Трудные переговоры о перемирии

Ставилась цель добиться перемирия на трех возможных театрах военных действий – карельском, ингерманландском и ливонском. Переговоры шли через новгородских наместников, и перемирие было заключено до 1581 г. Но это был минимальный выигрыш времени для Ивана Грозного. Как известно, Швеция сумела воспользоваться благоприятной ситуацией, начав крупномасштабные военные действия на всех трех направлениях. Трагизм положения заключался в том, что одновременно потерпели крах все попытки русской дипломатии достигнуть перемирия с Речью Посполитой.

В ходе войны с нею Иван Грозный направил два посольства, пытаясь добиться заключения перемирия. Обе попытки не принесли успеха. В современной отечественной историографии эти события почти не рассматриваются. Напротив, в дореволюционной историографии им придавалось большое значение в контексте военных кампаний Батория 1580–1581 гг.^[103]. Первой попыткой заключить мир явились переговоры с посольством И. В. Сицкого-Р. М. Пивова которые шли под Великими Луками в августе-сентябре 1580 г., под Невилем, в октябре 1580 г., и в Варшаве в феврале 1581 г.^[104] Пребывание посольства на театре военных действий на фоне явных военных успехов Батория неизбежно повлекло за собой эскалацию польско-литовских требований на всех этапах переговоров.

Послы прибыли под Великие Луки 28 августа и были приняты «на стану» Баторием 29 августа^[105]. На аудиенции они потребовали «исправления посольства» в Вильно, а не под осаждаемой королем русской крепостью, что было отвергнуто. Послы находились под усиленной охраной, наблюдая обстрел крепости. 2 сентября, стремясь воспрепятствовать захвату Великих Лук, они согласились на переговоры при условии прекращения обстрела на это время^[106]. Позиция польско-литовской стороны была предельно жесткой. 2–3 сентября все мирные инициативы Ивана Грозного – уступка захваченного Полоцка, а также уже находящихся в руках Речи Посполитой Курляндии и владений бывшего короля Магнуса были отвергнуты. Контрпретензии польско-литовской стороны распространялись на Северскую землю, Смоленск, Новгород, Псков и всю Ливонию. Впрочем, от требований Новгорода и Пскова она готова была отказаться. Исчерпав лимит уступок, послы решили 8 сентября запросить новых инструкций от Ивана Грозного^[107]. Польско-литовская сторона дала согласие. После падения Великих Лук послов в плотном окружении королевской армии доставили под Невель.

Второй этап переговоров состоялся под осажденным войском Батория, а затем взятым Невилем в октябре 1580 г. На аудиенция у Стефана Батория и на переговорах 10 октября были предъявлены новые польско-литовские требования^[108]. Речь шла о немедленном отказе от всей Ливонии и захваченных королевской армией русских крепостей. Между тем в доставленных с русским гонцом Сущевым новых инструкциях. Иван Грозный добавлял к уступкам ряд пунктов в Ливонии, но требовал возвращения Великих Лук и Невиля. Эти предложения вновь были отвергнуты. Последняя попытка достигнуть соглашения предпринятая послами 14 октября, – предложение немедленно заключить перемирие до прибытия новых послов по принципу uti possidetis – провалилась. Тем не менее коронные сенаторы и литовские паны радные, посовещавшись с королем, согласились продолжить переговоры по получении новых инструкций послам от государя. Послы двинулись в обозе возвращающихся домой после победоносной кампании войск Стефана Батория. 24 октября они прибыли под Полоцк, затем в Крев, Мстибогов. В январе 1582 г. им было велено следовать в Варшаву.

В Варшаве 4 февраля и 13 февраля 1582 г. послы провели два раунда переговоров с комиссией «спольного» сената после аудиенций у короля. 4 февраля они изложили последние доставленные им с гонцом Р. Клементьевым мирные предложения государя, которые предусматривали сохранение русского контроля над Ливонией при отказе от замков Кокенгаузена (Куконоса), Ашерадена (Воршевада), Ленненвардена (Левенварда) и Кройцбурга (Круборга). Иван Грозный требовал возвращения захваченных Великих Лук и Велижа, соглашаясь на уступку Усвята и Озерища^[109]. Польско-литовская сторона жестко отклонила эти требования, и переговоры были прерваны в ожидании оглашения послами окончательных предложений Ивана Грозного.

Последние уступки русской стороны заявленные послами сенаторам и панам радным 13 февраля – возвращение всех ливонских крепостей, захваченных после вступления Стефана Батория на престол, в обмен на возврат русских крепостей захваченных Баторием с 1579 г. были ими отклонены^[110]. После отпуска гонца Репчука Клементьева с жестким посланием Стефана Батория Ивану Грозному 16 февраля состоялись последние переговоры, в форме обмена речами во время отпускной аудиенции у короля. Русская сторона предложила заключение перемирия на полгода на условиях uti possidetis до приезда новых послов. В ответ литовский канцлер О. Волович огласил намерение Батория потребовать возврата Северской земли, Смоленска, Пскова и Новгорода Великого. В. В. Новодворский проницательно отметил, что «это заявление не было со стороны Батория простою, только дипломатическою угрозою». Речь шла о будущем «крайнем пределе» требований в случае военных успехов. По мнению Новодворского, это было «требование sine qua non заключения мира»^[111].

