Петербургская школа социологии журналистики: источники, этапы, направления исследований

И. Н. Блохин

Источники российской социологии журналистики. Приступая к описанию любой сферы деятельности или, как в данном случае, научного направления всегда есть соблазн отодвинуть как можно дальше в прошлое его истоки. Хочется надеяться, что социология журналистики в комплексе дисциплин является исключением, поскольку свойство социальности изначально заложено в природу профессии и наличествует как сущностное ее свойство. Изучение журналистики как социального феномена развивалось в зависимости от изменения самого исследуемого объекта, структурного усложнения науки об обществе, влияния философских и методологических подходов, доминировавших в науке в ту или иную эпоху. Социология журналистики как научная дисциплина вызревала более двух столетий, начиная с того времени, когда было обнародовано первое сочинение о журналистике как общественной деятельности ‒ работа М. В. Ломоносова «Рассуждение об обязанностях журналистов при изложении ими сочинений, предназначенное для поддержания свободы философии» (1755 год).

В XIX в. журналистика обрела свойства профессиональной деятельности и стала объектом внимания различных научных дисциплин со свойственными им предметными подходами (нормативными, лингвистическими, психологическими, философско-политическими и др.), включая и социологические²¹⁷. В этот же период шло оформление социологии как науки под влиянием процессов усложнения социальной структуры, позитивистских представлений о познаваемости законов общественного развития, потребностей внедрения в социальное управление научных принципов. На журналистике данные факторы отразились непосредственно через дифференциацию аудиторий массовой и специализированной прессы, мировоззренческий раскол на материалистический и идеалистический лагеря, обретение и присвоение функций социальной организации.

В XIX веке ярко выявилась специфика отечественной школы исследования журналистики, доминантой которой стало нормативное направление. Фундаментом нормативности является тезис долженствования, исходя из которого, вырабатывалась система представлений о том, какой должна быть журналистика и какой она быть не должна. В русской общественной мысли (Н. А. Бердяев, И. В. Киреевский, В. В. Розанов, В. С. Соловьев, Н. Ф. Федоров и др.) были сформулированы принципы партийности (принадлежности к «лагерю») и беспристрастности журналистов, подвергались анализу способы воздействия на массовую публику с целью формирования общественного мнения, подвергалась критике безответственность, поверхностность суждений и невежество. Было выявлено «противоречие между просветительской миссией журналистики и ее зависимостью от эпатажного содержания периодических изданий, воздействующего на массовую публику и определяющего рыночный спрос»²¹⁸. В социологическом аспекте нормативности в отношении журналистики выделяется ее интерпретация как формы социальной практики, которая поддерживается с помощью норм и посредством которой обеспечивается устойчивость социальных отношений.

Помимо нормативного направления в социологической оценке журналистики XIX ‒ 1-й половины XX веков формируется структурно-типологический (стратификационный) способ ее анализа (в классической социологии его аналогом выступает социальная статика). В рамках такого подхода описывались аудиторные группы периодических изданий, типы авторов и героев журналистских произведений, сама журналистика представала как развитая организационная структура (Б. Н. Чичерин, П. А. Сорокин, Н. С. Тимашев и др.)²¹⁹.

Социальная динамика была представлена функциональным анализом журналистики как формы и сущности функций-отношений (Д. И. Писарев, П. Л. Лавров, Г. В. Плеханов, В. И. Ленин и др.). В отечественной общественной мысли было выработано системное представление о функциях журналистики во взаимосвязи со способом воздействия на общественное сознание. «Первую группу составили информативные и просветительские функции, состоявшие в сообщении публике фактов, формировании на их основе близкого к научной форме знания, побуждении к размышлению и, как результат, создании компетентных аудиторий. Во вторую группу вошли функции критики и пропаганды как способов внедрения в сознание оценочных суждений, формирования систем отношений, идеологий и мировоззрений. Третья группа была представлена функциями, побуждавшими к действию – агитацией и социальной организацией»²²⁰.

