Поскольку капитализм – это, во-первых, глобальная система, во-вторых, система, основанная на необратимой эксплуатации не только человека, но и природы, его кризис – это ресурсный кризис в масштабах планеты Земля. Ресурсный кризис усугубляется геоклиматическими и геофизическими изменениями: затухание Гольфстрима, снижение активности Солнца (25-й цикл, который наступит в 2020-е годы, будет, по мнению специалистов, очень похож на 23-й, следствием которого стал малый ледниковый период XVII – первой половины XIX в.).

Согласно прогнозам, наиболее стабильной и ресурсообеспеченной зоной в период возможной катастрофы и в послекатастрофическом мире в течение нескольких сотен лет будет Северная Евразия, то есть территория нынешней РФ. Думаю, грядет битва за Евразию – эта последняя Большая Охота эпохи капитализма, в которой Запад, скорее всего, попытается окончательно решить русский вопрос – по крайней мере, такой соблазн у него будет (причем касается это не только народа, но и господствующих слоев, которые Запад никогда не примет как своих, для него они объект будущего финансового раскурочивания). Пролог этой битвы – так называемая Арабская весна, бикфордов шнур которой атлантисты пытаются протянуть по исламской дуге от Магриба до Кашмира и Киргизии, к подбрюшью РФ и КНР. Поэтому мы не можем позволить себе роскошь быть слабыми – в сегодняшнем мире слабых не просто бьют, а стирают ластиком Истории. Навсегда.

Помимо социально-экономического, демографического и ресурсного («биосферного») кризисов («матрешек»), кризис капитализма означает также кризис европейской цивилизации, кризис христианства, а точнее, библейского проекта контроля над массами, наконец, кризис белой расы. При этом надо помнить, что исходно кризис, о котором идет речь, – рукотворный. В качестве процесса, геоисторической операции он задуман довольно узким кругом лиц из числа «хозяев мировой игры» и реализуется некими игроками с помощью фигур, обслуги и т. п. При этом реальная цель – создание новой социально-экономической системы, предполагающей сокращение численности населения планеты Земля на 80–90 %, – скрывается.

Конспирология

– А как вы относитесь к конспирологическим теориям, в частности о том, что миром правят Бильдербергский клуб и Трехсторонняя комиссия?

– Мир слишком велик и сложен, чтобы им управлять из одного центра. Хотя попытки создать систему такого управления делались неоднократно и продолжают делаться в настоящее время. Что касается Бильдербергского клуба, Трехсторонней комиссии и подобного рода структур, то это, прежде всего, структуры выработки и согласования решений, которые принимаются «Хозяевами Мировой Игры» (О. Маркеев) или «хозяевами истории» (Б. Дизраэли) и их тайными, а не просто закрытыми организациями. Я имею в виду несколько десятков королевско-аристократических и финансовых семейств, многие из которых, в той или иной степени перероднившись между собой, контролируют основные глобальные финансовые потоки, СМИ и закрытую, то есть обслуживающую только «хозяев истории», науку – естественную, социальную и техническую.

Обычно под конспирологией понимают примитивные схемы, которые объясняют исторические события не историческими закономерностями и массовыми тенденциями развития, а тайной и, как правило, злонамеренной деятельностью неких сил (на выбор – масоны, ордены, спецслужбы и т. п.). Часто такие схемы воспринимаются как несерьезные. И действительно, немало работ, именуемых конспирологическими, написаны недобросовестными авторами в погоне за сенсацией и заработком.

В то же время вряд ли кто-то сможет оспорить тот факт, что далеко не все причины и мотивы происходящего в мире лежат на виду – наоборот, они скрываются; далеко не все цели декларируются открыто – это естественно. Мы прекрасно знаем, что большая политика делается тайно, реальная власть – это тайная власть, зона функционирования «высоких финансов» – тайна. Поэтому нередко поставить под сомнение реальный анализ скрытых механизмов истории пытаются либо люди недалекие, профаны, либо, напротив, те, кто слишком хорошо знает о существовании тайных сил, структур и т. п. и старается отвести от них внимание, сбить со следа, высмеивая серьезный поиск как конспирологию. Давайте посмотрим, например, на Коминтерн, то есть III Интернационал, который два десятилетия втайне планировал и проводил перевороты, восстания, революции, у которого были гигантские скрытые финансы и т. п. – это конспирологическая структура, а его влияние на ход истории – это конспирологическое влияние? Почему же аналогичные структуры буржуазии, действующие в закрытом режиме, обладающие намного большим политическим и финансовым потенциалом – не конспирологические? Напомню слова Троцкого о том, что настоящие революционеры сидят на Уолл-стрит.

Разумеется, в основе кризисов и революций лежат объективные, а точнее, системные и субъектные причины. Никто не отменял массовые процессы. Но мир – понятие не количественное, а качественное, как любил говорить Эйнштейн. В мире небольшая, но хорошо организованная группа, в руках которой огромные средства (собственность, финансы), власть и контроль над знанием и его структурами, а также над СМИ, весит намного больше, чем масса людей или даже целая страна – достаточно почитать «Исповедь экономического убийцы» Дж. Перкинса. Как заметил вовсе не конспиролог, а нобелевский лауреат по экономике Пол Кругман, «современная политическая экономия учит нас, что маленькие, хорошо организованные группы зачастую превалируют над интересами более широкой публики».

