Атрибутивный стиль личности в позитивных жизненных ситуациях как предиктор благополучия. Титова-Граншам В.А.

Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова (г. Москва)

E-mail: vtitova@vermare.com

Атрибутивный стиль – когнитивная личностная характеристика, отражающая характерный способ объяснения жизненных событий, как позитивных, так и негативных (Peterson, Seligman, 1984). М. Селигман ввел понятие атрибутивного стиля (АС) и охарактеризовал его, используя параметры локуса, стабильности и глобальности. Для оптимистического АС характерно приписывание позитивным событиям постоянного, глобального и внутреннего характера, а негативным – временного, локального и внешнего характера, для пессимистического АС – наоборот. Исследования К. Петерсона, а также проведенные метаанализы (Hu et al., 2015; Peterson et al., 1985; Sweeney et al., 1986) показали, что пессимистический АС является надежным предиктором депрессии. На протяжении 1980-х–2000-х гг. исследования атрибутивного стиля были сосредоточены на проблеме АС негативных событий как предиктора депрессии. Многие авторы игнорировали исследования особенностей мышления субъекта в ситуации позитивных жизненных событий, исключая этот тип ситуаций из вопросников (Peterson, Villanova, 1988; Dykema et al., 1996). Исследования АС позитивных и негативных событий как самостоятельных предикторов психологического благополучия крайне немногочисленны.

Целью исследования было изучение специфики АС в позитивных жизненных ситуациях как предиктора благополучия личности. В исследовании приняли участие 271 человек в возрасте от 18 до 78 лет (M=32,42, SD=12,90), 13 % мужчин, 41 % студенты. Для оценки атрибутивного стиля использовался опросник СТОУН-В (Гордеева, Осин, Шевяхова, 2009, на основе ASQ). Для оценки благополучия использовалась батарея вопросников: шкала удовлетворенности жизнью Э. Динера (SWLS, Осин, Леонтьев, 2020), шкала субъективного счастья С. Любомирски (SHS, Осин, Леонтьев, 2020), шкала ментального благополучия WEMWBS (Tennant et al., 2007). Кроме того, оценивались позитивные личностные характеристики, также вносящие вклад в благополучие личности: самоуважение, диспозиционный оптимизм и благодарность.

Результаты корреляционного анализа показывают, что оптимистический АС по позитивным ситуациям и оптимистический АС по негативным ситуациям демонстрируют разные связи с показателями психологического благополучия. Оптимистический АС по позитивным ситуациям (по параметрам стабильности и глобальности) демонстрирует значимую позитивную связь практически со всеми показателями психологического благополучия человека: с уровнем удовлетворенности жизнью, субъективным счастьем и ментальным благополучием (все p<0,01, r от 0,34 до 0,36). Напротив, оптимистический АС по негативным ситуациям не демонстрирует значимой связи с удовлетворенностью жизнью и благодарностью личности. Множественный регрессионный анализ показал, что общий оптимистический АС является предиктором самоуважения (β=0,24, р<0,001). В свою очередь, самоуважение является предиктором счастья (β=0,11, р<0,05) и ментального благополучия (β=0,18, р<0,01).

Проведенное исследование показало, что оптимистическое мышление в позитивных и негативных жизненных ситуациях представляет собой два различных феномена, имеющих разные психологические следствия. Несмотря на то, что оптимистический АС в позитивных и негативных жизненных ситуациях демонстрируют умеренные связи друг с другом, они различаются по своим взаимосвязям с различными аспектами благополучия личности. В частности, такой базовый показатель психологического благополучия как удовлетворенность жизнью связан с оптимистическим АС в ситуациях успехов, но не демонстрирует значимой связи с оптимистическим АС в ситуациях неудач. Паттерн связей общего оптимистического атрибутивного стиля АС по успехам и неудачам с самоуважением и результаты множественного регрессионного анализа позволяет предположить, что самоуважение личности выступает медиатором связи общего оптимистического АС с различными аспектами благополучия человека.

Проанализированы также вербальные ответы по тесту СТОУН-В испытуемых с высокими показателями по оптимистическому атрибутивному стилю успехов и неудач, показывающие своеобразие оптимистического мышления личности в двух типах жизненных ситуаций – позитивных и негативных. Показана специфика оптимистического мышления в достиженческих и межличностных ситуациях.