Однако Иван Грозный рассчитывал добиться мира. 15 апреля 1581 г. было отправлено посольство Остафия Михайловича Пушкина и Федора Андреевича Писемского^[112]. Оно прибыло в Вильно 24 мая 1581 г.^[113], где шли переговоры (26 мая – 2 июня), а затем в королевском лагере под Полоцком (8 (18)-9 (19) июля). Виленский этап переговоров продемонстрировал жесткую позицию польско-литовской стороны. Уже в речи Воловича на аудиенции послов у короля 26 мая прозвучало требование уступки всей Ливонии. В начале были оглашены «ритуальные условия вечного мира» – возврат Смоленска и Северской земли, после этого и приступили к переговорам о перемирии.

Они шли весьма напряженно. Русская сторона сначала настаивала на уступке только Румбога и Вольмара (Владимереца-Ливонского). Затем после угрозы прервать переговоры послы огласили «крайние условия» мира, зафиксированные в данном им наказе, – уступка всей Ливонии кроме Нейгауза (Новгородка Ливонского), Нейшлосса (Сыренска), Неймюлена (Адежа), Ругодива (Нарвы). Иван Грозный соглашался на уступку Речи Посполитой Полоцка Озерище и Усвята, взамен на возвращение Великих Лук Холма, Велижа и Заволочья. После совещания короля с сенаторами польско-литовская сторона предъявила свои «окончательные условия» – уступка Ливонии со всеми укрепленными пунктами при сохранении в них артиллерии, выплата компенсаций за военные издержки в размере 4 000 000 золотых. Великие Луки, Холм и Заволочье возвращаются Русскому государству, но Себеж король предложил передать Речи Посполитой, а в случае отказа угрожал разрушить его до основания.

В начале июня переговоры были прерваны по обоюдному согласию – русские послы запросили инструкций у государя. Ответ польско-литовской стороны был 5 июня отправлен в Москву с гонцом Иваном Камыниным вместе с «отписками» – грамотой послов Ивану IV^[114]. Донесения послов, доставленные 16 июня, свидетельствовали о невозможности достижения мира, тем более, что одновременно с И. Камыниным прибыл королевский гонец К. Держик с листом Батория, содержавшим аналогичные требования. Тем не менее Иван Грозный согласился только на незначительные уступки в Ливонии. Перемирие предполагалось заключить на семь лет. В новых инструкциях – «речах» и «наказной памяти» – послам предписывалась достигнуть мира, но только на основании представленного перечня уступок^[115]. В послании королю, отправленному с Держиком Иван Грозный обвинил его в попрании не только «посольских обычаев», но и принципов взаимоотношений между христианскими государями.

В июле 1581 г. в королевском лагере под Полоцком состоялись очередные переговоры. Польско-литовская сторона вновь заявила о невозможности заключения мира без уступки ливонских городов и Себежа. Напряженные дебаты завершились заявлением коронных сенаторов и литовских панов-радных сообщить окончательное решение после изложения итогов переговоров королю^[116]. Не содействовало успеху дела и пребывание папского посредника А. Поссевино, который безуспешно призывал русских послов к уступкам.

9 (19) июля польско-литовская сторона объявила об отклонении русских предложений, и 21 июля посольство было отпущено^[117]. Оно вернулось в сентябре 1581 г. уже после начала третьего похода Батория с ознаменовавшейся осадой Пскова^[118]. В обстановке резкого ухудшения военного положения Русского государства осенью 1581 г. обе стороны начали дипломатический зондаж о возобновлении мирных переговоров.

Они должны были проходить при папском посредничестве^[119]. Такое решение было вынужденным шагом для обеих сторон – и Баторий и Иван Грозный сознавали необходимость посредничества ввиду особо непримиримого личного конфликта между ними. Согласие на посредничество с польско-литовской стороны было достигнуто в ходе переговоров А. Поссевино с королем в Вильно в июне 1581 г. В августе 1581 г. в королевском лагере под Полоцком состоялись первые контакты легата с русскими дипломатами, неприведшие к ощутимому результату. В августе-сентябре состоялись переговоры А. Поссевино с Иваном Грозным в Старице. 12 сентября он дал окончательное согласие на папское посредничество. 14 сентября А. Поссевино двинулся в Новгород оставив для связи при дворе Ивана Грозного нескольких своих доверенных лиц. Итак, обе стороны готовы были принять посредничество «хитрого иезуита».