На рубеже XIX‒XX веков отечественная наука также абсорбировала и адаптировала разнородные направления, основу которых составляли уже не позитивистские установки, а интерпретативные практики. В области социальных наук критика позитивизма заключалась в том, что многообразие общественных отношений не укладывается в умозрительные теоретические схемы, а субъективные социальные действия не поддаются объективированному анализу. Интерпретивистские направления были едины в использовании герменевтической методологии и переносе акцента исследований с действующего субъекта на сами социальные и коммуникативные действия и процессы. Неслучайно, что объектом анализа для интерпретивистов стали процессы коммуникации и образуемые ими аморфные поля и сферы. Однако, в отличие от западной социологической традиции, подобные направления (феноменология, структурализм, интеракционизм) не рассматриваются российскими историками науки в качестве ее теоретических источников. Игнорирование интерпретивистского направления, ложная скромность в оценке богатства и разнообразия собственного научного национально-культурного базиса, привели к тому, что наследие данных школ относится к источникам социальной философии, психологии, лингвистики, культурологии, но никак ни социологии.

Непосредственную опасность такое игнорирование представляет для социологии журналистики, дисциплинарно сформировавшейся в русле теории журналистики, но зачастую, неоправданно относимую к социологическим теориям «среднего уровня». Для социологии журналистики представляется естественным обращение к идеям Г. Г. Шпета, П. А. Флоренского, Р. О. Якобсона, Ю. М. Лотмана и др., на основе которых были разработаны теории коммуникативных полей, концепции картины мира, техносферы, семиосферы и т. д., широко используемые в исследованиях журналистики. Особое место в системе интерпретивистских теорий занимает интеракционизм, чья судьба в отечественной науке непосредственно связана с театроведением, с наследием К. С. Станиславского, Н. Н. Евреинова, П. М. Ершова²²¹, чьи идеи оказали влияние на теорию шоу-цивилизации, ролевую концепцию, исследования телевизионной и радиожурналистики, документалистики и сетевых коммуникаций.

Значительную роль в самоопределении социологии журналистики сыграли эмпирические исследования. Начиная с формирования профессиональных редакционных коллективов в XIX веке, социология и журналистика шли параллельным путем систематизации своих эмпирических методов. Социологи изучали феномен общественного мнения, а журналисты вырабатывали способы эффективного воздействия на него; социологи исследовали социальную структуру, а журналисты искали рыночные ниши удовлетворения информационных интересов различных типов аудиторий; социологи разрабатывали и верифицировали методики, а журналисты апробировали их в своей работе. В 1920-е годы берет свое начало социологическое изучение журналистов и редакционных коллективов с позиций экономической социологии (в частности, социологии труда) с целями определения профессиональных характеристик и улучшения кадрового состава работников редакций²²².

Таким образом, к середине ХХ века сложились все предпосылки для формирования социологии журналистики как отдельного исследовательского направления в рамках теоретико-журналистской научной школы. К источникам дисциплины отнесем, во-первых, нормативное направление, в рамках которого формировался подход к анализу журналистики во взаимосвязи с ее общественным долгом, социальными требованиями и ожиданиями. Во-вторых, собственно социологическое направление с выделением социально-статического (стратификационного) и социально-динамического (функционального) видов анализа. В-третьих, интерпретивистское направление, базирующееся на герменевтическом методе, с анализом журналистики как пространства субъективно обусловленных коммуникаций. В-четвертых, эмпирическое направление с тенденцией конвергенции социологии и журналистики на основе общей методики деятельности и потребности во внедрении результатов исследований в социальную практику.

Институционализация отечественной журналистики. Ленинградский период. В советские годы журналистика становится массовой профессией и, если определять строго социологически, только в этот период приобретает свойства социального института. Благодаря политике в сфере образования, культурному развитию и широкому внедрению коммуникационных технологий, в СССР сформировалась массовая аудитория и многоуровневая система средств массовой информации. Условия плановой экономики, централизованного управления, роста культурного уровня аудитории и технологической доступности СМК в своей совокупности обеспечили новое качество социального регулирования. На СМИ возлагались функции инструмента власти (информирование, пропаганда, агитация), воспроизводства общественного сознания (просвещение, воспитание, социализация), обеспечения обратной связи и участия в репрезентации общественного мнения. Ответом на социокультурные и технологические изменения стало создание системы высшего профессионального журналистского образования, в структуре которой начали свое формирование научно-педагогические школы.