Список литературы

1. Гордеева Т.О., Осин Е.Н., Шевяхова В.Ю. Диагностика оптимизма как стиля объяснения успехов и неудач: Опросник СТОУН. М.: Смысл, 2009.

2. Осин Е.Н., Леонтьев Д.А. Краткие русскоязычные шкалы диагностики субъективного благополучия: психометрические характеристики и сравнительный анализ // Мониторинг общественного мнения: Экономические и социальные перемены. 2020. № 1. С. 117–142.

3. Dykema J, Bergbower K, Doctora J.D., Peterson C. An attributional style questionnaire for general use // Journal of Psychoeducational Assessment. 1996. Jun. № 14(2). P. 100–108.

4. Hu T., Zhang D., Yang Z. The relationship between attributional style for negative outcomes and depression: A meta-analysis // Journal of Social and Clinical Psychology. 2015. Vol. 34. №. 4. 304-321 p.

5. Peterson C., Berres B.A., Seligman M.E.P. Depressive symptoms and unprompted causal attributions: Content analysis // Behaviour Research and Therapy. 1985. Vol. 23. №. 4. P. 379–382.

6. Peterson C., Seligman M.E. Causal explanations as a risk factor for depression: Theory and evidence // Psychological review. 1984. Vol. 91. №. 3. P. 347.

7. Peterson C., Villanova P. An expanded attributional style questionnaire // Journal of Abnormal Psychology. 1988. Vol. 97. №. 1. P. 87.

8. Sweeney P.D., Anderson K., Bailey S. Attributional style in depression: A meta-analytic review // Journal of personality and social psychology. 1986. Vol. 50. №. 5. P. 974.

9. Tennant R, Hiller L, Fishwick R, Platt S, Joseph S, Weich S, Parkinson J, Secker S, and Stewart-Brown S. The Warwick-Edinburgh Mental Well-being Scale (WEMWBS): development and UK validation // Health & Quality of Life Outcomes. 2007. Vol. 5. № 63 Электронный ресурс]. URL: http://www.hqlo.com/content/5/1/63.

Направленность мотивации научной деятельности обучающихся. Тузова О.Н., Попова Е.М.

Мурманский арктический государственный университет (г. Мурманск)

E-mail: olg.tuzova@yandex.ru

С каждым годом численность выпускников школ, гимназий или лицеев, желающий получить высшее образование увеличивается. Однако обучение в высшей школе в современных реалиях требует обязательного написания научных работ: курсовых, выпускных квалификационных работ, а также участие в грантовой деятельности. Возникает вопрос о готовности и мотивации обучающихся к данному виду деятельности.

Различные аспекты мотивации научной деятельности обучающихся представлены в работах отечественных и зарубежных авторов, таких как Л.Г. Зубова, А.В. Матерова, А.Л. Мазалецкая, О.В. Ракитина, П.И. Чернецов, И.В. Шадчин, A. Arzensek, K. Kosmrlj, R.R. Bryan, S.M. Glynn, J.M. Kittleson, M. Mistler-Jackson, N.B. Songer, P.R. Pintrich, J.L. Smith, E.D. Deemer, D.B. Thoman, L. Zazworsky и др.

Система мотивации научной деятельности, как отмечают Т.В. Разина и А.А. Кондратьева, начинает формироваться в большинстве случаев в студенческом возрасте, иногда в старших классах школы (Разина, Кондратьева, 2016). По мнению Т.В. Огородовой и Ю.С. Медведевой, особое внимание необходимо уделять вопросу мотивации прихода учёных в данную деятельность. Они выделяют два необходимых аспекта: первый – это мотивация выбора научной деятельности, второй – это причина того, почему учёный взялся за разработку данной научной темы, что способствовало возникновению у него той или иной идеи (Огородова, Медведева, 2013).

Разделяя позиции указанных авторов, мы считаем, что существует необходимость в понимании направленности мотивации научно-исследовательской деятельности обучающихся для организации наиболее эффективных психолого-педагогических условий. В этой связи на базе Мурманского арктического государственного университета и Мурманского академического лицея было проведено исследование направленности мотивации научной деятельности обучающихся.