Вопрос о начале переговоров был окончательно согласован в королевском лагере под Псковом, куда 5 октября прибыл А. Поссевино. Вплоть до 8 ноября польско-литовская сторона не была уверена в согласии Ивана Грозного начать переговоры. Получив сведения от оставленного в Москве переводчика А. Полонского, что посольство уже выступило из Александровой стороны, королевское окружение стало готовиться к переговорам. В их ходе литовские паны радные стремились доминировать с тем, чтобы нейтрализовать откровенно конфронтационные по отношению к Москве настроения сторонников коронного канцлера Замойского. Король вынужден был лавировать. В итоге в польско-литовскую делегацию вошли в представитель короны браславского воеводы князь Януш Збаражский (который возглавил её) и два представителя Великого княжества Литовского маршалко двороного Ольбрехт Радзивилл и писарь Михаил Богданович Гарабурда, ставший в переговорах с «московитами» секретарем делегации.

Интенсивная подготовка к переговорам велась и в Александровой Слободе. Еще до отъезда послов оттуда 27 октября был отправлен гонец Захар Болтин^[120]. Данная ему «наказная память» предусматривала игнорирование протокольных вопросов, неизбежных при его приеме в королевском лагере и ставила главной целью уведомить польско-литовскую сторону в твердом намерении Ивана Грозного начать переговоры^[121]. Гонец повез грамоту Ивана IV Стефану Баторию и «опасную грамоту» для проезда послов к месту переговоров. Болтина сопровождали доверенное лицо и переводчик Поссевино Полонский. 12 ноября они прибыли в королевский лагерь^[122].

15 ноября Болтин предстал перед Баторием в его шатре^[123]. Король как всегда не встал при произнесении царского имени и не спросил о здоровье государя. Прием прошел чисто формально, гонец ответил, что у него не имеется «речей помимо грамот». Собственно, никаких «речей» и не требовалось. Главное заключалось в принципиальном согласии обеих сторон начать переговоры. На следующий день состоялась краткая аудиенция гонца у Поссевино^[124]. В тот же день гонец был «на отпуске» у короля. Литовский канцлер О. Волович вручил королевские листы московскому государю и «глейт» – «опасную грамоту» для проезда послов. Однако место проведения переговоров не было согласовано.

17 ноября, получив документы от Поссевино, 3. Болтин выехал из королевского лагеря. Путь его лежал в Новгород, куда должны были прибыть русские послы – князь Роман Петрович Елецкий и Роман Васильевич Алферьев-Нащокин. Этот выбор царя оказался на удивление удачным – оба, особенно князь Елецкий, проявили себя как первоклассные дипломаты. Приговор об отправлении датирован 3 ноября 1581 г.^[125] Посольство отбыло из Александровой Слободы в тот же день^[126]. Послы двигались в Новгород, куда прибыли 19 ноября^[127], и там задержались. Переговоры могли сорваться, так как у послов пока не было «опасных грамот» для продвижения по занятой войсками Речи Посполитой территории. Послы нервничали – они не имели сведений о том, насколько успешным было пребывание в королевском лагере гонца Болтина.

Наконец 21 ноября в Новгород благополучно прибыл 3. Болтин с «опасными грамотами». Однако место и сроки проведения переговоров согласовали только 1 декабря, когда в Новгород из королевского лагеря под Псковым прибыл гонец, сын боярский Федор Бегичев с посланием от Поссевино. Местом проведения переговоров был выбран Запольский Ям, по определению В. В. Похлебкина «местечко между г. Порховым и той частью Псковского уезда, которая называется Завеличьем и где проходит гряда водораздела между реками бассейна р. Великой и бассейна р. Шелони^[128]. В реальности основные переговоры шли в Киверовой горе^[129]. Посольский съезд был назначен на 10 декабря. 2 декабря послы выступили из Новгорода и к 7 декабря прибыли в Бышковичи, где встретились с А. Поссевино. Первый «съезд» состоялся в Киверовой горе 13 декабря.

Он ознаменовался конфликтом. Польско-литовская сторона считала, что в предъявленной послами «верущей грамоте» от имени государя нет полномочий на заключение мирного договора. Пререкания заняли весь день, и только 14 декабря начались собственно переговоры^[130]. Они ознаменовались новым конфликтом – русская сторона следуя инструкциям Ивана Грозного, стремилась ограничить польско-литовские претензии «городами в Инфлянской земле»^[131], а польско-литовские послы категорически настаивали на обсуждении вопроса об «уступке» всех захваченных в тому времени Баторием территорий в том числе бывших до начала конфликта в 1562 г. «на московской стороне». Ссылки русских на перемирие 1578 г. были отвергнуты^[132]. 14 декабря определились позиции – литовские послы требовали «в сторону Господара своего чотыре замки: Нарев, Адеж, Серенсок и Новгородок Инфляншъский оставуючы» «московские послы» – «Господару ихъ Лук Великих Хольму Заволочья, Велижа, Невля и всихпрыгородковъ псковских уступить»^[133].

В тот же день начался затяжной спор из-за интересов «Короля Швецкого». 15 декабря требования польско-литовской стороны ужесточились: встал вопрос об уступке Великих Луг^[134]. 18 декабря А. Поссевино пытался примирить позиции сторон, но безуспешно^[135], и переговоры были прерваны. 18 декабря послы отправили отчет государю. Ключевым вопросом русские дипломаты считали вопрос о «собежских землях», т. е. о г. Себеже^[136]