В советское время социологические исследования журналистики и массовых коммуникаций осуществлялись в форме проектов, участие в которых объединяло академические, вузовские и управленческие структуры. Например, московские исследователи участвовали в реализации таких масштабных проектов, как «Таганрог» (рук. Б. А. Грушин) или изучение редакций районных газет (А. И. Верховская, Е. П. Прохоров, Л. Г. Свитич, А. А. Ширяева), которые вряд ли могли осуществиться без качественной организационной централизации. Базируясь на знаниях, полученных в ходе проектных исследований, и разработанных методах, ученые факультета журналистики МГУ в 1981 году сделали первую концептуальную заявку о научной дисциплине в книге «Социология журналистики: теория, методология, практика»²²³.

Опыт Ленинграда, с одной стороны, подтверждал общую тенденцию кооперации усилий академической социологии, университетской науки и партийных органов. В то же время, имел свою специфику непосредственной вовлеченности социологии в практику редакционного производства, жизнь журналистского сообщества и в профессиональное образование. Отделение журналистики на филологическом факультете ЛГУ открылось в 1946 году. С течением времени получали свое развитие новые технологии производства СМИ и каналы массовой коммуникации, журналистика структурировалась тематически, что приводило к типологическому обособлению различных видов прессы, внутри самих редакций возникала своя организационная специализация. Подобные процессы соответственно воздействовали на профессиональное образование: на базе отделения был создан факультет журналистики с развитой кафедральной структурой, в городе функционировали партийные, комсомольские и профсоюзные школы²²⁴. С конца 1950-х годов под руководством В. А. Ядова в ЛГУ начинает работу Лаборатория социологических исследований.

В развитии теоретических предпосылок социологии журналистики в 1960‒1980 годы обнаружились новые грани дифференциации, связанные с поиском, объяснением и регулированием систем отношений института журналистики с общественными интересами и запросами, с профессиональным образованием и с потребностями редакционного производства. Исследования общественного мнения с использованием методик и техник массовых опросов проводились по инициативе Ленинградской студии телевидения, директором которой в 1962‒1966 годы был Борис Максимович Фирсов. По его инициативе в редакционную деятельность была введена практика формирования, модификации и коррекции сетки вещания Ленинградского телевидения с учетом мнений, интересов и потребностей аудитории, выявленных с использованием результатов эмпирических исследований²²⁵. В 1964 году Ленинградская студия телевидения и Лаборатория социологических исследований ЛГУ провели совместное изучение эффективности телепередач, а в 1967 году ленинградский филиал Института конкретных социальных исследований АН СССР, образованный в 1968 году (сейчас – Институт социологии РАН), организовал первое исследование ленинградской телевизионной аудитории. В 1969 году на философском факультете ЛГУ Б. М. Фирсов защитил кандидатскую диссертацию «Социальные проблемы телевидения» (научный руководитель – В. А. Ядов)²²⁶, а в 1979 году – докторскую диссертацию по теме «Массовая коммуникация в условиях различных социальных систем». На основе разработок телевизионных инженеров (М. И. Кривошеева и др.), исследователь представил объяснительную модель развития коммуникационных технологий в контексте социальных характеристик аудитории, уровня ее технических компетенций и целей использования СМК²²⁷.

В одном из своих интервью Б. М. Фирсов рассказывал о смысле, который он вкладывал в свою работу на телевидении: «Суть идеи – “человекоцентризм”, ориентация любого канала массовой коммуникации на наиболее актуальные интересы людей, а не на прагматические сиюминутные цели политики и идеологии. Развивая эту идею, я исходил из некоторого социологизированного представления о телезрителе (радиослушателе, читателе газет), которому должно служить человекоцентричное ТВ. Я видел, этого зрителя (1) умеющим сопротивляться любым попыткам манипулировать его мнением; (2) обладающим особым чутьем на правду, которую не сможет заглушить даже самая изощренная телевизионная риторика; (3) способным отличать культурные суррогаты от подлинных произведений искусства; (4) понимающим и тонко чувствующим специфику и природу телевидения»²²⁸. В идеях Б. М. Фирсова, имеющих основание в эмпирической практике общения с аудиторией, лежат куда более глубокие нормативные представления о миссии телевидения и журналистики в целом, заложены структурные направления медиаобразования, обоснованы предметные цели социологии журналистики.

