началась «перестройка». При этом либерализация законодательства, являясь основным вектором развития, противоречивым образом сочеталась с моментами частичного усиления репрессивных начал. И вначале 60-х годов можно наблюдать целый ряд ее очевидных свидетельств, касающихся и должностных преступлений. Так, в закрытом письме ЦК КПСС партийным организациям страны от 29 марта 1962 г. «Об усилении борьбы со взяточничеством и разворовыванием народного добра»^[97] говорилось, что взяточничество – это социальное явление, порождаемое условиями эксплуататорского общества. Октябрьская революция ликвидировала коренные причины взяточничества, а советский административно-управленческий аппарат – это аппарат нового типа, поэтому недопустимо снисходительно относиться к взяточничеству. Предостережение ЦК КПСС сыграло свою роль. Репрессивная практика была ужесточена. В частности, 20 февраля 1962 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усилении уголовной ответственности за взяточничество»^[98].

Резюмируя сказанное, следует подвести некоторые итоги.

Во-первых, на становление норм об уголовной ответственности за должностные преступления влияло развитие государственного строя России. На протяжении XVI–XIX вв. эти нормы прошли длительное становление. Появление норм, предусматривающих ответственность за должностные преступления, было связано, прежде всего, с потребностью ограничить злоупотребления должностных лиц по отношению к государству. За вред, причиняемый государю, они сурово наказывались.

Во-вторых, конец XIX – начало XX в. ознаменованы серьезными демократическими преобразованиями в России, оказавшими влияние на более радикальное развитие уголовного права, в том числе и в части, касающейся уголовной ответственности должностных лиц. Это выразилось в том, что специально оговаривались случаи взяточничества, превышения власти, подлогов по службе и др.

В-третьих, в последующий период 1917–1953 гг. произошло резкое свертывание установленных демократических начал. Уголовное право и законодательство развивалось на основе господствующей идеологии и обслуживающей ее догматики. Даже относительно прогрессивная уголовно-правовая реформа в конце 50-х – начале 60-х годов была осуществлена на основе постулатов официальной идеологии. На этой идеологической и догматической базе формировалось несколько поколений криминалистов. Надо отдать должное ученым, которые боролись против игнорирования научных основ уголовной политики, вносили определенный вклад в процесс создания основ гуманного и демократического общества, характеризующегося открытостью научных суждений и активным законотворчеством.

Таким образом, анализ исторической практики уголовной ответственности за должностные преступления, выявление ее основных тенденций и противоречий, осмысление позитивных и негативных сторон представляют научный и практический интерес для выбора оптимальной модели уголовной ответственности за должностные преступления в современных условиях.

Изучение исторического пути развития российского законодательства об уголовной ответственности за должностные преступления показывает, что изменения в социальной жизни, коренная перестройка экономической и политической систем общества, процессы демократизации делают актуальной, наряду с другими, проблему частичного пересмотра самой концепции ответственности должностных лиц. Это нашло отражение в теоретической разработке основных направлений реформы уголовного законодательства и разрешении проблем, поставленных практикой перед уголовно-правовой наукой. В частности, признавая одним из важнейших направлений уголовно-правовых исследований разработку проблемных вопросов об ответственности за должностные преступления, отечественными учеными были сформулированы новеллы и предложения по совершенствованию законодательства, многие из которых нашли свое отражение в действующем Уголовном кодексе РФ.