В исследовании приняли участие 45 респондентов, из них 21 студент, обучающихся по направлению подготовки 44.03.02 Психолого-педагогическое образование, и 24 школьника, учащиеся 10-х классов. Использовалась методика Ю.С. Медведевой и Т.В. Огородовой «Мотивация научной деятельности», которая позволяет выявить факторы, являющиеся мотивирующими человека в научной деятельности. Авторы выделили 7 факторов: социальную полезность, профессиональный уровень, материальное благополучие, комфорт, карьеру, творчество и общение (Лабынцева, Лызь, 2015).

Было выдвинуто предположение, что мотивационная направленность к научно-исследовательской деятельности у студентов и старших школьников будет различаться. Результаты исследования показали, что у студентов разных курсов ведущими факторами, мотивирующими к научно-исследовательской деятельности является карьера. То есть интерес к деятельности связан не с ее предметом, а с возможностью дальнейшего продвижения по службе. Необходимость быть замеченным окружением, оценке своей работы и ее успешности. Важна собственная конкурентоспособность. А мотивами для школьников является творчество, то есть потребность в возможности самореализации и саморазвития в творческом контексте. Реализоваться в интересующей тематике, создавая новое, ранее не известное, уникальное. Важна свобода мысли и действия. Важными являются и процесс и результат. Результаты исследования показали необходимость привлечения к научно-исследовательской деятельности школьников.

На основании полученных результатов будет разработана программа, направленная на формирование интереса к исследовательской деятельности у обучающихся.

Список литературы:

1. Методические рекомендации к выполнению индивидуального творческого задания «Мотивация учебной и научно-исследовательской деятельности». Составители И.С. Лабынцева, Н.А. Лызь. – Таганрог, 2015. – 32 с. http://open-edu.rsu.ru/files/Labyntseva-Lyz_Motivacya_ND.pdf

2. Огородова Т.В., Медведева Ю.С. Мотивационные структуры субъектов научной деятельности // Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 26 (317). Образование и здравоохранение. Вып. 1. С. 77–80. https://cyberleninka.ru/article/n/motivatsionnye-struktury-subektov-nauchnoy-deyatelnosti/viewer

3. Разина Т.В., Кондратьева А.А. Формирование когнитивных и эмоциональных предпосылок мотивации научной деятельности у студентов вузов // Вестник Сыктывкарского университета. Серия 2: Биология. Геология. Химия. Экология. 2016. № 6. С. 87–103.

Психологические механизмы образования чувства стыда. Федотова С.А.

Ярославское высшее военное училище противовоздушной обороны (г. Ярославль)

E-mail: Sv.fedotova@rambler.ru

Стыд – тяжелое и сложное чувство, оно может быть очень ярким, а может проявляться в виде застенчивости, смущения. Стыд охватывает мыслительные, эмоциональные и телесные процессы, может осознаваться или прятаться в бессознательном.

В переживании стыда есть собственная ничтожность, бессилие, тоска. Может быть жар в верхней части тела, голове, а конечности перестают ощущаться. Тело человека, в котором много токсического стыда – жесткое, напряженное, плечи заведены вперед и вниз или приподняты.

Стыд является одним из самых сложных состояний для психотерапевтической работы. Есть такой метод, как «делиться собой», когда говорят: «у меня такое было, я это переживал». Кроме того, можно возвращать его проекцию «меня стыдят», говоря: «Мне не хочется тебя стыдить».

Со стыдом успешно работает групповая терапия. Эффект от того, что не один человек, а группа скажет стыдящемуся, что нет ничего стыдного в том, из-за чего тебе стыдно, довольно значим.

Даже если проведена значительная работа стыд может снова и снова напоминать о себе. Он может быть получен путем трансгенерации, и тогда работа с ним еще сложнее. Стыд нелегко предъявлять: стыдно стыда. Работа в сомато-интегративном подходе дает много возможностей в работе со стыдом. Непосредственное обращение к ощущениям в теле, центрирование, заземление, выведение замороженной энергии из груди и головы на периферию и ее разрядка (Калшед, 2015) – всё это дает устойчивый эффект в избавлении от стыда.