В деятельности закрытых наднациональных структур нет ничего неестественного, они порождаются самой логикой развития капитализма. В экономическом плане капитализм – это система без границ, мировой рынок. А вот в политическом плане капиталистическая система – это мозаика государств. Но экономические интересы буржуазии выходят далеко за рамки одного государства. Поэтому мировому капиталистическому классу объективно нужны надгосударственные, наднациональные структуры, и они должны быть если не тайными, то, по крайней мере, закрытыми от широкой публики. Таким образом снимается противоречие между экономической целостностью и политической фрагментарностью капиталистической системы. Отсюда упорное стремление верхушки мирового капиталистического класса к созданию чего-то вроде мирового правительства. Кстати, каждый раз на пути решения этой задачи вставала Россия; в этом – одна из причин горячей «любви» к ней и к нам, русским, хозяев капиталистической системы – англосаксов, особенно британцев.

Чтобы снять базовое политико-экономическое противоречие капиталистической системы, нужны были наднациональные структуры. Но готовых организаций такого типа у буржуазии не было. В XVIII веке, когда вся сила была у государства и аристократии, нужно было пользоваться тем, что есть. Например, масонскими организациями. В XVIII веке начинается их бурный рост. Конечно же, они возникли раньше, в XVI – начале XVII века, представляя собой эволюционировавшую форму тамплиерских структур, покинувших в XIV веке Францию, но реальную жизнь в них вдохнула именно буржуазная эпоха – ее запросы и интересы.

В конце жизни Маркс сказал, что если бы он писал «Капитал» заново, то начал бы не с собственно «Капитала», а с государства. Если писать «Капитал» сегодня, когда капитал, отвешивая прощальный поклон, корчась, уходит в прошлое, начинать работу о капитализме надо с закрытых наднациональных структур управления: именно они придают капсистеме целостный и завершенный характер, а ее истории – проектно-конструкторский характер.

– Поясните, что вы имеете в виду?

– В середине XVIII века в Европе произошел великий эволюционный перелом: история из преимущественно стихийной стала преимущественно проектно-конструируемой. Это не значит, что до середины XVIII века не было групп и сил, пытавшихся, причем нередко успешно, направлять ее ход. Однако в середине XVIII века появились три фактора, которые внесли качественное изменение в исторический процесс. Это начало формирования массового общества, небывалое усиление финансового капитала и резкий рост роли информационных потоков. Попробуйте управлять общиной, кастой или полисом – структурами, укорененными в традиции и ведущими себя, как коллективный социальный индивид. Другое дело – массовый индивид, которым легко манипулировать; выход масс на сцену истории предоставил огромные возможности манипуляторам. Это первое. Второе: резко усилившаяся борьба за гегемонию в мировой капиталистической системе между Великобританией и Францией, военные нужды других государств, а также начавшаяся индустриализация колоссальным образом стимулировали развитие в XVIII веке финансового капитала, подготовленное XVII веком (от появления в его начале Standard Chartered Bank Барухов до создания в его конце английского Центрального банка). Третье: информационный бум XVIII века, который позволил «паковать» информацию и использовать ее для воздействия, прежде всего, на элитарные группы. Классический пример – «Энциклопедия», с помощью которой в течение нескольких десятилетий французская элита морально была подготовлена к принятию революции. Иными словами, в середине XVIII века произошло соединение Вещества (массы), Энергии (денег) и Информации (идей). Сплетенные в тугой узел, эти субстанции оказались под контролем определенных групп, которые в течение нескольких десятилетий подготовили ситуацию и человеческий материал для эпохи революций (1789–1848).

Однако не надо думать, что проектно-конструкторская эпоха истории – это всегда триумф конструкторов-проектировщиков. Есть еще такая штука, которую Гегель называл «коварством истории». Например, те силы, которые планировали свержение самодержавия, уничтожение России и использование революции в России для сокрушения всех преград на пути капитала, вряд ли могли предположить, что команда Сталина и «группа поддержки» из имперского генштаба и его разведки поломают проект «мировая революция», спутают карты левым (Коминтерн) и правым (Фининтерн) глобалистам, реализовав проект «социализм в одной отдельно взятой стране», восстановят империю в виде мировой системы социализма и оттянут глобализацию мира почти на сто лет. Вывод: конструирование истории – это схватка проектов, систем и элит, которую советская элита сталинского образца выиграла, а послевоенного – проиграла. Проиграла, потому что по мере интеграции с середины 1950-х годов в мировой рынок утрачивала глобальное видение. И с тех пор ситуация у нас развивалась по логике сужения видения и измельчания интересов. С Запада, напротив, шагает проектно-конструкторский подход. Последняя Большая Охота капитализма – это во многом проект. И надо сделать всё, чтобы не просто поломать его, а развернуть против проектантов, да так, чтобы эта охота стала последней именно для них. Как говаривал Гамлет, «ступай, отравленная сталь, по назначению».