Помимо изучения аудитории, в советский период закладываются основы методологии социологической работы с редакциями и организациями профессионального журналистского образования. В 1966‒1967 годах по инициативе отдела пропаганды Ленинградского обкома КПСС было проведено первое подобное исследование кадрового состава редакций газет Ленинграда и области. Заместитель заведующего отделом Владилен Иванович Кузин разработал «карточку журналиста», с описанием профессиональных, социальных и демографических характеристик, которая была использована в анкетировании работников редакций. По результатам исследования были выявлены мотивы выбора профессии, определены профессиональные ориентации журналистов и инструментальные особенности их работы, представления о задачах прессы и требованиях к начинающему специалисту, приходящему работать в СМИ со студенческой скамьи²²⁹. Опрос журналистов и редакторов выявил ряд проблем взаимодействия с читателями, которые послужили отправной точкой комплексного исследования аудитории районной прессы Ленинградской области, проведенного в 1968 году²³⁰. Выводы, полученные в ходе опросов читателей, изучения писем в редакции и материалов массовой работы с участием городских и районных газет, послужили основой нового цикла редакционных исследований в 1969‒1970-е годы²³¹.

Результаты эмпирических исследований редакций и аудиторий не оставались материалами «для внутреннего использования» в отделе пропаганды, а становились поводом для дискуссий, площадкой для которых выступили страницы журнала «Журналист». В своих публикациях В. И. Кузин поднимал проблемы трансформации журналистских функций, противоречий между идеальными представлениями о профессии и реальностью редакционной работы, фундаментальным университетским образованием и ремесленническим технологизмом труда. Широта профессионального кругозора и глубокое понимание проблем журналистики послужили основой успешной деятельности В. И. Кузина и на посту директора Ленинградской студии документальных фильмов, и в университетских аудиториях.

Одним из источников, повлиявших на формирование социологии журналистики как научной дисциплины, стали работы в области методологии исследования текста. Изучению его структурной организации посвятил свои труды выдающийся ленинградский ученый В. Я. Пропп, по праву занимающий свое место в ряду основоположников современного структурализма. С Ленинградом, отделением Института этнографии АН СССР, также связана научного деятельность Ю. В. Кнорозова, известного по дешифровке письменности майя, но также внесшего и значительный вклад в описание систем коммуникации и предложившего типологические способы анализа ее агентов.

Не отрицая значение внешних по отношению к исследованиям журналистики научных направлений, главная роль в ее изучении принадлежит университетской научной школе. В советский период в качестве научной дисциплины была оформлена теория журналистики, в рамках которой изучались ее социальные функции и роли (П. Я. Хавин, Л. Э. Варустин, А. Я. Гребенщиков). Социологические методы в труде журналиста тематически были представлены в практико-ориентированных учебных дисциплинах, в исследованиях редакционной деятельности рассматривались проблемы обратной связи с аудиторией и научной организации труда (А. Н. Васильев, М. С. Куртынин, А. К. Варсобин, А. А. Юрков). Социологизм как способ предметного познания с критических позиций органично присутствовал в исследованиях зарубежных СМИ и социальных функций зарубежной журналистики (В. С. Соколов, С. М. Виноградова, А. А. Дубровин, А. А. Чесанов, П. Я. Рыкованов). Проблемы социальной обусловленности профессиональной деятельности анализировались в исследованиях по истории отечественной журналистики (В. Е. Евгеньев-Максимов, В. Г. Березина, А. В. Западов, Н. П. Емельянов, Х. С. Булацев, Г. В. Жирков, Л. П. Громова). Тем не менее, до начала 1990-х годов в содержании журналистского образования традиционно преобладал лингвистический компонент, поскольку университетские факультеты и кафедры выделялись из филологических подразделений. Вплоть до настоящего времени большинство диссертационных советов по направлению «Журналистика» присуждают ученые степени по филологическим наукам. Однако в системе самих лингвистических исследований со временем все большее значение приобретают направления, имеющие кросс-дисциплинарный характер, такие как структурная семиотика, лингвокультурология и когнитивистика.